Густаво Беккер - Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX - начала XX века

• Название: Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX - начала XX века
• Автор: Густаво Беккер
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9985-0227-9

Рыцари, встречающиеся один на один с жуткими кровожадными призраками из-за прихотей прекрасных дам; красавицы, заставляющие своих кавалеров совершать неслыханные преступления; бароны, чьи деяния вызывают ужас и отвращение у простолюдинов; мачехи, готовые пойти на сговор с убийцами с целью избавиться от ненавистных им падчериц; грешники, которых лишь личная встреча с Богом способна наставить на путь праведный и отвратить от дьявольских соблазнов… — какие только образы не порождает богатая народная фантазия. Слушай да записывай! Были и небылицы, жуткие сказки, мистические легенды, таинственные предания составили основу многих художественных произведений таких выдающихся испанских литераторов XIX — начала XX века, как Густаво Адольфо Беккер, Рамон дель Валье-Инклан, Эмилия Пардо Басан и Антонио Мачадо.

Многие тексты были переведены специально для данного издания и публикуются впервые.

---

Я охватил картину целиком, но описать ее скудными словами и бесцветными фразами невозможно, с горечью это понимаю, невозможно описать картину, переполненную бессмысленными и безымянными эмоциями. Мы их постоянно исследуем, перебираем, не в силах отыскать ответ: как способна та или иная вещь оказать на нас столь глубокое влияние, что она вновь и вновь захватывает нас новизной и совершенством. В те быстротечные мгновения, когда чувство оплодотворяет разум, и там, в глубине души, обретают таинственное прибежище размышления, которые память однажды исторгнет из своих заповедных пределов; но сейчас время обдумывать еще не пришло, сейчас ничему еще не найдено ни место, ни объяснение; кажется, все чувства только и заняты сбором и хранением новых впечатлений. Осмысление грядет после.

ГОЛОС В ТИШИ

(Толедская легенда) (перевод А. Ткаченко)

В древний и тихий Толедо[14] я приезжаю, чтобы отдохнуть от постоянной суеты; во время одного из таких приездов и произошли эти пустяковые события, благодаря моей фантазии ставшие весьма значительными; о чем я и поведаю читателю.

Как-то раз бродил я по узким улицам города с папкой рисунков под мышкой и вдруг скорее почувствовал, чем услышал, чей-то голос, подобный долгому вздоху, произносивший где-то совсем подле меня неясные, смутные слова; я поспешно оглянулся, и каково же было мое удивление, когда оказалось: я в узком переулке — совершенно один. Однако, вне всякого сомнения, я только что слышал голос, странный голос, жалобный, бесспорно женский, прозвучавший в нескольких шагах от меня. Я устал от бесполезных поисков тех уст, которые за моей спиной пролепетали смутную жалобу, да и часы ближайшего монастыря пробили уже время вечерней молитвы, посему я и отправился в гостиницу, служившую мне приютом в бесконечные ночные часы.

Оказавшись в гостиничной комнате, я нарисовал в альбоме при свете слабого, мерцающего пламени женский силуэт.

Два дня спустя, когда я почти забыл об этом приключении, случай снова привел меня в извилистый переулок, где я услышал тот голос. День угасал, горизонт окрасился алыми и фиолетовыми пятнами, торжественно звучал в тишине бронзовый голос монастырских часов. Шаги мои были медлительны, непонятная меланхолия наложила на мое лицо печать сомнения.

И снова — голос, тот же самый голос, что и в прошлый раз, нарушил тишину переулка и мой покой. На этот раз я решил не отступать, пока не найду ключ к загадке, и вот, когда я уже отчаялся в своих поисках, я увидел старинный дом с маленьким оконцем, забранным решеткой причудливого рисунка. Из этого окна, несомненно, и доносился до меня прекрасный женский голос.

Была темная ночь, голос-вздох умолк, и я решил вернуться в гостиницу, где в комнате с побеленными стенами вытянулся на жесткой постели, и моя фантазия принялась создавать роман, который, к несчастью, никогда не сможет стать реальностью.

На следующий день один старый еврей — его лавочка скобяных изделий возле старинного дома, откуда прозвучал таинственный голос, — поведал мне, что в этом доме уже очень давно никто не живет. Некогда жила в нем одна прекрасная женщина со своим мужем, скупым торговцем, много старше ее. Однажды торговец вышел из дому, закрыв дверь на ключ, и никто ничего больше не знает ни о нем, ни о его красавице-жене. Предание гласит: с тех пор каждую ночь белый призрак женщины бродит по огромному полуразвалившемуся дому и слышатся смутные голоса, в которых смешиваются жалобы и проклятия.

И та же легенда утверждает: в белом призраке узнают прекрасную жену скупого торговца.

Женский голос, подобно небесной музыке, подобно вздоху влюбленной души, донесся до меня на крыльях дивного воздуха, полного ароматов весны. Какая же тайна кроется в твоих неясных словах, в твоих тихих жалобах, в твоих мелодичных и странных песнях?

