Лоуренс Грин - Острова, не тронутые временем

• Название: Острова, не тронутые временем
• Автор: Лоуренс Грин
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1972

Книга представляет собой подлинную энциклопедию разнообразнейших сведений об островах, протянувшихся с севера на юг вдоль побережья Африки, многие из которых (Ассеншен, Сан-Томе, Принсипи, Гомера) почти не известны советскому читателю. Автор сам побывал на этих островах и пережил там много приключений.

---

Около ста тысяч тонн гуано вывезли с острова до шторма. Отчеты показывают, что в декабре 1844 года Эйкбоу посетили триста английских и пять американских судов, но кульминация всей этой лихорадки была отмечена в январе 1845 года. Тогда у крохотного островка стояло на якоре четыреста пятьдесят судов.

За всю кампанию с Эйкбоу в Британию доставили около трехсот тысяч тонн гуано, которое продавали в среднем по семь фунтов стерлингов за тонну. Последнюю скалу на острове очистили от птичьего помета в конце мая 1845 года. Остров и окружающие его воды, которые повидали за этот короткий промежуток времени так много человеческих страданий и лишений, так много удачной и безнадежной игры со смертью, были оставлены птицам.

Эйкбоу спас Британию в трудный момент ее истории, сравнимый разве с тем ударом, который постиг ее снова столетием позже. Крупные фирмы вырастали в Ливерпуле как на дрожжах благодаря дурно пахнущему (в буквальном смысле слова) богатству Эйкбоу. Все это время остров оставался официально необитаемым, и Британия не закрепляла его за собой, несмотря на то, что там уже давно развевался Юнион Джек[24]. И все эти выдающиеся события развернулись с легкой руки капитана Бенджамена Морреля, бездумно написавшего роковую фразу в своем дневнике: «Поверхность острова покрывает слой птичьего навоза толщиной до двадцати пяти футов».

Наконец, судьба острова была решена, о чем свидетельствует сохранившаяся доска с надписью:

«К сведению всех:

Этот остров — Эйкбоу — с сегодняшнего дня взят мною во владение, и именем Ее Британского Величества королевы Виктории отныне объявляется колонией Мыса Доброй Надежды.

(подпись) Оливер Дж. Джонс

21 июня 1861 г. Капитан судна Ее Британского Величества «Неистовый»

Все претензии о правах на землю или территорию острова Эйкбоу должны предъявляться Его Превосходительству губернатору мыса Доброй Надежды.

Да хранит бог королеву!».

Долгие годы оспаривала Германия у Британии присоединение острова к своим владениям. Кризис в тяжбе наступил только тогда, когда за дело взялся «железный канцлер», Бисмарк, который заявил, что Германии принадлежит не только территория материковой Юго-Западной Африки, но и все острова, входящие в прибрежную трехмильную зону. И хотя острова, где добывалось гуано, расположены близко к берегу, Британии после длительной дипломатической переписки удалось их отстоять.

Как-то вечером я пошел со старым начальником острова, Эмилио Барбьера, на кладбище. На Эйкбоу его звали просто Мило. Одна за другой с моря возвращались большие стаи птиц, а их товарки, сидящие в гнездах, приветствовали их громкими криками. Над нами тысячами летали олуши, а внизу, на холодных волнах прибоя, резвились пингвины. Под аккомпанемент огромного хора птичьих голосов стояли мы у могильных крестов на восточном берегу. Мило вспоминал людей, которых знал раньше...

Здесь были захоронены кости моряков столетней давности. Жертвы кровавых драк из-за гуано, работавшие когда-то под началом Мило. Они растаскивали добро с потерпевших крушение кораблей, выходили на вельботах за китами в океан, устраивали по субботам импровизированные кошачьи концерты, проводя на Эйкбоу большую часть жизни.

Мило была знакома история каждого деревянного креста. Вот он надолго остановился перед небольшим мраморным надгробием. Я запомнил надпись:

«Памяти Джона Гоува

Родился 31 июля 1824 года

Умер 23 октября 1893 года».

— Чудно, — сказал Мило. — Я застал еще этого человека в живых; он появился здесь лет сто назад, вскоре после начала гуановой лихорадки.

— Сто лет на Эйкбоу! — проговорил я, слегка поеживаясь от вечернего бриза.

— Да, да! Сначала Джон Гоув, потом я, — продолжал Мило с несвойственной ему задумчивостью в голосе. — Он прибыл на остров с компанией американцев на «Алабаме», так назывался их корабль, военный, как они говорили... Но это было еще до меня. Редкий человек был этот Джон Гоув. С ним никогда не обходилось без анекдотов.

Барбьера сидел на скале, возвышавшейся над птичьим гнездовищем, белые олуши взмывали над нами, и кружили, и кричали, заполняя собою все пространство вокруг. Но мой собеседник, казалось, не видел и не слышал птиц.

