Бус Таркинтон - ПЕНРОД

• Название: ПЕНРОД
• Автор: Бус Таркинтон
• Издательство: «Два Слона» – «Дуэт»
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-86699-001-6

Эта знаменитая американская трилогия о «потрясающем мальчике» попадала в нашу страну дважды – в 20-х годах вышла первая часть, и те, кто смог ее прочитать, запомнили на всю жизнь великолепные и смешные приключения Пенрода Скофилда. А потом… Потом эти книги вместе с поставками по ленд-лизу привезли в дар «героическому советскому народу от людей Америки». И вот теперь, полвека спустя, они, наконец, издаются полностью. Прочитав эти книги, мальчики и девочки узнают много интересного о самих себе, а родители, которым мы советуем тоже прочитать эти книги, смогут взглянуть по-новому на своих детей-подростков и их проблемы.

---

Верхнюю же часть Пенрода поместили в одеяние столь странное, что ему трудно подобрать название. В 1886 году, когда мать Пенрода была совсем юной девушкой и готовилась к выезду на первый бал, ей сшили платье цвета лососины. После того, как она вышла замуж, платье претерпело ряд более или менее серьезных переделок в соответствии с капризами моды. Предпринятая однажды попытка изменить цвет окончательно доконала старый наряд. Выйдя из красильни, оно приобрело столь вызывающий вид, что миссис Скофилд поставила на нем крест. Поначалу она думала пожертвовать его кухарке. Но Делла была ей нужна. Боясь, как бы та не сочла подобный дар оскорблением, миссис Скофилд решила не искушать судьбу. Ведь новую кухарку будет найти не так-то легко.

И вот после того, как миссис Лора Рюбуш заговорила о средневековье, мама Пенрода вспомнила о своем древнем платье. От него остался сравнительно целый и очень узкий верх. Поразмыслив, она решила дать ему возможность последний раз проявить себя во всем блеске. И верх платья некогда лососиновый, а ныне невыразимого цвета был водружен на торс сэра Ланселота-дитя.

Однако, как ни старался старый наряд, он все же не смог целиком выполнить возложенную на него задачу. Прикрыв плечи, грудь и спину юного рыцаря он все же не достал до чулок, и посредине сэра Ланселота-дитя образовался довольно значительный и не слишком средневековый пробел. Но и эта задача не устояла перед изобретательным женским умом. Чтобы объяснить способ ее решения, придется со всей возможной деликатностью сказать несколько слов о той части туалета мистера Скофилда, которая обычно бывает скрыта от взоров широкой общественности. Дело в том, что изыски модельеров двадцатого века не повлияли на его вкусы, и в холодную погоду отец Пенрода по-прежнему пользовался кальсонами из красной байки. Недавно как раз пришла пора убрать зимнее белье мужа; перебирая его, миссис Скофилд заметила, что оно изрядно износилось. Тут-то на нее и снизошло вдохновение, которое после нескольких взмахов ножниц и недолгой работы с иголкой и ниткой, воплотилось в короткие панталоны для сэра Ланселота-дитя. Этот сияющий штрих скрадывал пробел между верхней и нижней частью рыцарского костюма и, несомненно, напоминал что-то старинное. Ну, возможно, и не средневековое, но о джентльменах-то средних лет при виде красной байки каждый должен был вспомнить. Тогда миссис Скофилд снабдила швы этого перелицованного шедевра серебряными кантами. Теперь, придирчиво осмотрев свою работу, она была уверена, что догадаться о происхождении панталон совершенно невозможно.

Панталоны надели на Пенрода и прикрепили к чулкам английскими булавками; миссис Скофилд и Маргарет решили, что издали это будет не слишком заметно. Пенроду было строго-настрого приказано не наклоняться, после чего его обули в туфли на кожаной подошве, в которых он ходил на уроки танцев. К спектаклю туфли украсили большими красными помпонами.

– Но если мне нельзя нагибаться, – возразил сэр Ланселот-дитя, и в голосе его звучала ярость, – как же я буду вставать на колени, когда…

– Как-нибудь встанешь! – перебила его миссис Скофилд, не разжимая рта, потому что во рту она держала булавки.

На тонкую шею Пенрода нацепили что-то с рюшками и прикололи несколько бантов. Потом Маргарет густо напудрила ему волосы.

– Нет-нет, все правильно, – успокоила она мать, которой последнее действие показалось несколько чрезмерным. – Я видела на картинах. Во времена колониальных войн все офицеры пудрили волосы.

– Но, по-моему, сэр Ланселот жил гораздо раньше колониальных войн, – не очень уверенно возразила миссис Скофилд.

– Ну и ладно, – решительно отмела ее сомнения Маргарет. – Никто об этом и не задумается. Тем более, миссис Лора Рюбуш. Думаю, она не очень-то в этом разбирается, хотя, конечно, – добавила она, вспомнив о Пенроде, – пьесу она написала замечательную. Стой смирно, Пенрод! – одернула она автора «Гарольда Рамиреса», который в это время начал изображать нечто напоминавшее судороги. – К тому же, – продолжила она прерванную мысль, – пудреные волосы кого хочешь украсят. Даже наш Пенрод похорошел. Ты посмотри, мама, его просто не узнать!

