Николас Дикнер - В поисках утраченного

• Название: В поисках утраченного
• Автор: Николас Дикнер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4558-1

В романе известного канадского автора переплетаются судьбы героев Ноа, Арисны, Джойс, в ходе жизненных перипетий прошлого утративших связь со своим родом. Жизнь предков и предметы, оставшиеся героям от родителей и кочующие от одного к другому, становятся компасом и маяками. Они наполняют жизнь каждого из героев магическим смыслом и превращают ее в непрерывное движение самопознания в ритме современной цивилизации. Позади остаются море ненужной мишуры, горы мусора и следы ложных путей. Это истории простых людей с необычными судьбами о том, как, несмотря на кажущуюся разрозненность, мы все связаны в этом мире. Изысканный, тонкий, наполненный юмором роман скажет вам гораздо больше, чем вы надеялись узнать. На русском языке издается впервые.

---

— Я думаю, — почти нейтральным тоном объясняет Арисна, — этого тебе хватит, чтобы пройти таможню.

В библиотеке теперь слышится лишь приглушенный стук дождя в оконные стекла. Ноа кивает. Он явно ошеломлен, но по его лицу блуждает слабая улыбка. Он недоверчиво перечитывает документ, аккуратно складывает и убирает в конверт. Он ничего не говорит — говорить нечего. Молчание затягивается. Арисна хмурится, подыскивая какую-нибудь незабываемую фразу, завершающую эту главу ее жизни.

— Иди упаковывай свои вещи, — наконец говорит она. — Я соберу Саймона.

Арисна встает и, слегка взмахнув рукой, исчезает в тени. Ноа остается один с паспортом Саймона в руках. Разглядывая фотографию, он улыбается. Затем вскакивает со стула, сгребает все, что лежит на столе, — конверты, марки, дорожную карту Саскачевана — и сметает в мусорную корзинку.

Затем он потирает руки, выключает лампу и идет собирать свои вещи.

Малая Медведица

КТО-ТО СТУЧИТ В ДВЕРЬ.

Никакого ответа. Никаких признаков жизни в квартире, кроме слабого жужжания, исходящего из черного телефонного аппарата с крутящимся диском, трубку которого явно сняли некоторое время назад. Старомодный аппарат, забрызганный белой краской, как будто вырезали из звездного неба. Пять больших белых пятен на трубке воспроизводят созвездие Малой Медведицы.

Телефон балансирует на стопке руководств по программированию, рядом бутылка рома и старый будильник, показывающий 6.37 утра. К стене прикноплены две пожелтевшие газетные вырезки об аресте и суде над женщиной, обвиненной в пиратстве в США в 1989 году.

На рабочем столе царит жуткий беспорядок. Судя по всему, вещи выхватывались из ящиков в спешной подготовке к отъезду. Информированный и наблюдательный аналитик указал бы на отсутствие записной книжки, компакт-дисков, испанского словаря, впечатляющего набора поддельных документов и старого синего матросского вещмешка.

Царят в этом хаосе возвышающиеся в центре комнаты монитор с электронно-лучевой трубкой и компьютер с надписью черным фломастером: «Луи-Оливье Гамаш». Компьютер включен (слышится ненавязчивый ровный гул вентилятора), надписи на экране сообщают, что жесткий диск очищен и переформатирован.

Остальная часть комнаты пребывает примерно в таком же состоянии.

На полу валяются миска с остатками рисово-крабовых чипсов (с парой лакированных палочек для еды), кастрюля, благоухающая супом из трески с тмином, консервная банка сардин, освобожденная от своих обитателей, и пустой пакет от креветочных чипсов. Кулинарный след ведет к раковине, окруженной грудами грязной посуды. На плите брошены чайник, банка с чайными пакетиками и заварной чайничек.

Подъемное окно в южном конце комнаты выходит на пожарную лестницу. Окно распахнуто, несмотря на плохую погоду. Занавески мягко колышутся, а по полу медленно расплывается лужица талого снега.

В коридоре кто-то все еще стучит в дверь.

Бог для обманщиков

ШУМ ДИЗЕЛЬНОГО МОТОРА будит меня в семь часов утра.

Я открываю один глаз. Я все еще лежу на полу гостиной. Моя голова покоится между заварным чайником и бутылкой дешевого ямайского рома. Меня одолевают головная боль а-ля Буковский и неприятное впечатление дежавю.

Я бреду к окну и цепляюсь за бамбуковую занавеску. Дождь прекратился, мелкий снег тихо падает на статую Данте Алигьери. Мимо катится муниципальный снегоочиститель, посыпающий улицу солью и искрами.

Зевая, я размышляю о том, откуда берется столько соли. Возможно, с островов Магдалены. Круговорот соли является превосходной иллюстрацией суетности бытия. Терпеливо осажденная морем за миллионы лет, взорванная динамитом, измельченная, перевезенная в корабельных трюмах и перегруженная в снегоочиститель, разбросанная по монреальским улицам, она в конце концов смывается в сточную канализацию и возвращается в океан, откуда произошла.

Как же мы малы!