— Да, редкий человек был Джон Гоув, — повторил он. — Подрабатывал чем придется; как и я, например, разводил свиней и тому подобную живность. На свой страх и риск торговал котиковыми шкурками и дичью. Как-то один американский шкипер спросил его: «Нет ли у тебя еще чего-либо на продажу?» Джон, поразмыслив немного, ответил: «Капитан, у меня есть два человека, которых я мог бы продать: грек Джордж из Смирны и Джимми Грин из Галифакса. Они умерли совсем недавно и хорошо сохранились — вполне можно использовать как мумии. Оба лежат в оцинкованных ящиках». Американец взглянул на товар и... завершил сделку ящиком голландского джина да коробкой черутов[25]. Джон Гоув не сказал потом никому на острове, откуда у него джин, опасаясь, как бы люди не подумали, что Джордж и Джимми покинули свои могилы. Узнай они правду, ему бы несдобровать.

Мы молча смотрели на надгробную плиту. Мило покачал головой.

— Отличный моряк и хороший парень был этот Джон Гоув, — добавил он, но не было у него уважения к мертвым... Те «мумии» нашли свое пристанище в десятицентовом музее Нью-Йорка.

От Эйкбоу до Меркурия — всего один короткий послеобеденный рейс на «Гамтооссе». Подход к Меркурию — самый драматический момент моего вояжа. Мыс Дельфин маячил перед нами, как некая гибралтарская скала. Это самая южная точка залива Спенсера — голая и мрачная, довольно непривлекательное место на всем побережье.

В одной миле от Дельфина, почти в центре залива остров Меркурий — острая белая пирамида с пещерой со стороны океана. Голая скала с массами кричащих птиц, ста тридцати футов в высоту и не более четверти мили в длину. Пока «Гамтоосс» подходил к острову, мы не заметили на нем никакого присутствия человека.

Вдруг прямо на белой скале показались два деревянных домика на бетонных сваях. Взвился флаг. На соединительной галерее появились люди.

Да ведь это то самое место, вдруг вспомнил я, где люди один за другим сходили с ума и продолжают сходить теперь. Одного взгляда на Меркурий было достаточно, чтобы объяснить трагедию. Даже внешний вид острова-скалы производил какое-то роковое впечатление; это было место, которое хотелось только посетить, но уж во всяком случае не оставаться надолго.

«Невозможно представить себе ничего более дикого и унылого, чем этот изолированный кусочек суши, — писал один старый капитан. — Единственное, что может побудить человека на добровольное заключение в эту тюрьму, надежда быстро разбогатеть; даже ссылка на каторгу не кажется мне более суровым и более карающими приговором для человека, чем жизнь сборщиков гуано на этом острове».

Я ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь доброволец с острова Меркурий разбогател здесь; и по сей день трудно найти цветных рабочих, которые согласились бы поехать туда хоть на сезон. Зато смерть здесь постоянно напоминает о себе. На крутой поверхности скалы я увидел странную баррикаду из камней и цемента.

— Здесь наше кладбище, — сказал мне подрядчик. — Меркурий отличается от Эйкбоу тем, что на нем совсем нет почвы, где можно было бы хоронить людей. Так что приходится скреплять цементом гроб со скалой и обкладывать его камнями. Прелестное местечко для вечного успокоения, не правда ли?

Подрядчик привел меня в свой деревянный дом. Жена его ждала ребенка, и я подумал, что Меркурий, пожалуй, «прелестное местечко» для этой беременной женщины. Домик был гораздо хуже жилых построек на других островах, где подрядчики с семьями жили в солидных строениях с большими кухнями.

По острову можно только карабкаться вверх и вниз: плоскость ограничивается лишь тридцатифутовой верандой, опоясывающей оба домика. Вплотную к комнате-квартире подрядчика примыкает «каюта» его помощников, где умещаются всего две койки; далее идет вторая хижина на сваях, в которой находится «камбуз», и каморка-общежитие для рабочих. Под домами цементная комната-склад и бак с пресной водой.

Далее цивилизация здесь не распространяется. Там и сям понастроены барьерчики, мостки и перильца; но все равно всякий раз, карабкаясь по склонам Меркурия, я испытывал головокружение. Да и вообще с момента высадки на остров не чувствовал себя в безопасности.

Я поднимался на вершину Меркурия ко входу в знаменитую «Дремлющую топку», при одном воспоминании о которой мой желудок начинает бунтовать. Это естественная воронка со скважиной-ответвлением, пересекающая всю скалу с востока на запад. Вы сверху можете слышать плеск волн, бьющихся у ее отверстия далеко внизу.

Не один сборщик гуано поскользнулся здесь на птичьем помете, похоронив себя навеки в бездне пещеры. Пришлось даже принять меры предосторожности и положить на опасное место железную решетку. На большей части скалы люди работают связанные одной веревкой, как альпинисты. Скала крутая, весьма опасная — вот почему на Меркурий сейчас посылают только молодежь.