В другое время восклицание сестры, быть может, не на шутку обидело бы Пенрода. Но сейчас, услышав его, он даже несколько приободрился, и, не имея возможности поглядеться в зеркало, которого не было поблизости, Пенрод представил себе нечто среднее между пышными одеяниями актеров в постановке «Двенадцатой ночи» Шекспира с участием мисс Джулии Марло и портретами Джорджа Вашингтона. Это его вполне удовлетворило.

Обрадовал и меч; его одолжил сосед, который был членом общества «Рыцарей Пифии». Меч прикрепили к поясу, потом облачили Пенрода в мантию – старую накидку для гольфа Маргарет. Теперь на нее нашили пушистые кружочки из ваты, а кроме того украсили большим крестом, материалом для которого послужила та же красная байка. Фасон и украшения мантии были навеяны изображением крестоносца на какой-то рекламе, опубликованной в газете. Мантию тоже прикрепили к плечам Пенрода или, точнее, к плечам бывшего верха от платья миссис Скофилд, английскими булавками. Сзади она свисала до самых пят, спереди же ничто не мешало созерцать рыцарский костюм как в целом, так и в малейших деталях. Теперь, наконец, Пенроду разрешили подойти к зеркалу.

Это было стоячее зеркало, и увидев себя в полный рост, Пенрод немедленно ощутил весь трагизм своего положения. Подросток менее поэтичный и возвышенный, возможно, не обратил бы особого внимания на некоторые несуразности костюма. Но перед зеркалом стоял Пенрод, и сила гнева его была, по меньшей мере, равна извержению вулкана.

Возьмите «Тружеников моря» великого Гюго. Прочитав сцену с рыбой-дьяволом, вы получите какое-то представление о том, что за сражение происходило в доме Скофилдов. Однако и Гюго, доживи он до наших дней и вознамерься описать полчаса, которые последовали после того, как Пенрод увидел себя в зеркале, должен был бы изрядно поломать голову над образами. Даже сам мистер Уилсон, подлый, но красноречивый враг Гарольда Рамиреса, тут наверняка зашел бы в тупик. Все выразительные многоточия мистера Уилсона были детским лепетом в сравнении с чувствами, которые заклокотали в груди Пенрода после того, как у него не осталось сомнений: любящие родственники выставляют его на публичное осмеяние; они хотят, чтобы он вышел на сцену в какой-то штуке от платья матери и в чулках сестры!

Пенрод так хорошо знал обе эти вещи, что ничуть не сомневался: посмотри на него человек, хоть с другого конца света, он тут же распознает их. Чулки удручали его даже больше всего остального. Сколько его ни уверяли, что никто не догадается, он не верил. Чем дольше он разглядывал себя в зеркале, тем отчетливее убеждался: каждый дурак поймет, что это не мужская одежда, а дамские чулки! Чулки были ему широки, они топорщились и пузырились, и это на тысячи ладов вопило об их предыстории. Лишь подумав об этом, Пенрод готов был умереть от стыда. И он бушевал, как узник, который надеется, что, отбившись от стражи, избежит позорной казни. Он затих лишь после того, как миссис Скофилд, чьи аргументы были исчерпаны, соединила его по телефону с отцом. Состоялся долгий мучительный разговор, и сопротивление Пенрода было сломлено.

Миссис Скофилд и Маргарет решили не дожидаться новой вспышки отчаяния, и с возможной поспешностью передали страдальца с рук на руки миссис Рюбуш. Они еще дешево отделались. Ведь Пенрод не распознал, из чего сделаны его панталоны. А они не заблуждались на тот счет, что последовало бы после того, как он понял это. Но вроде бы все обошлось, и они поздравили друг друга с успехом. Теперь они могли сказать, что костюм в целом удался. Конечно, никто бы не стал оспаривать того факта, что Пенрод никак не походил на персонажей, которые родило вдохновение сэра Томаса Мелори или Альфреда Теннисона. Вообще-то, если быть до конца честным, надо сказать, что он вообще никого и ничего не напоминал, ибо такое на земле появилось впервые. И все же, несмотря на волнение, свойственное родным и близким актеров, миссис Скофилд и Маргарет были уверены в одном: внешний вид Пенрода не посрамит семью.

Войдя в зал «Женского клуба искусств и ремесел», они с чувством выполненного долга заняли места среди остальных зрителей.

Глава IV НА ГРАНИ ОТЧАЯНЬЯ

Со стороны сцены слышался гул полного зала. Помещение за кулисами, куда водворили Пенрода, было набито возбужденными детьми в более или менее «средневековых» костюмах. Если бы Пенрод внимательно посмотрел вокруг, он мог бы убедиться, что одежда остальных юных рыцарей не слишком отличается от его собственной. Но стыд захлестнул его до такой степени, что он не видел ничего вокруг. Он ждал, что на него с минуты на минуту посыпятся насмешки, и собрал все свое мужество. Он готовился достойно встретить шуточки, которые вот-вот начнут отпускать по поводу чулок сестры. Сразу же забившись в угол, он ухитрился отстегнуть манию и понял, что еще не все потеряно. Он закутался в мантию и заколол ее под горлом. Теперь она закрывала весь костюм, и Пенрод завоевал временную передышку. Но теперь, когда он несколько успокоился, перспектива предстоящего спектакля предстала ему в совсем мрачных тонах. Ведь по ходу действия придется откинуть мантию назад.