Александр Дюма - Шевалье де Мезон-Руж

• Название: Шевалье де Мезон-Руж
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Римол
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-85860-011-05

Эта история переносит нас в дни Великой французской революции. Таинственный и неуловимый, гордый шевалье де Мезон-Руж, реально живший в конце XVIII века, водит за нос агентов Комитета общественного спасения. Призвав всю свою смелость и хитрость, шевалье де Мезон-Руж пытается освободить свою несчастную королеву Марию-Антуанетту, заточенную в Тампльскую башню, узники которой находились под строгим надзором Коммуны, и избавить ее от позорной смерти на эшафоте.

Благодаря несравненному таланту выдающегося рассказчика, Александра Дюма, автора «Трех мушкетеров», «Графа Монте-Кристо», «Сорока пяти», «Двух Диан» и других популярных во всем мире романов, вы переживете одну из великих страниц истории Франции.

---

— Это она? — спросил Лорэн у Мориса.

— Да, это она, — ответил тот. — Несчастная, она погибла!

— Цветочница! Цветочница! — прокатилось по залу. — Это цветочница!

— Я требую, чтобы сначала дала свидетельские показания жена Тизона, — вопил сапожник. — Ты ей приказал говорить, председатель, а она все еще молчит.

Жену Тизона вызвали на трибуну, и она начата свое страшное повествование. По ее словам, виновна была цветочница, а Морис и Лорэн являлись сообщниками.

Это сообщение произвело впечатление на публику в зале.

Симон торжествовал.

— Введите цветочницу, — крикнул председатель.

— Это ужасно, — прошептал Моран, закрыв голову руками.

Ввели цветочницу, и она встала у трибуны, напротив жены Тизона, которая только что закончила давать свои свидетельские показания.

Вошедшая подняла вуаль.-

— Элоиза! — воскликнула жена Тизона. — Моя дочь… Ты здесь?..

— Да, матушка, — тихо ответила молодая девушка.

— А почему жандармы привели тебя сюда?

— Потому что меня обвиняют, матушка.

— Тебя… обвиняют? — воскликнула с тревогой жена Тизона. — Кто?

— Вы, матушка.

В зале воцарилась гробовая тишина. Боль от этой ужасной сцены вошла в сердце каждого из присутствующих.

— Это ее дочь!.. — перешептывались в зале. — Ее дочь, несчастная! Морис и Лорэн смотрели на обвинителя и обвиняемую с чувством глубокого сострадания и скорби.

Симон хотел дождаться, чем же кончится эта сцена, надеясь, что Мориса и Лорэна обвинят в соучастии, поэтому старался не попасться на глаза жене Тизона, которая ошеломленно оглядываясь по сторонам.

— Как зовут тебя, гражданка? — спросил председатель, сам взволнованный происходящим, хотя девушка была спокойна и, казалось, смирилась со своей судьбой.

— Софи-Элоиза Тизон, — гражданин.

— Сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

— Где ты живешь?

— Улица Нонандьер, 24.

— Это ты продала гражданину Линдею, вот он сидит на скамье, сегодня утром букет гвоздик?

Девушка повернулась к Морису и, посмотрев на него, ответила:

— Да, гражданин, я продала ему букет гвоздик.

Жена Тизона взглянула на дочь глазами, полными ужаса.

— Знала ли ты, что в каждой из этих гвоздик была записка для вдовы Капета?

— Я это знала, — ответила обвиняемая.

По залу прокатились возгласы ужаса и восхищения.

— Почему ты продала эти гвоздики гражданину Морису?

— Потому что увидела на нем трехцветный шарф муниципального гвардейца. И не сомневалась, что он шел в Тампль.

— Кто твои сообщники?

— У меня их нет.

— Как! Ты одна замышляла этот заговор?

— Ну, если считать это заговором, то одна.

— Гражданин Морис знал об этом?

— Что в цветах спрятаны записки?

, — Да, — уточнил председатель.

— Гражданин Морис — гвардеец муниципалитета. Он может видеть королеву с глазу на глаз в любой час дня и ночи. Если бы гражданину Морису нужно было что-то сказать или передать королеве, он не стал бы для этого что-то писать.

— Раньше ты знала гражданина Мориса?

— Я встречала его раньше в Тампле, когда еще жила там с моей бедной матерью, знала его чисто визуально.

— Ты слышишь, презренный! — воскликнул Лорэн, грозя кулаком Симону, который, ошеломленный таким поворотом дел, опустив голову, старался незамеченным выскользнуть из зала, — Видишь, что ты наделал?

Взгляды присутствующих обратились на Симона, они выражали крайнее негодование.

Председатель продолжил допрос:

— Поскольку ты вручила букет, поскольку ты знала, что в каждом цветке спрятана записка, ты должна также знать, что в ней было написано!

— Я знаю это.

— Тогда скажи, что же было в той записке?

— Гражданин, — твердо произнесла девушка, — я сказала все, что могла и хотела сказать.

— Ты отказываешься отвечать?

— Да.

— Знаешь, что тебя за это ожидает?

— Да.

— Может быть, ты надеешься на свою молодость и красоту?

