Татьяна Тронина - Песчаный рай

• Название: Песчаный рай
• Автор: Татьяна Тронина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58569-4

Дина жила словно в раю: страстно влюбленный муж, уютный дом, хорошая репутация – что еще нужно женщине?.. Но рай этот оказался непрочным, он рассыпался песком при малейшем дуновении ветра. Муж обманул и предал, дом не дал ожидаемой защиты, а репутация оказалась безнадежно погублена. Теперь Дине придется выстраивать жизнь заново. Вот только прежде нужно сбежать из кромешного ада, возникшего на руинах былого рая, а это не так-то просто.

---

…В дверь постучали. Таисия Георгиевна с трудом села, отбросила спутавшиеся волосы с лица.

– Тася, ты спишь? – с той стороны двери спросил супруг. – Ладно, потом…

– Фидель, заходи! – крикнула женщина, спустила ноги с кровати и торопливо нашарила ими тапочки.

Муж появился на пороге – и, как всегда, сердце Таисии дрогнуло от восторга, от радости. Она каждый раз испытывала это чувство, когда видела мужа после долгого отсутствия.

– Как дела? Никто сегодня не умер? – шутливо спросила она.

– Обошлось… Тася, хочу сделать тебе подарок.

– Да?..

– Вот, держи, – Фидель достал что-то из кармана, опустил ей на ладонь.

– Ой… Это ж тот самый! – На ладони Таисии Георгиевны лежал знакомый перстенек. Таисия Георгиевна обожала «ювелирку» (это было третье ее наслаждение), и, к чести мужа, тот всегда баловал ее драгоценными подношениями. – Она продала, да? Как ты ее уговорил? Ведь такая вредная медсестра…

В лице Фиделя ничего не изменилось, но взгляд как будто дрогнул. Таисии Георгиевне это не понравилось. Она, умевшая разгадывать любое движение губ, взмахи ресниц и мельчайшие модуляции голоса, в этот раз озадачилась. Фидель был явно чем-то разочарован. Он тосковал.

– Как ты ее уговорил? – нетерпеливо переспросила Таисия Георгиевна. – Хотя я догадываюсь…

– Перестань, Тася. Не придумывай. Дина сама отдала мне его.

– От-да-ла?

– Продала. Конечно, продала.

– За сколько?

– Ой, Тася, какая разница… – пожал плечами муж и вышел из комнаты.

«Сдам в растяжку… Но – камень чудесный! – размышляла женщина, рассматривая перстень. – А что там с этой Диной у Фиделя произошло? Вертихвостка, ей еще отплачутся мои слезы!» Таисия Георгиевна и в самом деле заплакала. «Он тебя не любит, – сказал злой голос внутри ее. – Он от тебя откупается. И чему ты радуешься, дурочка?! Золоту-рубинам?.. Лучше б муж тебя поцеловал лишний раз! Лучше б он спал с тобой в одной кровати… Лучше б он желал тебя – как тогда, тридцать лет назад! Любовь – разве она не дороже твоего золота?»

Таисия Георгиевна совсем расстроилась. Плакала долго у себя в комнате. К вечеру успокоилась и, как всегда, опять с нежностью стала думать о муже. Конечно, она его простила, что бы там у него на стороне ни было…

Но зато она не простила себя. Как она могла потерять самое ценное, что было в ее жизни, – любовь своего Фиделя?

В этот вечер Таисия не стала ужинать. И не потому, что решила сесть на диету. Просто у нее аппетит пропал. Она впервые не хотела есть!

* * *

Дина никогда бы не пожелала расстаться со своим перстнем в здравом уме и твердой памяти. Это ведь была самая ценная вещь в ее жизни! Но она понимала, что просто так ничего не бывает. И невозможно уже казалось вежливо расшаркаться с Курбатовым, согласившись: «Ах, Фидель Рауфович, спасибо вам, что не воспользовались моей опрометчивостью!» – и тем самым исчерпать инцидент.

Позже, находясь почти неотлучно в палате интенсивной терапии и наблюдая за состоянием пилота, попавшего в аварию, Дина снова и снова вспоминала тот момент, когда она спорила с Курбатовым – жить или не жить Раевскому. Женщина пыталась понять, что же тогда произошло.

Это была как будто не она. Она, Дина, не стала бы спорить с начальником, человеком умным, знающим свое дело. Сказал – не перенесет пациент операции, значит, не перенесет. И это была не жестокость, не цинизм врачебный, а – знание законов медицины. Суровая реальность, которой так боятся истеричные романтики, любящие обвинить скопом всех докторов.

И Курбатов, тот, которого знала Дина, на слабо@@ тоже не поддался бы. А вот тогда взял и почему-то поддался! Словно два ангела, стоя за плечами умирающего, вступили между собой в ожесточенный спор – жить или не жить их подопечному. Один ангел был с черными крыльями, другой – с белыми. Ангел жизни и ангел смерти – воевали за человека по имени Никита Раевский.

Поэтому Дина и согласилась внести свой залог. Она платила за чудо. Да, перстень ей очень дорог, но разве человеческая жизнь не стоит того?

