» » » » Игорь Всеволожский - Неуловимый монитор


Авторские права

Игорь Всеволожский - Неуловимый монитор

Здесь можно скачать бесплатно "Игорь Всеволожский - Неуловимый монитор" в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: О войне, издательство Воениздат, год 1959. Так же Вы можете читать книгу онлайн без регистрации и SMS на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.
Игорь Всеволожский - Неуловимый монитор
Рейтинг:
Название:
Неуловимый монитор
Издательство:
Воениздат
Жанр:
Год:
1959
ISBN:
нет данных
Скачать:

99Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания...

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.

Как получить книгу?
Оплатили, но не знаете что делать дальше? Инструкция.

Описание книги "Неуловимый монитор"

Описание и краткое содержание "Неуловимый монитор" читать бесплатно онлайн.



О подвигах и мужестве советских моряков рассказывает эта быль. С первого дня войны и до самой победы экипаж монитора «Железняков» громил врага, выполнял сложнейшие задания, не раз действовал в тылу оккупантов. Через смертельные испытания пронесли моряки верность долгу, волю к победе и любовь к своему кораблю.

Автор, свидетель и участник описываемых событий, с гордостью рисует своих героев, матросов и офицеров, корабля, ставшего живой легендой флота.






И я — загорелся…

3

Вечер. Черный и густой, как чернила, Дунай. Огни корабля отражаются в нем. И — звезды. Бесчисленные яркие звезды. Которая из них — счастливая звезда корабля? Над палубой натянут экран. Милица Корьюс (в нее, грешным делом, были влюблены многие юноши моего поколения) поет вальсы Штрауса. «Голубой Дунай» разливается над широкими просторами Дуная — и над нами, и над засыпающим городком, и над минными полями на той половине реки, и над батареями, притаившимися — без единого огонька — на том берегу. Фильм кончается. Милица Корьюс расстается со Штраусом, пароход медленно скользит по Дунаю… Сеанс окончен. Харченко предлагает спуститься в кубрик, к матросам.

— Пойдем, познакомишься, — говорит он. — Этот переход на «ты» меня радует. Этим «ты» я как бы принят в корабельную семью, в ту тесную, дружную семью, о которой говорил Павлин.

Матросы сидели и лежали на койках, расположенных в два ряда, одна над другой. Жора Ильинов по просьбе друзей затянул «Когда я на почте служил ямщиком». Пел он душевно, голос его, глубокий и звучный, разливался по кубрику. Через раскрытые иллюминаторы улетала на простор песня. Потом радист спел «Метелицу». Над головой били склянки, за иллюминатором журчала вода, с городского бульвара доносились звуки духового оркестра, наигрывавшего марши, польки и вальсы, но это не мешало певцу. Когда Ильинов умолк, командир сказал:

— Заспиваем-ка зараз хором, хлопцы. Нашу, украинскую! И запел «Закувала та сира зозуля». Эту песню повторили несколько раз. За ней подхватили «Распрягайте, хлопцы, коней». Потом, явно желая со мной познакомиться поближе, меня спросили, не пишу ли я стихи. Я сказал, что нет, не пишу. Расспросили про Киев. Черноволосый матрос («Рулевой Громов», — шепнул мне Алексей Емельянович) попросил меня прочесть что-нибудь «свое». Я на память прочел первый рассказ о неудачной любви. Рассказ не блистал художественными достоинствами, но произвел впечатление. Кто-то даже спросил: «Это все с вами было?», но сам устыдился и спрятался под смешки товарищей за их широкие спины. Наконец над головой зашумели, затопали: уволенные возвращались из города. Командир поднялся, пожелал доброй ночи.

— Отличные хлопцы, правда? — спросил он меня на палубе. — Они за свой корабль жизнь отдадут, а я — за них.

Я спустился в кают-компанию, лег. Мой первый день на «Железнякове» прошел. Счастливцы они все — и Алексей Емельянович, и Павлин, и Коган, и Володя Гуцайт, и фельдшер Кушлак! Для них «Железняков» — дом. Для них морская служба — профессия. Пусть река, а не море — стихия.

А я — только гость. Пассажир на неделю! Быть может, пройдет еще год, прежде чем я ступлю на палубу какого-нибудь корабля…

Я заснул, словно нырнул в глубокое бездумье, без снов.

Проснулся я от непонятного грохота.


