Сергей Калашников - Там, за поворотом [СИ]

• Название: Там, за поворотом [СИ]
• Автор: Сергей Калашников
• Жанр: Альтернативная история

Живёт поживает доисторический мальчик. Ему всего одиннадцать лет, но он очень уважаемый человек, потому что говорит с духами, как считают все, кто с ним знаком. На самом деле - он атеист, просто немного морочит голову соплеменникам. Иначе невозможно объяснить, откуда он столько знает. А дело в том, что в двухлетнем возрасте в разум к нему вселился человек из двадцать первого века, повоевавший в Отечественную и изрядно поработавший. Только ни могучих заводов, ни длинных железных дорог он не построил - лишь керамическое производство наладил толковое в одной из мастерских, да обучил охотников штыковому бою, чтобы им ловчее было отбиваться от чужаков. Но парнишка не унывает - понимает, что без обученных людей в одиночку цивилизацию на ноги не поставишь, поэтому прежде всего нужно организовать школу. И понять, что отправлять туда своих детишек кочевые охотники не торопятся.

---

Время больших царств ещё не пришло, как стало мне понятно.

А потом в Тупой Бычок приехал Хас и положил своё копье к моим ногам. Тогда и стало мне понятно, кто позаботился о пищевом отравлении широко размахнувшегося царя. Рябчик же, тоже вернувшийся вместе с ним, буркнул на бегу, что всё в порядке, и что храм Ветра на правом берегу реки, текущей на юг, охраняет отряд под предводительством нашего человека. Шлым, нижнереченский казак, что из тамошних праттов, теперь работает местным царьком. Или князьком. Или божком. Просит послать к нему Бруна для налаживания производства Напитка Великого Зайца из растущих в тех краях яблок. Ещё просит хорошего мыла и уговорить мастера, умеющего делать зубные щётки, переехать к нему.

Данное сообщение я воспринял как заявление Шлыма о продолжении служения интересам Союза. На верховном, никому не подотчётном посту-то сидючи! Этого парнишку я ещё по школе помню. Безобидный такой тихоня. Прилежный и приветливый.

Словом, геополитика сделала неожиданный скачок, и заставила меня растеряться.

***

Очередной раз мир вокруг меня расширился стремительным рывком. Первый раз я сам "прыгнул" из-за северных гор сюда, в Тупой Бычок. Потом мы осторожно протянули руку в верховья большой реки, организовав там пчеловодство. Затем рванули в низовья, породив Когидский форпост. И вот, ни с того, ни с сего, можно сказать: "с перепугу", организовали мощный плацдарм на далёком юге.

Нехорошо это. Неправильно. У нас элементарно не хватит подготовленных людей для эффективного управления обширной слабосвязанной территорией. Учтите, четвёртая паровая машина только-только собирается и отлаживается, а обслуживать её придётся, как всегда, одному из создателей. Нет у нас ни института судовых механиков, ни даже курсов кочегаров или смазчиков.

Из-за моей торопливости события значительно опередили готовность населения к переменам. Более того, они и мою готовность тоже опередили. Тут у нас наметилось возникновение империи. А кому это надо? Вот и я в толк не возьму.

***

Необходимость пересмотреть приоритеты назрела настолько, что у меня всё из рук валилось. Растерянность породила рассеянность, потому что вызвала задумчивость. Окружающие отозвались на это чутко: "Степенный Барсук слушает духов", - шептались за моей спиной.

Почуяли, я думаю, что ворох хозяйственных забот, перемешанных с исследованиями и разработками, перегрузил моё сознание.

Из этого-то состояния и вывела меня Мышка. Взяла за руку и повела в лес. Водила там с полянки на полянку и показывала ячмень, забивший лесные травы. И рассказывала, рассказывала, рассказывала. Оказывается, она много лет проводила серьёзную опытную работу с этой культурой, подбирая условия выращивания её в полудиком состоянии. И выяснила, что на не слишком затенённых местах, если взрыхлить лесную почву на три-пять сантиметров и заделать туда семена, то ячмень забивает все травы и победоносно вызревает, давая около пяти килограммов зерна с сотки. Ну, или пять центнеров с гектара, если по советским меркам. Это почти при полном отсутствии трудозатрат. Скосил травёшку, поцарапал дёрн боронилкой, посеял, да снова заборонил. А осенью - приходи с серпом и срезай вершки, не особо низко кланяясь - остатки стеблей уйдут под снег, а потом перегниют за годик-другой. А уж после снова можно проводить посадку.

Да, подлесок нужно держать в узде, чтобы не создавал избыточного затенения. Так это лесоводы наши давно применяют. Внести удобрения тоже можно, если есть желание. Но и просто так получается приемлемо. В общем, технология весьма удобная для бродячих охотничьих родов.

