Пауль Куусберг - Происшествие с Андресом Лапетеусом

• Название: Происшествие с Андресом Лапетеусом
• Автор: Пауль Куусберг
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Роман
• Год: 1965

Новый роман П. Куусберга — «Происшествие с Андресом Лапетеусом» — начинается с сообщения об автомобильной катастрофе. Виновник её — директор комбината Андрес Лапетеус. Убит водитель встречной машины — друг Лапетеуса Виктор Хаавик, ехавший с женой Лапетеуса. Сам Лапетеус тяжело ранен.

Однако роман этот вовсе не детектив. Произошла не только автомобильная катастрофа — катастрофа постигла всю жизнь Лапетеуса. В стремлении сохранить своё положение он отказался от настоящей любви, потерял любимую, потерял уважение товарищей и, наконец, потерял уважение к себе. Это роман о высокой требовательности к себе, о необходимости быть всегда и во всем принципиальным, о том, что человек всегда должен иметь перед собой высокую цель.

---

Рука его нервно шарила в поисках звонка, висевшего в изголовье возле подушки.

На звонок в дверях появилась сестра.

— Кислорода! — хрипло потребовал Лапетеус.

Сестра ввела ему в нос тонкий шланг, идущий от баллона с кислородом, закрепила лейкопластырем и дала Паювийдику знак, чтобы тот ушел.

Паювийдик не обратил на это внимания.

— Больного нельзя утомлять, — сказала тогда сестра.

Хотя Лапетеус, вызывая сестру, намеревался избавиться от Паювийдика, он сделал рукою движение, чтобы посетитель остался.

— Мне лучше, — прошептал он через несколько минут.

Сестра ушла.

Паювийдик спокойно и понимающе смотрел на больного.

Вдруг Лапетеус попытался сесть.

— Я убил Хаавика, — сказал он, глядя на Паювийдика широко открытыми глазами.

Тот покачал головой.

— Это был несчастный случай.

— Несчастный случай, — торопливо повторил Лапетеус, словно ожидал, что Паювийдик скажет именно это. — Я был пьян, вдребезги… Когда ты ушел… мы выпили еще с Пыдрусом…. Когда и он ушел… я продолжал пить один… Черт его знает… почему я стал пить и… что толкнуло… меня мчаться… на машине… Несчастье, да, несчастье.

Он умолк и настороженно смотрел на Паювийдика.

— Когда человек покорежен, подобно тебе, — заговорил Паювийдик, — тогда у него в голове вертятся самые странные мысли. На своей шкуре пришлось испытать. А так как я топаю по земному шарику лет на пять, на шесть дольше, чем ты, и при этом повидал разных людей, то я понимаю: не только вино погнало тебя за руль. Что-то в тебе было вывернуто наизнанку. Слушай меня хорошенько. Черт возьми, сколько раз я должен был стоять перед тобой вытянувшись в струнку, держа пальцы по швам брюк… Что вывернуло тебя наизнанку, ты сам знаешь лучше всех.

Лапетеус попытался улыбнуться.

— Ты никогда… не отличался… чувством такта.

— Ты еще поднимешься на ноги, капитан. Спрашиваешь, почему я пришел? Затем и пришел, чтобы сказать это. И другое: что мы не думаем о тебе так паршиво, как ты считаешь.

Лапетеус по-прежнему не отводил взгляда от Паювийдика.

— В тот раз… я не успел… прийти к вам, — сказал он. — Раньше ликвидировали области.

Паювийдик махнул рукой.

— Дело прошлое. Да и что ты смог бы! Теперь строим намного лучше, но все еще не настолько хорошо, чтобы оставаться довольным. Дело не поправится до тех пор, пока все не будут материально отвечать. Все — от каменщика до министра, от министра до каменщика. Но хватит об этом. Если не считаешь критику, идущую снизу, подрывом своего авторитета и советского строя, тогда слушай, что я тебе скажу. Сними часовых! Что ты прячешься от товарищей. Поверь мне, самому станет легче. Я видел Пыдруса. Говорит, что его к тебе не пустили.

Лапетеус перебил Паювийдика:

— Когда я вас… собрал… вы все стремились… уйти.

— Мы отдалились друг от друга, капитан.

— Ни один из вас… не пришел… охотно. — Лапетеус откашлялся и продолжал: — Ни Роогас… ни Пыдрус… ни ты. Каартна вообще… не пришла. Я знаю… почему… Может быть… я виноват… перед вами. Перед Хельви… пожалуй, да. Перед остальными — нет… Нет, нет! Я… никого не… предавал… Почему… вы… смотрите на меня… как на… прокаженного?

— Ты должен сам справиться с собой, — сказал Паювийдик.

— Я не карьерист.

— И я не стал бы отказываться от директорского места, — серьезно произнес Паювийдик.

В палату вошел врач и заметил Паювийдику, что больного нельзя дольше утомлять.