Снегоочиститель исчезает за углом, и я отхожу от окна. В гостиной с прошлого вечера ничего не изменилось: карта Аляски все еще расстелена на полу, прижатая по углам заварным чайником и пустой бутылкой из-под рома. Старая Трехголовая Книга лежит на журнальном столике рядом с парой грязных стаканов и расколотым компасом.

Все на своих местах, не хватает только старого матросского вещмешка, желтого плаща и Джойс.

Я поднимаю бутылку, содрогаюсь, прикидывая количество приконченного накануне алкоголя, и чувствую, как скукоживается моя печень. Я старею? Дело в том, что я не привык напиваться. Пора растворить все это под душем.

По дороге в ванную комнату я инстинктивно бросаю взгляд на книжную полку и вглядываюсь получше. Между путеводителями образовалась непривычная брешь. Моя книжная воришка не изменила себе! Я быстро соображаю, что пропал путеводитель по Доминиканской Республике издательства Rough Guide.

Я недоуменно разглядываю брешь, как любой другой разглядывал бы недостающий кусочек картинки-загадки. Несколько сантиметров пустоты подытоживают все, что мне известно о моей книжной воришке, то есть почти ничего.

Я еще обдумываю этот тонкий ключик к разгадке, когда обнаруживаю в ванной комнате старый свитер и еще влажные джинсы. Джойс сбежала, даже не захватив свою одежду. Прямо исчезновение из дешевого детектива! Ну, она точно не поскупилась на сюрпризы. Обыскав карманы джинсов, я обнаруживаю:

несколько монеток (в общей сложности 61 цент);

визитку книжного магазина S. W. Gam, на обороте которой я записал свой адрес;

скомканный кассовый чек («сандв. с ветч. — 1 — $3.75»);

счет компании «Гидро-Квебек», адресованный мисс Джойс Дусет, проживающей на Моцарт-стрит.

Я смотрю на часы. До открытия книжного магазина осталось два часа. Я поспешно одеваюсь, бросаю одежду Джойс в старый пластиковый пакет и натягиваю зимние сапоги.

Я сбегаю по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, пересекаю парк Данте, даже не поприветствовав старого писателя, пулей пролетаю мимо любимого итальянского кафе, чуть не попадаю под снегоочиститель и несусь по улице Касгрейн, зажав под мышкой пакет, как мяч для регби.

На углу Моцарт и Касгрейн я останавливаюсь перевести дух.

Снег превратил знакомый перекресток в город-призрак. Несколько машин с приглушенным шипением проползают мимо. Пешеходов почти нет, магазины еще не открыты. Какая-то женщина прижимает нос к застекленной закрытой двери итальянской бакалейной лавки. Поколебавшись, она переходит улицу, минует красного неонового лосося рыбной лавки Шанагана и спешит к рынку Жан-Талон.

Потуже затягиваю шарф и рассматриваю таблички с номерами домов. Вскоре я обнаруживаю дом Джойс и два припаркованных перед ним полицейских «круизера».

Я пытаюсь спокойно оценить ситуацию и вскоре различаю четыре полицейских автомобиля: два обычных патрульных, бежевый «малибу» без опознавательных знаков (его выдает антенна метрового диапазона) и белый фургон, не говоря уж о мини-вэне «Журналь де Монреаль». Полицейских не видно.

Спокойно! Возможно, между бегством Джойс и присутствием полицейских машин нет никакой связи.

Я подхожу к подъезду, надеясь обнаружить признаки бытовой драмы — алые пятна, подозрительный дым, — но вижу лишь электрическую гирлянду, обвивающую искусственный рождественский венок. В углу вестибюля пластмассовый Санта-Клаус подмигивает и, похоже, смеется над всем миром.

Я еще раз проверяю счет «Гидро-Квебека». Никакой ошибки — Джойс действительно живет здесь, в квартире номер 34. Я делаю глубокий вдох, распахиваю стеклянную дверь и поднимаюсь по лестнице.

На третьем этаже репортер равнодушно расспрашивает небритого — судя по тяжелой связке ключей на поясе — консьержа с недокуренной сигаретой между губами и делает несколько снимков. Я обхожу эту парочку (консьерж бросает на меня странный взгляд) и двигаюсь дальше по коридору. Перед квартирой номер 32 путь мне преграждает полицейский.

— Куда это вы идете? — резко спрашивает он.

— К другу.

— В какую квартиру?

— Номер 35.

Я называю номер, не подумав. По позвоночнику пробегает дрожь. Что, если полицейские явились с визитом к обитателю квартиры номер 35? Мой беспечный блеф может закончиться для меня трагически. К счастью, я выбрал удачный номер, и полицейский милостиво отходит в сторону, но сначала внимательно рассматривает мое лицо.

Дверь в квартиру номер 34 распахнута. Проходя мимо, я замечаю нескольких полицейских, суетящихся среди озадачивающей мешанины: грязной посуды, электронного оборудования, одежды, книг, компьютеров, сидиромов, клочков бумаги. Сидящий за письменным столом техник пытается включить компьютер, а двое подчиненных в белых перчатках пакуют начинку квартиры в картонные ящики.