Мария Чурсина - Императрица и ветер

• Название: Императрица и ветер
• Автор: Мария Чурсина
• Жанр: Фэнтези

---

Может, думала тогда Маша, ему льстил её восторженный взгляд - следователь, настоящий! Но, скорее всего, ему было безразлично.

- Ну зачем тебе это всё? - вздохнула она, вспоминая дождливое лето её третьего курса.

- Значит, всё-таки что-то было. Скажи, ты ведь знаешь, кто собирался тебя убить?

Маша упрямо смотрела на светлые прямоугольники паркета и молчала.

- Давай так, - предложил Антонио, - всё останется между нами. Подумаем, как можно всё урегулировать без начальства, а дело потянем и закроем за истечением срока давности.

Маша покачала головой. Если бы она знала, что Антонио нужно только раскрытое дело и чистая совесть, она бы попробовала придумать более или менее правдоподобную версию.

- Это какой-то очень близкий для тебя человек? Ты не хочешь его выдавать?

- Не знаю, - честно ответила Маша. - Знаешь, ведь он не смог меня убить. Собирался, но почему-то не смог. Правда же, странно? Я раньше думала, почему он мной заинтересовался. Теперь у меня есть одна мысль. Не обижайся, я не могу пока тебе сказать.

Антонио кивнул. Тёмные волосы прилипли ко лбу. Он поднялся со стула, задвинул его обратно в угол. Перед тем, как совсем уйти, обернулся к Маше, которая бездумно рассматривала обложку компьютерной игры.

- Ты его не боишься?

Она отрицательно качнула головой.

Маша забралась в кровать, как будто вошла в неприступную крепость. Из открытого на ночь окошка дул свежий ветер, в саду пели цикады. Можно было не откладывать разговор, всё равно к ужину она безнадёжно опоздала, но Маша как-то очень ловко обманула себя сегодня фактом - я устала.

Завтра она устанет точно так же. Когда Маша вернулась домой, Яна уже спала. Где-то она прочитала статью о здоровом сне, который с десяти до двенадцати, и мужественно принялась выполнять указания. Сабрина ждала Машу на веранде, там мирно и тепло горела лампа. Пока она поднималась на крыльцо, Сабрина перерезала ножницами чёрную шёлковую нитку и встала ей навстречу.

Он постучалась в дверь комнаты, когда Маша готова была загрызть себя за нерешительность.

- Спишь?

- Нет. Думаю. - Маша села на кровати и увидела в расширяющейся щели силуэт Сабрины, озарённый светом коридорного бра.

- Подумай ещё об одной вещи. Мы с Яной купили три билета в кино. Фильм называется "Шерлок Холмс и исчадье бездны". Начинается в восемь вечера. Помнишь, ты же хотела сходить.

- Точно, - через силу улыбнулась Маша. - Обязательно сходим. Классный фильм будет, я видела трейлер.

Сабрина пожелала ей спокойной ночи и ушла. Маша завернулась в простыню, хоть и стояла невыносимая жара. Они сделали это ради неё, сомнений не было. Яна вообще не любила людных мест и с удовольствием осталась бы дома с книжкой, а Сабрина засыпала на подобных фильмах, сколько Маша помнила их совместные попытки сходить в кино.

Значит, разговор со Шредером откладывается по уважительной причине. Опять. Скоро она совсем забудет, что хотела ему сказать.

   Шредер отпил воды из бутылки. Вообще он не привык пить что попало, да и вода в этом мире оказалась на вкус отвратительной, но сейчас ему было всё равно. Над городом давно повисла ночь, дорогу перед окнами его дома освещал желтоватым светом фонарь. Ни машины, ни прохожего. Надписи мелом тоже не осталось: он смывал её водой из шланга. Вода была ледяной, и рука, которой он держал шланг, немела.

С чего-то он вообразил себе, что капитан придёт сегодня сама и нарвётся на откровенный разговор. После завуалированного допроса в кабинете старшего следователя Шредера не оставляло ощущение, что она всё запомнила и всё рассказала им, и на него не надевают наручники только из интереса и ощущения собственной силы. Интересно же, как он будет вести себя дальше.

Но капитан не пришла, хотя он и прождал её весь вечер, сам себе не признаваясь, что ждёт. Подходил к окну и наблюдал за тающим в свете вечернего солнца мокрым пятном на асфальте. Тогда он уже готов был поверить, что она ничего не вспомнила, ничего не рассказала, а Антонио барахтался в пучине собственного следовательского бессилия.

Теперь он думал по-другому. Она же не сумасшедшая, чтобы бежать за откровенным разговором к человеку, который едва её не убил. Рациональнее с её стороны и правда было рассказать всё про загробный мир Антонио. Шредер бы на её месте так и поступил. Разумно? А как же.