Сейчас, спустя дни, жизненные показатели Никиты Раевского были в норме, но он по-прежнему находился в коме. Отгремели фанфары Курбатову, тело штурмана Лиховецкого отправлено специальным рейсом куда-то в Ростов, где жили родственники погибшего, разъехались телевизионщики, умчались гонщики (ралли продолжалось, несмотря на случившуюся трагедию), и коматозник Раевский остался один на один с Диной.

Еще до того Дина узнала, что родных у пилота нет. То есть никто, кроме товарищей по команде, о Раевском не беспокоился. Да и товарищи сейчас были заняты гонкой… Конечно, они периодически звонили в больницу, узнать о состоянии друга, но в данный момент только Дина находилась рядом с Раевским.

Дине было страшно. Она по горячности своей выторговала жизнь пилоту, но что это была за жизнь? Сколько еще лежать Раевскому овощем – с катетером, в подгузниках? Неизвестно. Даже Курбатов остерегался делать точные прогнозы.

– Уж лучше помер бы, чем так-то вот… – обронила как-то тетя Валя, нянечка, замещавшая Дину по ночам.

Дина обмывала пилота, меняла капельницы, поворачивала того с боку на бок – чтобы пролежни не образовались.

Она читала вслух детективы, которые приносила с собой из дома, включала радио. Она иногда говорила с Раевским.

– Ты меня слышишь? Пожалуйста, отзовись, – серьезно просила она. – Сколько можно вот так валяться! Ты же мужик… Вставай, Никита!

О своих переживаниях Дина ничего не говорила Руслану. Муж ее был очень ревнив, он и к мертвому мог приревновать! Хотя чего тут ревновать… Дина же не была влюблена в этого несчастного, за которым теперь ухаживала, точно за младенцем.

Но она определенно к нему привязалась. Она знала Никиту Раевского уже три недели, а он о ней не знал ничего.

…Ночью опять кто-то постучал к ним в дом. Руслан велел Дине не выходить из комнаты, сам куда-то ушел с полночными гостями. Кто там приходил, чего тем людям было надо – Дина не стала спрашивать. Муж не посвящал ее в свои дела.

Под утро он вернулся – бодрый, разгоряченный… Голодный и жадный – в том самом смысле. Как будто произошло что-то важное, особенное. Хорошее. И что требовало немедленной физической разрядки.

Дина хотела спать. Вернее, она ничего не хотела. Но оттолкнуть мужа не посмела – Руслан мог обидеться. А обижался он мгновенно. Мог потом припоминать долго и отчитывал зло, жестоко, методично… Нет, лучше уж подчиниться!

…Оторвавшись с трудом от Дины, Руслан опять убежал – на этот раз сказал, что в часть торопится.

Дина же отправилась в больницу. Вот уже три недели она каждое утро выходила из дома со странным чувством – а вдруг Раевский очнулся? Первым делом женщина побежала в палату интенсивной терапии.

– Как он, теть Валь? – спросила она санитарку.

– Да что с ним будет… – зевнула та. – Авось не сбежал, и то хорошо.

Дина посмотрела на Раевского – трубка изо рта торчит, весь в проводах, голова забинтована, глаза закрыты… Не сказав ни слова, Дина с досадой махнула рукой и отправилась к другим пациентам. Утром у больничной медсестры всегда много дел – градусники надо было раздать-собрать, потом уколы сделать…

В двенадцатом часу Дина снова направилась к палате интенсивной терапии, но в коридоре ее окликнули:

– Дина!

Она оглянулась и увидела Лилю с дочкой. Лиля, в коротком белом платье в горошек, с убранными вверх рыжими волосами, лаковой сумочкой через локоть, выглядела на редкость очаровательно и задорно. За руку Лиля держала свою дочку – Ариадну. Малышке было года три. Тоже в коротком кружевном платьице, волосы убраны вверх, как у матери (но у девочки они были светлее – не медно-рыжие, а золотисто-оранжевые). Настоящая куколка!

Дина загляделась на девочку, на ее круглое личико с ямочкой на подбородке, на пухлые ручки, на вьющиеся кудряшки, которые выбились из прически и лежали оранжевыми лепестками на гладкой, молочно-белой шейке… Да, и Ариадна тоже держала в руках крошечную сумочку – как у мамы!

Дина вдруг представила, как она наряжала бы Марьяшу. Ее девочка тоже выглядела бы очаровательной куколкой. Платьица, туфельки, сумочки. Заколки-бантики в волосах…

Не зависть, но горькое сожаление охватило вдруг Дину. У нее судьба отняла ее куколку, ее девочку… И безумная материнская любовь, так и не растраченная, камнем теперь лежала у Дины на груди, не давала дышать спокойно.

– Дина!

– А… Да, Лиля, привет!

– Я спрашиваю, Фидель Рауфович у себя?

– У себя, я видела его недавно… а что случилось? – не отрывая завороженных глаз от Ариадны, спросила Дина. – С Аришей что-то? Давай я вызову педиатра, Нину Витальевну?

– Ой, терпеть ее не могу… Каркает вечно всякие ужасы! Фидель лучше.

– Ой, кто чем ни болеет – все равно только к Курбатову идут! – вздохнула Дина.

Лиля засмеялась, взяла дочь на руки и принялась целовать малышку в шею, плечи – при этом косясь на Дину задорными, смеющимися глазами.