Фрэнк О'Коннор - Рождественское утро

• Название: Рождественское утро
• Автор: Фрэнк О'Коннор
• Жанр: Проза

---

Мне страшно хотелось спать, но я боялся упустить железную дорогу, и вот лежал с открытыми глазами, придумывая, что надо сказать Клаусу, когда он придет.

Я говорил с ним по-разному, то игривым тоном, то серь-"

езным, потому что старичкам нравятся разные дети:

одним - скромные и воспитанные, другим - озорные и веселые. В общем, я все отрепетировал, потом для компании попробовал разбудить Санни, но он спал, как сурок.

Часы на Шендоне пробили одиннадцать, и вскоре я услышал, как щелкнула задвижка, но это оказался всего лишь отец.

- Привет, жепупгка! - воскликнул он, как бы удивляясь, что мама его ждет, потом смущенно захихикал. - Что так поздно засиделась?

- Ужинать будешь? - бросила она.

- Нет, не хочу. Я заглянул к Денипу, и он попотчевал меня жарким из свинины (Денин - это мой дядя).

Жуть как люблю жаркое из свинины... Это что, уже так поздно? притворно удивился он. - Знай такое дело, я бы заглянул в церковь на полуночную мессу, "Адесте"

бы послушал. Обожаю эту молитву, прямо за душу берет,

И он замурлыкал фальцетом:

Adeste fideles

Solus domus dagus.

Латинские молитвы отец вправду обожал, особенно когда бывал навеселе, но он совсем не понимал слов и придумывал свои, и это всегда приводило маму в бешенство.

- Глаза мои тебя бы не видели! - воскликнула она, как кипятком ошпарила, и закрыла за собой дверь. Отец захохотал, будто мама очень удачно пошутила; потом чиркнул спичкой, раскурил трубку и какое-то время шумно ею попыхивал. Полоска света под дверью поблекла и совсем исчезла, а он все с чувством распевал:

Dixie medearo

Tutum tonnm tantum

Vonite adoremus.

Он безбожно перевирал слова, но легче мне от этого не было. Бодрствовать в таких условиях - это оказалось выше моих сил.

Проснулся я перед рассветом и сразу понял - случилось что-то ужасное. В доме стояла тишина, наша детская была погружена во тьму. Через окно,, выходившее на задний двор, виднелось небо - на нем уже появились серебряные прожилки. Я выскочил из кровати проверить свой чулок, но уже знал - случилось худшее. Клаус пришел, когда я спал, и совершенно не разобрался, кто я и что, - он оставил мне какую-то свернутую книжонку, ручку и карандаш да еще пакетик леденцов за два пенса. "Вверх-вниз" и то лучше! Я был до того ошарашен, что не мог даже думать. Эх, Клаус, ты летаешь по крышам, пролезть в трубу для тебя плевое дело, а тут так оплошал!

Но интересно, что он принес этому проныре Санни?

Я подошел к его кровати и ощупал висящий над ней чулок. Похоже, этому зубриле и подлизе досталось не многим больше - в чулке у него лежал такой же, как у меня, пакетик леденцов да еще пистолет с пробкой на веревочке такой за шесть пенсов можно купить в любой лавке.

Но все-таки пистолет - это пистолет, уж во всяком случае, лучше дурацкой книжонки. Шайка Догерти иногда дерется с оравой из Строберри-лейн - чтобы те не приходили играть в футбол на нашу дорогу. Мне этот пистолет очень даже пригодился бы, а Санни он ни к чему - в шайку его никто не возьмет, даже если он и захочет.

И вдруг... это было словно указание сыше, с самих небес! Что, если я заберу пистолет себе, а Санни отдам книгу? В шайке от Санни никогда не будет толку - он любит читать. Такой усердный ученик может много чего вычитать в моей книжке! А Клауса он, как и я, не видел, значит, и расстраиваться не будет. Кому станет хуже, если я поменяю подарки? Никому. Да я даже сделаю Санни добро, знай он об этом, сам бы меня потом благодарил. Мне вообще это нравится - делать людям добро. А может, Клаус и сам так хотел распорядиться, да перепутал наши чулки. Что ж, ошибки со всяким случаются. И я положил книгу, карандаш и ручку в чулок Санни, а пистолет - в свой. Потом лег в постель и заснул сладким сном. Да, предприимчивости в те времена мне было не занимать, это точно.

Разбудил меня Санни - сказать, что приходил Сайта Клаус и подарил мне пистолет. Я, как полагается, удивился, даже сделал вид, будто разочарован таким подарком, и, чтобы отвлечь внимание Санни, попросил показать его книжку и расхвалил ее до небес.

Мой братец готов поверить всему на свете, и, естественно, он сразу побежал хвастаться подарками перед родителями. Для меня это была трудная минута. Мама так повела себя после истории с прогулом, что я стал ее побаиваться, но тут меня утешало другое: единственный Свидетель, который может вывести меня на чистую воду.

сейчас далеко, где-то у Северного полюса. Я приободрился, и мы с .Санни ворвались в комнату родителей с подарками, крича: "Смотрите, что нам принес Санта Клаус!"

Папа и мама проснулись, мама заулыбалась, но улыбка эта длилась секунду. Мама посмотрела на меня, и лицо ее изменилось. Этот взгляд был мне знаком. Очень хорошо знаком. Так она смотрела, когда я вернулся, прогуляв школу, и она сказала, что мне нельзя верить.

- Ларри, - тихо произнесла она, - откуда у тебя пистолет?

- Клаус положил его в мой чулок, мамочка, - ответил я, стараясь изобразить обиду, хотя в душе был по ражен: как она обо всем догадалась? Честное слово, положил.

- Ты украл пистолет из чулка твоего младшего брата, пока он спал. Голос ее дрожал от возмущения. - Ах, Ларри, Ларри, есть ли у тебя хоть капля совести?

- Ну ладно, ладно, - заворчал отец. - Сегодня же рождество.

- Конечно, - воскликнула она с неподдельной горечью. - Тебе-то все равно. А я не хочу, чтобы мой сын вырос лгуном и вором, понимаешь?

- Ну какой он вор, жена? - запальчиво возразил отец. - Еще что выдумала! - Он страшно сердился, когда в минуты блаженства ему кто-то мешал, а сейчас ему в придачу было, наверное, стыдно за вчерашнее. Ну-ка, Ларри, - и он потянулся к деньгам, лежавшим на туалетном столике. Вот тебе шестипенсовик. А вот еще один - для Санни. Только не потеряйте!

Но я смотрел на маму и вдруг понял, что было в ее глазах. Я разревелся, швырнул пистолет на пол и, давясь слезами, выскочил из дома. Улица еще спала.

В переулке за домом я бросился на мокрую траву.

Я все понял, и боль открытия нестерпимо жгла меня.

Никакого Санта Клауса нет - Догерти правы, - а есть только мама, которой приходится жаться, чтобы наскрести несколько несчастных пенсов нам на подарок.

Мой отец - неотесанный мужлан и пьяница, и мама надеялась, что, может быть, из беспросветной нищеты ее вытащу я. Во взгляде ее был страх неужели я вырасту таким же неотесанным мужланом и пьяницей, как мой отец?