Потом я долго перечитывал записи своей неверной жены и диву давался. Она отметила массу важных обстоятельств, влияющих на отдачу посевов в зависимости от характера леса, почвы, плотности распределения семян, их вида (однолетние или многолетние) времени сева… всего не упомню. Вывод следовал тривиальный - чем больше старательности приложишь, тем более высокого урожая добьёшься. Но и при самом небрежном варианте получается вполне достойный результат. Грубо говоря, похлопотав с неделю можно на весь год обеспечить себя этим продуктом. Не валя лес, не вспахивая землю, не ведя борьбу с сорняками или вредителями. Только лис не надо обижать и на куньих охотиться не следует, чтобы они грызунов держали в строгости.

Вот тут-то мозги мне и перекосило окончательно. Понимаете, если эта методика приживётся, то леса средней полосы оказываются превосходным местом для сытной жизни. Ведь разработанная агротехника не меняет лесной ландшафт. От избытка чувств я рухнул на колени, собираясь умолять неверную занять пост преподавателя в школе, но вместо этого мы стремительно воссоединились.

- Мышка, почему ты вдруг столь охотно отдалась мне? Обычно ведь тебя привлекали другие мужчины.

- Не больше, чем ты, чудо моё бестолковое, - жена умиротворённо жмурится. - Но обычно ты не читаешь знаков, которые я подаю. А другие мужчины - читают.

- Погоди. Ты что же, не имеешь ничего против того, чтобы мы с тобой любили друг друга?

- Если бы имела, ушла бы. Мне хорошо в твоём доме. Мне хорошо в твоей семье, в твоём роду, в твоём стойбище. Знаешь, среди людей долин там, где я выросла, считалось, что женщина принадлежит мужчине, хотя жены мужьям и изменяли нередко. Но всегда тайком. Потому что за это наказывали. А здесь это не считается проступком.

У нас в деревнях муж мог предложить жену другу или гостю, а тут это немыслимо. Другое дело, если между ними вдруг возникнет взаимное желание - вот тогда никто и не подумает препятствовать или укорять.

Кстати, праттки тоже самое говорят. Они считают, что люди бродячих племён - дикари, ведущие себя, как звери. Но только многие из них быстро к этому привыкают и начинают поступать точно так же. Я имею ввиду тех, что приехали сюда учиться в школе.

Эти слова, хоть и оказались для меня в некотором роде откровением, но спросил я о менее глобальном, чем наблюдения молодой женщины за поведением людей:

- То есть, ты подавала мне знаки, что не против полюбиться, а я их игнорировал? - вообще-то она, и правда, всегда со мной приветлива и доброжелательна, но никаких призывов к сексуальному контакту я от неё действительно не примечал.

- Тычинка намного заметнее, - улыбнулась Мышка. - А Фая - смелее и настойчивей. Виден ли маленький уголёк в ярком пламени костра? Тем не менее, я не чувствовала себя обиженной, потому что рожала для тебя деток от людей красивых и достойных. Они будут радовать и тебя и меня. Знаю, что ты их любишь, и они тебя любят.

Вот такой разговор с давно знакомой женщиной переклинил мне мозги с геополитики на биологию. Я рассудил, что щупальца, протянутые нашей зарождающейся цивилизацией во все стороны, если и не оградят Союз от внешнего вмешательства, то, по крайней мере, дадут время подготовиться к возможным вторжениям. Мне же следует помыслить о природном. То есть - биологическом аспекте происходящего вокруг.

Прежде всего, это запрет на близкородственные браки, отлично известный моим нынешним современникам. Ведь именно из этого соображения женщин обычно отдают в другие роды, племена, земли. Чем дальше от родного дома, тем, считается, правильней. И моя задача практику эту обеспечить информационно. То есть, не раскидывать наших умниц, мастериц и исследовательниц куда подальше, а просто создать для них возможность опознать незнакомого родича, чтобы не спариться ненароком с троюродным братом или родным дядей.

И я принялся за конструирование мониста - треугольного, сужающегося книзу, где каждой нижней бляшке соответствовали две верхние, с символами родов, к которым принадлежали родители. Если кто-то думает, что это просто, пускай попробует. Потому что, во-первых, отец не каждый раз точно известен, и эту ситуацию нужно предусмотреть конструктивно. Во-вторых, ребёнок наследует знак одного из родительских родов. В-третьих, если принять наследование рода по отцовской линии, то одно из бёдер треугольника заполняется одинаковыми символами. Впрочем, если по материнской, то картина та же самая, но с другой стороны сооружения.

Одним словом, пришлось придумывать систему кодирования, основным требованием к которой было: не упустить возможных опасных вариантов воссоединения. То есть, чтобы встретившиеся мужчина и женщина посмотрев на мониста друг друга, с первого взгляда могли обнаружить принадлежность какого-либо из своих предков к одной и той же группе. Предположим, понравились ранее незнакомые люди друг другу. Но, вместо того, чтобы рушиться в пучину страсти они вполне могут приятно поговорить, вспоминая предков или общих знакомых.

Вслед за этим пришлось составлять геральдическую книгу с перечнем родов и изображениями символов, им принадлежащих. Это было непросто, но керамические плиты, на которых это всё изложили, мы уже наловчились достаточно уверенно "размножать". То есть, первый экземпляр создавался вручную опытным каллиграфом, а уж потом делался слепок-пуансон, оттиски которого и рассылались во все концы Союза.