Сергей Парамонов (Лесной) - ЗЛАТОЕ СЛОВО РУСИ. КРАХ АНТИРУССКИХ НАВЕТОВ

• Название: ЗЛАТОЕ СЛОВО РУСИ. КРАХ АНТИРУССКИХ НАВЕТОВ
• Автор: Сергей Парамонов (Лесной)
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: ISBN 978-5-9265-0505-1

Златое слово Руси. Крах антирусских наветов / Сергей Лесной. - М.: Алгоритм, 2008.

В чем секрет неиссякаемого интереса к «Слову о полку Игореве»? Был ли автор «Слова» христианином или язычником? Подлинны ли «Слово о Полку» и «Велесова книга»? Где, когда и кем они написаны? На эти и множество других вопросов дает ответ книга Сергея Яковлевича Парамонова (псевдоним Сергей Лесной (1898-1968), русский историк-эмигрант), которая предлагает весьма оригинальный, неизвестный в России подход к великим Литературным памятникам.

© 000 «Алгоритм-Книга» 2008

---

Дерево это отличается очень плотной, а не рыхлой, как у сосны, красивой древесиной, и употреблялась она издавна для дорогой мебели: шкафов, сундуков и т. д. Вполне понятно, что кровать князя Святослава была из дорогого материала, а не из сосны, и, вообще, не была «тёсаная», т. е. грубо обработана топором.

Следует принять во внимание, что уже во времена Ярослава, т. е. за 100 с лишним лет до похода Игоря, княжеский двор в Киеве отличался великолепием, Киев казался иностранцам соперником Цapьгpaдa. Летописец упрекал киевлян того времени в роскоши.

Неудивительно, что мебель князей того времени была изысканной. Тисовая кровать - указание совершенно точное (дополнительно см. комментарий к 368 строке).

Итак, автор «Слова» в противоположность большинству филологов и историков века Екатерины II и последующей эпохи, знал, что такое тисс (удивительным энциклопедистом был этот мнимый фальсификатор «Слова»!).

Дубу посвящены следующие строки (129-131): «уже, бо, беда пасеть птиць по дубию». Дуб приведен верно: в оврагах и долинах степной Украины, по которой пролегал путь Игоря, в «балках», как их теперь чаще зовут, преобладает сравнительно низкорослый «степной» дуб, местами он поднимается и на плато.

В предвидении сражения птицы, зная, что всегда большие скопления людей оставляют трупы лошадей, людей и т. д., заранее собирались для пиршества.

Автор «Слова» знал, какое дерево преобладает в степной Украине (удивительный всезнайка был этот фальсификaтop!).

«Чему, господине, мое веселие по ковылю развеял» (655-656), взывает к ветру Ярославна на забрале Путивля. Путивль - город на границе лесной и лесостепной зоны, в которой ковыль в те времена был несомненно одним из распространеннейших растений.

Указание это также совершенно точное, - это растение целинных, еще напаханых степей, которых тогда было достаточно, если они даже теперь, через 770 лет, уцелели клочками в этой местности.

Возможно, что самое упоминание вызвано зрительным впечатлением: с высокой городской стены Путивля Ярославна видела обширные пространства к югу волнуемого ветром ковыля - отсюда и обращение к ветру.

Ковыль - растение южных степей, указание совершенно точное (очевидно, фальсификатор понимал кое-что и в географии растений!).

«А Игорь князь горностаем поскочи к тростнику» (697-699). Известно, что Овлур ждал князя с конем за рекой. Летопись называет ее Тор. Речка эта маленькая, степная и, как все степные реки, у берега заросли камышом (тростником). Через этот камыш и бросился князь Игорь через речку к Овлуру.

Опять совершенно точная деталь: на берегах северных рек тростника нет, как нет его на берегах быстротекущих рек юга. Тростник именно характерен для степных рек с их сравнительно медленным течением (как умудрился все это сообразить мнимый фальсификатор, сидя на берегу Невы или Москвы-реки, - трудно догадаться!).

Этими четырьмя примерами все упоминания о растениях исчерпываются, но все они точны и подходят к месту действия. Слабое упоминание растений можно поставить прежде всего в связь с сюжетом «Слова»: поход далек от мирного земледелия.

Зато животные упоминаются очень часто, и как подробности действительности, и как образы для сравнения. Это вполне понятно: человек того времени много занимался охотой в мирное время, ибо это было не только развлечением, но и пробой физических и духовных сил, упражнением, своего рода боевой подготовкой, ибо одолеть тура, лося или медведя не так-то легко, просто и безопасно.

С другой стороны, охота была важным промыслом, ибо шкуры зверей играли роль денег, а добывание и заготовка запасов мяса часто бывали связаны с организацией походов, о чем мы имеем совершенно определенные данные.

Во время охот и походов человек того времени изучал природу точнейшим образом, так как часто успех охоты, а иногда и похода зависел от знания ее. Знаток ее по поведению зверей и птиц, по разным иным признакам мог узнавать о присутствии врага и быть оповещенным еще прежде, чем он его видел.

