Юрий Моренис - Охота на вампиров

• Название: Охота на вампиров
• Автор: Юрий Моренис
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005

В небольшой сибирский городок, в котором при странных обстоятельствах начали пропадать люди, приезжает специалист по борьбе с нечистью Алексей Агеев со своим другом — волком по кличке Малыш. Вместе с местными милиционерами, ученым-оборотнем и племянницей криминального воротилы им предстоит разгадать тайну появления вампиров в Сибири, уничтожить их клан, встретить декабриста Батюшкова и найти сокровище…

---

Кто там хозяин? Заметьте, хозяин, а не директор. А он, Виктор Николаевич Асатуров, тоже стоял среди присутствующих. Небольшого роста, чернявый, и, слава Богу, из приезжих… Включите по телевизору футбол, а там — «Динамо» Киев и «Динамо» Тбилиси. И что? Две, казалось бы, не имеющие к России никакого отношения команды. А все ж через пару минут вы уже за кого-то болеете. Хоть и обе — из бывших ментов. Это зависит и от качества игры, и от распасовок, и от голов, а главное — от комментатора. Вот так и Виктор Николаевич. На чьей он был стороне? Но то тайна великая есть. Прежде всего он оставался профессионалом. Не человек — сама дамба. С одной стороны спокойная, тихая вода, а с другой — бурлящий, бешеный поток. Что там внизу, в турбинном отделении, то есть в душе? Не лезь — свинтит в крошево…

Серега приблизился к Червякову, в то время как Алексей докладывал своему начальству. Все внимание, как вы понимаете, сосредоточилось на них.

— Ну что? — спросил майор.

— Ничего не заметил, — доложил лейтенант Донской. — Ни мотоциклиста, ни «мерседеса».

— Что они, сквозь землю провалились? — недовольно спросил начальник городского отдела, искоса поглядывая на мэра.

— Я не все дороги объехал. Может, они куда завернули…

А Серега в то время перешептывался с Андреем Андреевичем.

— У Аннушки-то гость…

— Ну?! Вот так скромница… — тихо хихикнул Червяков. А как же… Как всякий доморощенный историк, он невольно был сплетником.

— Главное, что тот в обморок брякнулся, — в тон ему докладал Серега. — Молодой… Видать, ее домины испугался. С ним еще собака была. Странная собака. Я во тьме породы не разобрал, но здоровенная. Поболе овчарки.

И хоть говорили шепотом, а кто-то их беседу уловил. Ибо к вечеру состоялся телефонный разговор.

— Товарищ генерал. Есть Мальчик. Он в доме лесника…

Глава 4

«Кургузая машинешка», этакий, если опять же сравнивать с временами Вальтера Скотта, рыдван небогатого вассала, петляла в густых северных лесах. Дорога соединяла М… с областным центром и еще сохраняла приличный вид. Транспорт двигался как раз в сторону городка. И хоть мотор потрепанного «жигуленка» звучал ровно и неназойливо, в самом движении машины чудилась какая-то таинственность и партизанщина. Словно при малейшей опасности, возникшей из-за ближайшего поворота, утлая «трешка» готова была враз нырнуть в кусты и там затаиться, слегка поскрипывая капотом.

Эта нервозность, скорее всего, исходила от водителя, благообразного, интеллигентного человека лет сорока пяти, в очках с тонкой оправой и с профессорской бородкой. Сам он вцепился в руль и с тревогой вглядывался вперед.

— Что вы переживаете, Павел Иннокентьевич? Дорога совсем пуста. Кто сюда ездит? Вон, даже рейсовый автобус на сегодня отменили…

— Знаете, Леон, скажу откровенно, меня из этих мест не по своей воле отправили, думаю, и не ждут с распростертыми объятиями.

— Забавно, — ответил Леон, — обычно сюда, как мне известно, ссылали. А вас, значит, выслали? Очень забавно…

Пассажир Павла Иннокентьевича был молодым человеком, лет за двадцать. Курчавый, при усиках, в деловом, но свободного покроя костюме. Рубашка — модная, со стоячим воротничком, под которую галстук не требовался. Павел Иннокентьевич сразу ему поверил, когда Леон представился начинающим бизнесменом, которому позарез нужно попасть в М… Встретились они на автовокзале, куда Павел Иннокентьевич заехал перекусить и уточнить дорогу до городка.

Автобус в этот день отменили, а одинокому водителю приятный попутчик оказался кстати.

— Когда я сюда переехал, уже никого не ссылали, — попытался оправдаться Павел Иннокентьевич. — Да и попасть сюда было не просто… За честь почиталось…

— Слышал… — согласился Леон. — Но по нынешним временам больше бегут.

— Бегут, да не все…

Водитель, хозяин тачки, вам уже понаслышке знаком. Доктор Гаев, а он действительно доктор, но не врач, был тем самым бдительным молодым ученым, что в бывшем сокурснике разглядел шпиона и отрапортовал куда следует, чего на самом деле делать бы не следовало. В результате ему, как особо талантливому, «чик-чирик» не сотворили, то есть с миром не упокоили, а среди бела ночи подняли с койки и отправили в другие края на повышение без права переписки. Там он и дослужился до доктора. К тому же Павел Иннокентьевич Гаев и был канувшим в безвестность супругом Анны свет Игнатьевны.