— Спасибо, что пришел, — Лапетеус стиснул протянутую ему руку. — Не забрасывайте меня преждевременно… камнями… Наизнанку я… не сам себя… вывернул.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

1

Лапетеус не солгал Паювийдику, утверждая, что не успел углубиться поосновательнее в вопросы строительства из-за ликвидации областей. Он действительно намеревался побывать там, где Паювийдик работал бригадиром каменщиков. Даже затребовал себе данные о Паювийдике. Какой у него разряд, сколько он зарабатывает и ценят ли его. Среди других документов была и характеристика, снабженная подписями и печатями. В ней говорилось, что Анте Юрьевич Паювийдик, 1910 года рождения, образование начальное, социальное происхождение рабочий, беспартийный, знающий свое дело каменщик и штукатур, неоднократно премирован. Устно инструктор добавил, что начальник стройуправления и парторг ценят Паювийдика, человека очень активного и требовательного, в случае необходимости критикующего любого, невзирая на должность и позиции. Порой он бывает излишне самолюбив, но кто без недостатков. Все это Лапетеус приписал карандашом на характеристику Паювийдика, чтобы ничего не забыть. Но эти данные не пригодились ему. Поджимали текущие дела, а когда наконец появилось время для осуществления намеченного, области ликвидировали.

Ликвидация областей больно ударила по Лапетеусу.

Хотя он и опасался, что это может произойти — после смерти Сталина государственный аппарат был значительно реорганизован, — но надеялся, что все останется по-старому. Когда в туманное и сырое апрельское утро председатель сообщил ему, что решение о ликвидации областей подписано в Москве, Лапетеус почувствовал себя обиженным. Как будто кто-то намеренно причинил ему зло. «Не может быть», — подумал он. А вслух отрубил:

— Своевременный шаг.

Председатель покосился на него, но не сказал ни слова.

Лапетеус продолжал:

— По правде говоря, уже год тому назад мне казалось странным, что в Эстонии создали области. Ведь у нас относительно маленькая республика. Большинство областей Российской Федерации больше Эстонии как по количеству населения, так и по территории. Но все же я не осмеливаюсь утверждать, что области не сыграли у нас положительной роли.

Так он говорил, а на сердце скребло.

Из кабинета председателя Лапетеус вышел внутренне встревоженный.

Утром он пришел на работу с тягой к деятельности. Пробрал исполняющего обязанности заведующего отделом, который ушел домой в половине девятого вечера, за десять минут до того, как председатель попросил у Лапетеуса данные по Локсаскому району, а эти данные находились в столе ушедшего. Потом Лапетеус начал просматривать проект решения, который после обеда должны были обсуждать у председателя.

Вместе с Хаавиком Лапетеус собирался написать статью о перспективах развития промышленности области. Он дал бы фактический материал, Хаавик изложил бы все это на бумаге. Статья вышла бы за его подписью, а гонорар — пополам. Статьи Хаавик писал быстро, печатал их прямо на машинке. В его статьях ни в чем не было недостатка. Он умел критиковать, а если нужно — писал и самокритично. Хаавик почти не думал, фразы следовали одна за другой плавно, читались его статьи гладко. За каждую такую статью Лапетеуса хвалили. Он уже подумывал о сборнике статей. Если не в твердом переплете, то уж брошюрой-то во всяком случае.

Да, утром все было как обычно.

В кабинете стоял запах хорошо проветренного, чистого помещения. Лапетеус привычно проверил, очинена ли его дюжина карандашей и оторван ли вчерашний листок календаря. Все до мелочей было сделано так, как он требовал.

И планы на будущее утром были ясны и понятны. Лапетеус привык к мысли, что ближайшие год-другой он еще поворочает в области, потом… Что будет дальше, этого он детально еще не представлял себе. Но в нем возникла вера в себя. В Министерстве лесного хозяйства и в облисполкоме он неплохо справлялся со своим делом. И уж наверное справился бы и с более крупными заданиями. Он надеялся, что рано или поздно ему представится такая возможность. Пусть узнают его в самых верхах. Карьеристы нетерпеливы, они, пользуясь локтями, проталкиваются вперед, подхалимничают, наушничают, оказывают услуги, пресмыкаются и лицемерят, работяга добивается всего своим трудом.

Лапетеус считал себя работягой. Он был аккуратен, придерживался твердого распорядка, благодаря записной книжке редко забывал о чем-нибудь. Он хорошо выдерживал долгие собрания и все более умело выступал на них. На работу приходил одним из первых и уходил одним из последних. Подчинявшиеся ему управления и отделы проклинали его настойчивость, но Лапетеус, если бы он даже и знал об этом, не стал бы изменять стиль своей работы.

Теперь Лапетеус больше не сомневался, что он настоящий советский административный работник. Основные свойства истинного администратора — это широта кругозора, способность быстро осваиваться, схватывать главное, общее, а также последовательность, умение почуять узловые политические проблемы дня. И Лапетеус верил, что обладает всеми этими свойствами. Задним числом неоднократно удивлялся, как метко в споре с Паювийдиком и Пыдрусом он бил в цель. Облисполком казался ему подходящим местом для всестороннего развития его талантов и способностей.