Ине Лоренс - Ханская дочь. Любовь в неволе

• Название: Ханская дочь. Любовь в неволе
• Автор: Ине Лоренс
• Издательство: Книжный клуб «Клуб семейного досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9910-1269-0

Действие этого увлекательного романа развивается на фоне реальных исторических событий петровской России и Северной войны, в которые вплетаются необычные перипетии судеб героев. Дочь татарского хана Сирин должна была выйти замуж за славного воина племени и провести всю жизнь в орде, но судьба распорядилась иначе. Девушка под видом ханского сына попадает в плен к русскому царю как заложница. Здесь ее ждут невероятные приключения, роковые испытания, верность и предательство, подвиги и смертельные опасности, и, конечно, любовь. Но она должна во что бы то ни стало сохранить свою тайну…

---

— К нашим хорошим друзьям, — загадочно ответил Горовцев и кивнул в сторону гребцов: — Нам на ту сторону.

Гребцы послушно направили судно к берегу и безучастно наблюдали, как офицеры спрыгивают на сушу, даже не сделав попытки выклянчить пару копеек на водку. Пока они мрачно гребли назад, Горовцев и Федоров пошли к маленькой деревянной церкви, зажатой между двумя темными монастырскими постройками. Горовцев постучал, через несколько мгновений дверь отворил молодой бородатый мужчина в черной шерстяной рясе.

— Что изволите, ваше благородие? — спросил он, сгибаясь в глубоком поклоне. По быстрому взгляду было ясно, что Горовцев ему знаком.

— Нам нужно к его высочеству, царевичу Алексею, — коротко бросил Горовцев. Федоров удивленно посмотрел на него.

На лице монаха отразилось сомнение. Горовцев сделал успокаивающий жест и указал на своего спутника:

— Этот человек — наш добрый друг, который желает засвидетельствовать царевичу свою преданность.

— Тогда добро пожаловать. — Монах посторонился, пропуская офицеров, и повел их длинным коридором. Вокруг царил мрак, лишь кое-где коптили тусклые сальные лампы, едва освещавшие стены на два шага вокруг, но Федорову все же удалось заметить, что стены сложены из едва оструганных бревен, на которых кое-где еще сохранились остатки коры. Комната, куда они вошли, выглядела не лучше: не было ни отделки листовым золотом, ни икон в окладах, усаженных самоцветами, — ничего, что украшало церкви в Москве, Суздале и других городах.

Горовцев заметил, что его спутник растерялся, и улыбнулся:

— Наши благочестивые монахи вынуждены жить здесь согласно царскому указу. Они утешаются тем только, что это не навсегда.

Монах кивнул, соглашаясь, перекрестился и вздохнул:

— Мы мечтаем о том дне, когда покинем эту трясину и вернемся в исконные русские земли.

— Да будет так! — послышался голос Игнатьева. Протопоп приказал зажечь остальные лампы, полумрак отступил. На грубо сколоченном стуле восседал царевич, рядом с ним стояли Игнатьев, Лопухин, Кирилин и Шишкин. Военные с интересом посматривали на Федорова.

— Познакомьтесь с нашим добрым другом, Иваном Ильичом Федоровым! — представил Горовцев гостя. Собравшиеся закивали, приветствуя новичка. Игнатьев выглядел словно кот возле мышиной норы:

— Ну, Павел Николаевич, и что вы узнали нового на совете у царя?

— Война проиграна еще до начала! Шведская армия насчитывает более ста тысяч человек, хорошо вымуштрованных и вооруженных. Они разобьют наше войско в два счета.

— Они разобьют царя! — Игнатьев воздел руки к небесам, словно призывая Бога ускорить появление врага.

Кирилин добавил:

— Против стотысячной армии любое сопротивление бесполезно!

Горовцев безрадостно рассмеялся:

— Царь считает по-другому. Он не бросит эту кучку жалких избушек, пока не зальет кровью всю землю. Мы должны действовать, иначе святой Руси придет конец.

— Вы правы, Павел Николаевич, вчерашнее происшествие лишний раз подтвердило, какое Петр Алексеевич, в сущности, дитя. Никто из его предшественников не был таким безумцем, чтобы в деревянной скорлупке выйти в море, кишащее врагами. Сие легкомыслие непростительно даже безусому мальчишке, не говоря уж о государе. Это ли не доказательство, что он не способен управлять страной?

Ответом на горячую речь Федорова были аплодисменты.

Горовцев посмотрел на царевича:

— Нужно что-то делать, ваше высочество, иначе Россия погибнет!

Алексей Петрович побледнел и, моргая, уставился в пол:

— Не забывайте, что царь — мой отец и я обязан повиноваться ему.

— Так писано в Библии. Но не падайте духом, ваше высочество, во власти святой церкви отпустить вам этот грех. Вы нужны России! — Голос Игнатьева звучал торжественно.

Царевич поглядел на попа как на святого и потянулся поцеловать его руку.

— Дай бог, чтобы мой отец попал в плен к шведам в первой же битве! — прошептал он обескровленными губами.

Григорий Лопухин топнул ногой:

— Вчера это почти удалось, но Петру, видно, сам черт помощник.

— Ваша правда! Без вмешательства нечистого тут не обошлось, иначе царь бы не спасся. — Молодой монах, сопровождавший Горовцева и Федорова, произнес эти слова презрительно, словно выплюнул.