Конечно, будущему доктору разрешалось писать письма. Он даже получал ответы на некий «почтовый ящик», где перлюстрация считалась святым делом. Но работы на новом месте оказалось навалом, и переписка стала чахнуть, как «хризантемы в саду». Тем паче, что одинокий мужчина без внимания не остается. Сами знаете, там, где растет береза, — подберезовик, где осина, — подосиновик. А грибов в нашей стране в достатке. Вот и около Павла Иннокентьевича обозначилась особа… Именно она подвигла Гаева в путь за тридевять земель на предмет уточнения матримониальных отношений.

«Паша, Паша, Паша… — так бубнила она ему последние полтора года, — что ты себе думаешь? Ты ведь не мальчик! И кто она тебе там? Явно не жена — столько лет прошло… И кто тебе здесь я? Ежедневно и еженощно рядом. Тоже не жена! Ты на людей посмотри! Что они — о нас, а?»

Люди — смертельный довод! Что они там себе о нас думают?! А на самом деле ни черта они не думают. Это мы в основном — про них…

Но полтора года пиликанья на одной ноте свое дело делают. Почему полтора года? Больно долго Павел Иннокентьевич запрягал. Не так-то просто отправиться в те края, откуда тебя под белы рученьки выпроводили. Могут и с полдороги поворотить, могут и по шее за самовольничество надавать. Учреждение, где трудился доктор, по-прежнему оставалось засекреченным, хоть и времена наступили иные. Вот на эти новые времена и делала ставку его «гражданская» супруга. Раньше-то она помалкивала. А теперь вон и Главную Псарню переименовали, и отчета, куда едешь, не спрашивают. Много послаблений ученому люду…

«Может мне с тобою, Паша, а?»

«Еще чего?! Анна тебя враз из своей берданки уложит. Даже целиться не будет…»

В общем, долго ли, коротко ли, а собрался. Главное, в свои старые «Жигули» новый движок поставил, мощный. С виду таратайка, но иной «мерс» может обставить, как в кинофильме «Зимняя вишня». Смешно, конечно, но смысл есть. По крайней мере до знакомых мест за трое с половиной суток добрался.

Да знакомые ли? Как сюда с молодой женой приехал, сразу в работу с головой окунулся, все по подземным лабораториям шастал. Правда, иной раз с Анной, которую в глубь недр не тянуло, по лесочкам променад совершал. Даже к Деду, ее наставнику, вместе наведывались. Воспоминания о могучем старике в нем сидели прочно. Из редких писем жены ему было известно, что после смерти Деда супруга в его дом за дамбой переехала. А там, как помнилось Павлу Иннокентьевичу, леса стояли совсем непролазные. Он старался не думать о том, какой образ жизни вела Аннушка в дремучей чащобе, и тем не менее почтение к ней испытывал огромное.

— Ох, и красотища здесь! — без особого восторга заметил Леон. — Будто в страшной сказке.

— Почему в страшной?

— Лес до неба! Так и чудятся за деревьями всякие лешие и жуть… Успеем до темноты, Павел Иннокентьевич?

— Как раз бы ближе к вечеру хотел городок пересечь.

— Да? А пораньше нельзя?

Павел Иннокентьевич с удивлением посмотрел на пассажира.

— Леон, вы не производите впечатление боязливого человека.

— Вы, наверное, не слыхали в своих далеких местах, что здесь партизанят?

Павел Иннокентьевич совсем удивился:

— Партизанят?!

* * *

Леон был членом очень дружного, сплоченного коллектива, состоявшего сплошь из передовиков производства, поскольку не передовики очень строго наказывались. Здесь посвящали себя работе с полной отдачей, вплоть до самопожертвования. Результаты зашкаливали за все мыслимые показатели, а прибыль позволяла не только самим сотрудникам жить в довольстве и благополучии, но заниматься меценатством и благотворительностью. На чем очень настаивал руководитель коллектива господин Ермитин Виктор Всеволодович и потому пользовался большой известностью и любовью среди народонаселения областного центра. Леон, несмотря на молодость, находился в ближайшем окружении Виктора Всеволодовича и был чуть ли не правой его рукой. Господин Ермитин, будучи в солидном возрасте, тем не менее, как руководитель нового склада, делал ставку на талантливую молодежь, чем и обеспечивал успех своего предприятия.

Однако сам коллектив не был так популярен и больше скрывался в тени, лишая себя грамот и прочих наград. Потому что в просторечии он назывался бандой, а Виктора Всеволодовича кликали главарем Еремой.

У Леона тоже была кличка, но об этом чуть позже. Его полное имя — Леон Артурович Григорян. Но кавказские крови в нем просматривались с трудом, поскольку мама у него была белокурой литовкой, и северная кровь, видать, остудила южные бурные потоки. Мальчик являл из себя шатена с вьющимися волосами, только изящные черные усики могли на что-то намекать… Папа, Артур Николаевич Григорян, был известным берлинским режиссером. В отрочестве Леона он переженился на других кровях, благо их в нашей стране мешано-перемешано, и удачно свалил в Германию. Мама — пианистка — сменила режиссера-армянина на болгарина-дирижера и вовсю гастролировала по миру. Родители дитя не забывали. То папенька навестит Россию, чтобы поставить спектакль в МХАТе или в БДТ, и всякий раз находит время повидать сыночка. То маменька вызовет куда-нибудь за тридевять земель погостить, а то и дома засидится… Болгарин-то был наш, русский, навроде Филиппа Киркорова, но больно талантливый по части классической музыки. Областной центр им ужасно гордился.