МАЭСТРО ПЕРЕС, ОРГАНИСТ

(Севильская легенда) (перевод В. Литуса)

Однажды, на Рождество, оказался я в Севилье,[15] и там, на паперти монастыря Святой Инессы, при входе в храм, случилось мне познакомиться с местной прихожанкой, женщиной весьма почтенного возраста, праздничная месса еще не началась, потому мы разговорились, она-то мне и поведала это старинное предание.

Рассказ ее был столь искренен и столь удивителен, что я сгорал от нетерпения в ожидании, когда же начнется служба и я сподоблюсь узреть чудо.

Увы! Ничего удивительного и даже необычного не произошло, скорее наоборот. Оргáн церкви Святой Инессы издавал глухие аккорды, казавшиеся бессвязными обрывками, клочьями, — органист просто-напросто терзал несчастный инструмент, который в ответ изливал на прихожан поток хоралов, мотетов[16] и псалмов, звучавших тягостно и омерзительно пошло.

Наконец месса закончилась, на выходе я нагнал свою собеседницу и не нашел ничего лучшего, как шутливо бросить ей:

— Отчего же это оргáн маэстро Переса звучал сегодня так отвратительно?

— Еще бы! — отозвалась старушка. — Это ведь совсем другой инструмент.

— А где же оргáн маэстро? Куда он подевался?

— По старости рассыпался в прах, да-а-авным-давно.

— А душа органиста? Что же она?

— О-о, она перестала являться с тех пор, как собрали вот этот, новый оргáн.

Достопочтенный читатель мой, если и тебе не терпится узнать ответ на вопрос, отчего в наши дни уже не встретишь подлинное чудо, не сочти за труд, прочти сию дивную историю и сам открой заповедную тайну.

I

— Видите вон того сеньора в красном плаще и в шляпе с белым пером? Согласитесь, кажется, будто в его тугом кошельке упрятано все золото Индий.[17] Смотрите, прежде чем занять свое место, он склонился к руке сеньоры. Видите, она протянула ему руку и направилась дальше, следом за ней неотступно следуют четыре пажа с оружием? Так вот, этот сеньор — маркиз де Москосо, фаворит вдовствующей графини де Вильяпинеда. Поговаривают, будто, прежде чем обратить свой взор на достопочтенную матрону, он просил руки дочери одного весьма богатого сеньора, но тот, по слухам, оказался весьма прижимистым и скупым… Поглядите-ка туда, вон там, у папского места, пробирается сударь, на ходу бросает пару фраз. А сейчас проходит под аркой Святого Филиппа, лицо закрывает темным плащом. Видите? За ним — слуга с фонарем в руках. Видите? Идет к алтарю.

Вы заметили, отдернул плащ, преклонил колена, приложился к образу, что сияет на его груди, заметили? Не сыщете более достойного, да и к тому же столь богатого сеньора на всей улице Кулебрас. Без сомнения, он — один из истинных отцов города. Сами поглядите, как люди тянутся к нему, всяк к нему подойдет, поклонится, поприветствует. Каждый в Севилье знает, что он — баловень фортуны. У него в сундуках золотых дукатов больше, чем у нашего короля, дона Филиппа,[18] солдат, его кораблей хватило бы на целую эскадру, и она вполне могла бы потягаться мощью и силой с самим турецким султаном.

Посмотрите-ка, видите вон там сумрачных сеньоров? Это «кавалеры двадцати четырех».[19] Смотрите, смотрите, черноволосый юноша с пылающим взором, говорят, что его никак не могут отыскать и схватить господа из «зеленого креста»,[20] и все из-за заступничества знатных мадридских вельмож… А во-о-он тот господин ходит в церковь, только чтобы послушать музыку… Нет, конечно, это вам не маэстро Перес, уж он-то даже из камня мог с первой ноты выжать слезу, кто знает, быть может, душа его до сих пор не обрела покой на том свете, мечется и горит в аду… Ах, соседка! Дело плохо, думаю, сегодня без драки не обойдется. Обожду, пока в церкви все не успокоится. Смотрю, сегодня здесь полно людей со шпагами, больше, чем простых прихожан. Поглядите-ка, люди герцога де Алкалб ушли с площади Святого Петра и двинулись по переулку Дуэний, наверное направились на Мединасидониа. Я вам ничего об этом не рассказывала?

Ага, все ясно. И те и другие уже выстроились друг напротив друга, разбились по группкам, напирают, никто уступать не хочет… Вот и все, потолкались, подрались и растворились в толпе… вон там, глядите, кавалеры, их пригласили порядок поддерживать, а их самих разогнали, им-то и досталось и от тех, и от других, тумаков надавали и друзья, и недруги… смотрите-ка, сам господин исправник, да-да, тот, что с жезлом в руке, и он тоже со всеми вместе укрылся в атриуме[21]… И после этого они говорят, что есть справедливость, где-то есть честный суд. Только для бедных…

Ох, поглядите-ка, как блещут золотые галуны и пуговицы в полумраке… Да поможет нам Господь Вседержитель! Ага, вот уже дерутся… соседка, соседка! Там… сейчас запрут ворота. Тихо! Что это? Вот так всегда: все кончилось, еще не начавшись. Ах, что за чудный блеск! Что за прелесть! Как сверкает оружие! Паланкин! О-о, сам сеньор архиепископ!