— Если царю помогают силы ада, мы должны быть вдвое осторожнее и не поступать опрометчиво. — Шишкин передернул плечами, голос его дрожал.

Тут же к нему подступил монах и осенил военного крестом:

— Не бойся, сын мой! Власть святой православной церкви оградит тебя от сатаны и его прислужников.

Все, бывшие в помещении, перекрестились. Игнатьев начал молитву, призывая себе в защиту небесное воинство. Не успел он выговорить последнее слово, как заговорщики снова начали обсуждать свои планы. Большинство офицеров придерживались мнения, что война закончится вскоре после начала — смертью или пленением царя, таким образом, дорога мирным переговорам будет открыта. Но генералу Горовцеву эти рассуждения казались чересчур оптимистичными. Он наблюдал за царевичем: Алексей разрывался между сыновней преданностью отцу и надеждой вскоре занять престол и сделать Россию такой, какой мечтали видеть ее царевич и его духовный отец. Генералу Горовцеву было очевидно, что Алексей никогда не отважится на открытое выступление против отца. Они с Игнатьевым обменялись красноречивыми взглядами.

Протопоп знаком привлек внимание царевича и кивнул в сторону двери:

— Ваше высочество, простите, пожалуйста, не оставите ли вы нас на какое-то время наедине? Я вижу, Павел Николаевич желал бы беседы со мною для просветления души.

Царевичу стало ясно, что сейчас будут обсуждаться вещи, для его ушей не предназначенные, однако это ни капли его не волновало — Алексей придерживался пословицы «меньше знаешь — крепче спишь». Офицеры выстроились в шеренгу и поочередно целовали царевичу руку, затем Алексей удалился.

До тех пор, пока дверь за Алексеем не захлопнулась, в комнате царила мертвая тишина. Внезапно генерал Горовцев ударил кулаком по ладони:

— Невозможно сейчас сидеть сложа руки и ждать, когда небо освободит нас от Петра, пришла пора действовать.

— Уж не намекаете ли вы на цареубийство? — вспылил Федоров.

— Разумеется! — ответил генерал. — России необходим повелитель, который станет править в Москве, прислушиваясь к советам честных и верных ему людей.

— Алексей Петрович и станет таким царем! — елейным голосом пропел Игнатьев, подзывая заговорщиков поближе, дабы их, не дай бог, никто не подслушал.

7

Проснувшись утром после праздника, Сирин какое-то время не могла взять в толк, где она очутилась. Она лежала на большой мягкой кровати, сверху спускался темно-голубой балдахин, расшитый золотыми неизвестными гербами. Заснула она, как выяснилось, не раздеваясь. Раздавался разноголосый мужской храп, а едва Сирин пошевелилась, как рядом послышалось недовольное бурчание. Задохнувшись от ужаса, она медленно повернулась и увидела, что рядом с ней лежит Тарлов, разметавшись во сне, он сбросил с себя одеяло, так что торс его был совершенно обнажен. Сирин показалось, что он вот-вот проснется, но вскоре Сергей успокоился и задышал спокойно.

Сирин вспомнила, что уже далеко за полночь ее, Остапа, Ваню, Сергея и нескольких офицеров отвезли во дворец Апраксина.

Капитан был пьян настолько, что Ване пришлось раздеть его и уложить в постель, сам вахмистр выпил не меньше, но его организм еще противился одурманивающему хмелю.

— Тепленькое тебе достанется местечко — прям рядом с Сергеем Васильевичем, — проговорил он заплетающимся языком, после чего повалился на кушетку в углу и захрапел. Старый вояка заснул, не успев даже накрыться одеялом, как и Остап, который устроился рядом с ним, свернувшись клубочком. Никакой охоты спать на холодном и грязном полу у Сирин не было, поэтому после некоторых колебаний она осторожно прилегла на кровать, стараясь лечь как можно дальше от Сергея.

Во время путешествия от Карасука до Санкт-Петербурга Сирин не раз доводилось ночевать в одной комнате с другими людьми, но ни разу еще это не доставляло ей таких неудобств. Одно дело — забиться в угол и завернуться в одеяло и совсем другое — лежать бок о бок с почти раздетым мужчиной.

Она хотела отвернуться, но не могла оторвать взгляда от лица капитана. Спору нет, и во сне он оставался красавцем. В ее родной деревне женщины и девушки обязательно бы подглядывали за ним во время купания.

— Так же глупа, как и все бабы — позволяешь приманить себя красивым лицом! — Только услышав собственный голос, Сирин поняла, что рассуждает вслух. Она в ужасе огляделась — но все трое мужчин продолжали храпеть.

Сирин поняла, что ей срочно нужно по нужде, но где здесь отхожее место, она не имела ни малейшего представления. А может быть, его и не было вовсе, а хозяева обходились ночными горшками? На пути до Москвы Сирин уже встречала такие предметы. Обычно ночные горшки ставились под кроватью, но там ничего не обнаружилось. Тогда она натянула сапоги, осторожно, на цыпочках, вышла из комнаты и принялась за поиски. Пока она нашла отхожее место, прошло немало времени. Оно представляло собой деревянные скамейки с вырезанными отверстиями — не было ни дверей, ни перегородок между «местами». Сирин надеялась, что в этом доме они пробудут недолго — менять высушенный мох, прибереженный для женских дней, здесь было бы затруднительно, а уж блюсти чистоту — тем более.