В «Слове» упоминаются прямо или косвенно следующие млекопитающие (звери и зверьки): тур (6 раз), волк (9 раз), далее по одному разу: лисица, бобр, горностай, пардус (рысь?). Сомнительно указание о белке (2 раза), а также, что понимать под «лютым зверем».

Обращает на себя внимание прежде всего тур. «Слово» употребляет его как эпитет силы и смелости; «буй тур Всеволод» (90,202,207,213,783), «скачють акы тури» (476). И действительно, тур, дикий бык, прародитель нашего домашнего быка, сохранивший наиболее чистую кровь в современной породе «серого украинского скота» и родич зубра, был мощным и диким животным.

Нельзя не упомянуть, что Малиновский и другие переводили тура, как «вол», что является ужасной профанацией: дикое, мощное, злобное, волевое животное отождествить с вялым, ленивым, бесхарактерным оскопленным быком!

Охота на тура была нелегка и опасна. Тур занимал видное положение в представлениях человека того времени, и в «Поучении» Мономаха детям мы не раз встречаемся с упоминанием о туре.

Вместе с тем тур является характерным животным именно той эпохи. Вскоре под влиянием культуры человека он резко уменьшается в числе и, наконец, и вовсе исчезает в диком состоянии, т. е. гораздо раньше своего родича, зубра.

Автор «Слова» не только исторически верно приводит тура, но и удачно использует его как сравнение: огромные быки, дикие, сильные, стремительно скачущие, неудержимые в своем беге, были очень образным сравнением для русичей в нападении.

Далее, самое сравнение: «скачють акы тури» - сравнение не шаблонное, а совершенно оригинальное. Если мнимый фальсификатор «Слова» еще мог кое-что вычитать о туре и верно применить его, то способ бега этого животного оставался несомненно для него скрытным.: ведь к началу XVIII столетия даже имя этого животного стерлось из памяти и его переводили, как «вол»!

Не менее тонко сравнение движений Игоря во время бегства с ловким, невероятно гибким и быстрым горностаем: «горностаем поскочи к тростию» (698). Для не натуралиста «горностаем» - это только слово, не более, но для того, кто видел движения горностая, понятно какое образное сравнение употреблено.

И действительно, Игорю приходилось убегать и красться подобно горностаю, - ведь убегал он из-под стражи, из середины половецких веж, заметить его могли очень легко …

И здесь автор «Слова» не трафаретен, не повторяет уже избитых сравнений, а дает совершенно новые поэтические образы (удивительный знаток природы, о, проф. Мазон, был этот неведомый фальсификатор!).

«Лисици брешуть на червленые щиты» (134), - указание точное, ибо лисицы не лают, а «брешут» и для передачи этого звука имеется особое слово. Автор «Слова» в природе, как рыба в воде, - он знает отличие звука, издаваемого собаками и лисицами (и это знал паркетный кавалер, продукт екатерининской эпохи, по мнению проф. Мезона!).

Приводя и обычный эпитет «серый волк» или вообще упоминая волка (18, 108, 170, 594,607, 611, 703, 710), певец не может не указать характерной черты волка: «волки в овраге грозу (т. е. беду) возвещають» (131).

К сожалению, выражение «босым волком» осталось окончательно не расшифрованным, однако есть все основания думать, что и здесь кроется новое, не шаблонное сравнение. Возможно, что здесь подразумевается бесшумная поступь волка. Возможно, что в выражении «лютым зверем» (518) подразумевается также волк, однако, что означало выражение «лютый зверь», окончательно не установлено.

В «Поучении» Мономаха говорится: «… два тура метали меня на рогах с конем вместе; олень меня бодал; два лося - один ногами топтал, другой рогами бодал; вепрь оторвал у меня меч с бедра; медведь у колена прокусил подвьючный войлок; лютый зверь вскочил ко мне на бедpa и повалил коня со мною» …

В этом перечислении опасных зверей пропущен волк, возможно, что он-то и назван «лютым зверем». Однако в «Слове» все время повторяется слово «волк» и только раз «лютый зверь». Очевидно, что «лютый зверь» нечто другое, да и вряд ли волк мог повалить коня с всадником, и как понять это - «вскочил на бедра?»

Вероятно, что «лютый зверь» это росомаха или, может быть, рысь, последняя, действительно, является воплощением свирепости.

Оба эти зверя бросались с деревьев на оленей, диких лошадей и т. д. Будучи довольно тяжелыми и, прыгнув на бедра всадника, оба могли легко заставить лошадь потерять в испуге равновесие.

Если это толкование подтвердится, а это проверить легко, просмотрев внимательно древние источники, в особенности об охоте, - будет лишняя деталь, подтверждающая подлинность «Слова».

Но, конечно, «лютый зверь» не барс, как думают некоторые.

Ни теперь, «и прежде барс не водился в Европе. Из крупных хищных зверей кошачьей породы только лев водился в исторические времена в Болгарии и, кажется, доходил и до Бессарабии.