Вдалеке послышались развесёлые выкрики и свист, пророкотал мотоцикл. Ночь шла своим привычным чередом. Ближе к двум по шоссе погонят фуры. К пяти приедут тяжёлые, грохочущие мусоровозы, потом на полчаса станет тихо, а тишину порвёт машина-дворник - раздув пыль и окатив дорогу потоками воды, она уедет дальше.

В этом мире плохо спалось.

Быть честным и благородным и все споры решать в открытом поединке - это прекрасно. И возможно, только если ты всесильный бог. В любом другом случае окажешься с перерезанным горлом, потому что далеко не все обременены моральными принципами.

Нестройный хор пьяных фальцетов подхватил простую мелодию, раздался злобный женский выкрик, и песня стихла.

Значит, она не придёт, не придёт, не придёт, а придёт Антонио с группой захвата. Шредер оглянулся на меч, повисший на стене, и подумал, что с группой захвата он справиться. Только потом до императрицы ему ни за что не добраться.

Много лет назад, когда после смерти матери Шредер попал в императорский замок, первым делом он уяснил две вещи. Первая - быть честным и благородным хорошо, но только вскоре ты окажешься с перерезанным горлом. И вторая...

   А вот вторую он как-нибудь попробует исправить.

Утро началось с приятного известия.

- В костре нет её останков, - кричал в трубку телефона Провизор так, как будто хотел докричаться до Маши без телефона, из подвала сразу на пятнадцатый этаж. - Там вообще ничего нет кроме травы и дерева. А кость, которая там валялась, она вообще не человеческая, собачья, и её в самом конце подбросили.

А по потолку ползала наглая, охамевшая до крайности муха. Она садилась то на Машину голую коленку, то на локоть, умывалась и всячески показывала, что это она хозяйка кабинета, а никак не Маша.

- О, - дёргая ногой, чтобы прогнать муху, Маша радовалась за Кристину, - а ты узнал, что обозначают те руны, которые мы нашли возле костра?

- Вот тут и начинается самое интересное, - провозгласил судмедэксперт и зашуршал бумагой по ту сторону трубки. - Судя по всему, это был самый всамделишный ритуальный костёр. Эта руна означает разъединение души из тела. Я тут по справочникам посмотрел, ритуал сам по себе очень древний, сейчас никто таким не балуется, но, по-моему, это не тупое подражание. Все условия учтены.

Маша хлопнула себе по коленке с тщетным желанием раздавить мерзкое насекомое и сжечь на том самом костре.

- Выходит, нас водят за нос? Думают, мы поглазеем на костёр и успокоимся? - она потёрла коленку.

Провизор засопел в трубку, то ли раздумывая над её вопросом, то ли углубившись в очередной эксперимент.

- Хорошо, - дёргая в этот раз локтем, сказала Маша, - ты пока подумай, а я пойду к Галактусу. Чего-то он хочет от меня.

В задумчивой отрешённости она прошла по коридору, запоздало поздоровалась с Бергом, который ковылял от лифта, неся груду книг. В приёмной Богдана Сергеевича лупила по клавиатуре Рената, и в каждом её движении была страсть, достойная раненой волчицы.

- Привет, офис-менеджер. Начальство у себя? - Машу окатило холодным воздухом от кондиционера, как только она оказалась на пороге комнаты.

Рената ничего не ответила, а демонстративно отвернулась, словно была не секретаршей, а тем самым начальством, которое вдруг передумало принимать посетителей.

В его окно, жалюзи на котором были подняты, светило яркое солнце. Богдан Сергеевич, не прерывая телефонного разговора, указал Маше на стул, и от нечего делать, уже в который раз, она принялась рассматривать настенный календарь. Это был подарок от ректора Института Обороны, и фотографии, приведённые над каждым месяцем, расхваливали систему образования.

К июлю прилагалась фотография с полевой практики: в два ряда улыбающиеся студенты в чистой, отглаженной форме, такой Маша не помнила себя. За их спинами вырастала новенькая, кирпичная база. Значит, за пять лет успели снести старый деревянный дом, с виду ещё крепкий, но даже в самую адскую жару хранящий в себе сырость.

Первым делом, приехав в начале июня на практику, они выносили матрасы и подушки на улицу, чтобы хоть немного подсушить, и мыли деревянные полы и лестницы. Маша улыбнулась: ей вспомнилось всё: и марш-броски по сосновому лесу, и проливные дожди, и дрожащий в темноте огонёк свечки, едва-едва освещающий разворот тетради в клетку, весь заполненный мелким осторожным почерком Сабрины - она писала отчёт за двоих.

- Ну что такое, Маша, - Галактус положил трубку телефона на стол. - Никогда не замечал за тобой безалаберности.