— Я надеюсь только на Бога.

— Гражданин Морис Линдей, — сказал председатель, — гражданин Гиацинт Лорэн, вы свободны. Коммуна признает вашу невиновность и отдает должное вашему патриотизму. Уведите гражданку Элоизу в тюрьму здешней секции.

При этих словах жена Тизона, казалось, проснулась, испустила жуткий крик и хотела броситься к дочери, чтобы в последний раз обнять ее, но жандармы не позволили ей это сделать.

— Я прощаю вас, матушка, — закричала девушка, когда жандармы уводили ее.

Жена Тизона дико завопила и упала замертво.

— Какая благородная натура! — взволнованно и печально прошептал Моран.

Глава XXV Цветок с секретом

Следом за теми событиями, о которых мы вам только что поведали, разыгралась последняя сцена этой драмы.

Жена Тизона, пораженная тем, что произошло, покинутая теми, кто привел ее в этот зал, ведь есть что-то отвратительное даже в невольных преступлениях, а когда мать убивает собственное дитя, пусть даже в порыве патриотического рвения — это непростительно, после некоторого времени полной неподвижности она подняла голову, огляделась, ошеломленная, и, увидев, что осталась совершенно одна, с криком бросилась к дверям.

Там оставалось еще несколько человек из числа самых любопытных и настойчивых. Увидев ее, они посторонились, показывая на тюремщицу пальцем и говоря друг другу:

— Видишь эту женщину? Это она донесла на свою дочь.

Жена Тизона испустила крик отчаяния и бросилась в сторону Тампля.

Она пробежала треть улицы Мишель-ле-Конт, когда какой-то человек преградил ей дорогу и, закрыв лицо плащом, сказал:

— Ну, довольна, что убила собственное дитя?

— Убила дитя? Убила свое дитя? — воскликнула бедная мать. — Нет, нет, это невозможно.

— И тем не менее это так, потому что твоя дочь арестована.

— Куда ее отвезли?

— В Консьержери[51], а оттуда отправят в революционный трибунал, а ты знаешь, что бывает с теми, кто туда попадет.

— Прочь с дороги, — сказала жена Тизона, — дайте мне пройти.

— Куда ты идешь?

— В Консьержери.

— Что ты там собираешься делать?

— Посмотреть на дочь, хотя бы еще один раз.

— Туда тебя не пустят.

— Но мне разрешат лежать на пороге, жить там, спать там, я буду там до тех лор, пока ее не выведут, и я не увижу ее.

— А если бы кто-нибудь пообещал тебе вернуть дочь?

— О чем вы говорите?

— Я спрашиваю тебя, если бы кто-нибудь пообещал тебе вернуть дочь, ты сделала бы то, что велел бы тот человек?

— Ради моей дочери — все! Все ради моей Элоизы! — закричала мать, заламывая в отчаянии руки. — Все! Все! Все!

— Послушай, — сказал незнакомец, — ведь это Бог тебя наказывает.

— За что?

— За те муки, которые ты причинила такой же бедной матери, как ты.

— О ком вы говорите? Что вы хотите сказать?

— Своими откровениями и грубостями ты часто доводила узницу до того отчаяния, в котором сейчас находишься сама. Бог наказал тебя — послал смерть девушке, которую ты так любишь.

— Вы сказали, что есть человек, который может ее спасти. Где он? Чего он хочет? Что требует?

— Этот человек хочет, чтобы ты прекратила преследовать королеву. Чтобы ты попросила у нее прощения за оскорбления, которые нанесла ей. Чтобы, если ты заметишь, что эта женщина, тоже мать, которая и страдает, и плачет, и отчаивается, волею судьбы или каким-то неожиданным чудом может спастись, то вместо того, чтобы препятствовать этому, ты должна помочь всем, чем можешь, чтобы она спаслась.

— Послушай, гражданин, — сказала жена Тизона, — это ведь ты тот самый человек, не так ли?

— Ну и что?

— Это ты обещаешь спасти мою дочь?

Незнакомец молчал.

— Ты мне это обещаешь? Клянешься мне в этом? Отвечай.

— Послушай. Все, что мужчина может сделать для того, чтобы спасти женщину, я сделаю, чтобы спасти твое дитя.

— Мою дочь нельзя спасти! — воскликнула жена Тизона и зарыдала. — Он лгал, когда обещал ее спасти.

— Сделай все, что можешь, для королевы, и я сделаю все, что могу, для твоей дочери.

— Что для меня королева? Это — мать, у которой есть дочь, вот и все. И, если кого-то лишат головы, то не ее дочь, а ее саму. Пусть

бы мне отрубили голову, но спасли мою дочь! Пусть бы меня отвели на гильотину, но с головы моей дочери не упал бы ни один волосок. Я пошла бы на гильотину, напевая:

Пойдет, пойдет, пойдет,
Бей аристократов…[52]

И жена Тизона принялась напевать ужасным голосом. Потом внезапно прервала пение, разразилась смехом.

Казалось, мужчина в плаще был сам напуган началом безумия этой женщины и сделал шаг назад.