Корабль вздрогнул. Я соскочил с дивана, нащупал выключатель, зажег свет. Была еще ночь. Командир корабля, одетый, в рабочем кителе, выскочил из каюты, пробежал через кают-компанию в коридор. На круглых корабельных часах было четверть пятого. Еще удар. Корабль сильно тряхнуло. Прозвенел длинный тревожный звонок, по палубе над головой протопали люди. Вбежал заспанный Губа, стал наглухо задраивать иллюминаторы. «Боевая тревога», — кинул он мне. Прошел комиссар. Захлопали двери. Все куда-то спешили, и у всех было дело — у всех, кроме меня. «Попал на учения», — подумал я и стал торопливо одеваться. Что я увижу? Куда мне идти? Кому я нужен? Чем могу быть полезен? Вошел фельдшер Кушлак в белом халате. Он был сосредоточен. Еще удар. Снова грохот. Загудели машины. Кушлак прислушался:

— Малый. Выходим на середину реки.

— Учения? — спросил я.

— Нет, — сказал «наш уважаемый доктор». — Без предупреждения, сволочи, кроют. Война…

Я вспомнил слова комиссара: «Дипломатия дипломатией, а от этого гада Гитлера ждать всякой пакости можно».

Кушлак покрыл пианино чистой простыней и стал раскладывать блестящие инструменты, расставлять банки с притертыми пробками. На стол постелил клеенку. И тут я вспомнил «Цусиму» Новикова-Прибоя: в кают-компании во время боя развертывается операционная.

— Полным пошли, — сказал Кушлак.

Удар…

— Очевидно, подходим к батарее вплотную.

— А минное поле? — вспомнил я сегодняшний разговор.

— Мы слишком мелко сидим. Если бы та рыбка, которую Ильинов словил, подобралась к нашему днищу, они бы узнали осадку. Вам Ильинов рассказывал?

Кушлак поднял голову и стал прислушиваться. Он лучше меня разбирался, когда стреляют они, когда — мы. Для меня все слилось в один сплошной грохот. Признаюсь читателю: я — струсил. Я это понял, когда Кушлак протянул мне какое-то пойло в рюмке, из которой промывают глаза. Судя по вкусу и запаху, это была валерьянка.


Тяжелая батарея, врага была подавлена. Раненых на корабле не оказалось. На рассвете бомбы упали по бортам корабля. Самолет с крестом на борту, похожий на гада с оскаленной мордой, сбили комендоры Кутафин и Перетятько. Я это видел своими глазами. Он упал где-то на берегу, вспыхнул ярким пламенем. Матросы качали виновников торжества. На борт «Железнякова» поднялся капитан-лейтенант Крылов, командир соединения, молодой еще офицер с волевым лицом.

— Машины работали безотказно, — доложил ему Алексей Емельянович. Крылов поблагодарил Павлина. Тот сказал, что передаст благодарность главстаршине Наконечному, машинистам Долбне и Тренкалю.

Кузнецов расцвел, услышав от Крылова похвалу артиллеристам. Тут Крылов взглянул на меня, что-то сказал командиру корабля и сошел с монитора.

— Товарищ Травкин, вам, — обратился ко мне снова на «вы» Харченко, — придется поспешить в свою редакцию, в Киев. Теперь совершенно ясно — война. Ильинов, сообщений по радио не было?

— Никак нет, пока не было. Москва передавала утреннюю гимнастику…

— Прошу разрешения остаться, — взмолился я.

— Никак невозможно. Положение меняется. К тому же вам надо явиться в военкомат. Вы — призывного возраста. Впрочем, прошу прощения, забыл, — взглянул он на мои очки.

— Да, я освобожден, но, если это война… если война, никто не имеет права сидеть в тылу в моем возрасте! Мне повезло. Я — на самой границе… И без материала я в редакцию не вернусь.

Харченко посмотрел на меня испытующе:

— Задание должно быть выполнено, вы правы. Запросите редакцию, что вам делать.

Вбежал Ильинов:

— Москва! Будет важное сообщение…

— Включите все репродукторы…

Где-нибудь далеко в тылу правительственное сообщение было неожиданным. Здесь оно подтвердило: война — началась…

Внезапно на корабле возник короткий и пламенный митинг.

Говорил комиссар Королев. Говорил, что злой и коварный враг подло напал на нашу страну. Настал час испытания всех наших сил, нашей воли. В битвах за свою землю мы, моряки, как и все советские воины, не пожалеем себя, своих жизней, покажем образцы мужества, отваги и героизма, будем бить врага нещадно, бить до конца, до нашей полной победы…

Переступая с ноги на ногу, заговорил Овидько. Поглядывая на товарищей, он будто спрашивал: «А что, други, правильно я говорю?»

— Я так скажу, хлопцы: до последней кровинки станем биться с лютыми катами. В руках силы не хватит, зубами их рвать будем. Не отдадим фашисту нашу землю на поругание…

— Неужели они, гады, не знают, что мы все до одного встанем на защиту Родины, все пойдем в бой! — сказал радист Мудряк.

Харченко говорил просто и скупо:

— …Так будем же, моряки, сражаться за нашу землю, как сказал Овидько: до последней кровинки, до последнего дыхания, но не уступим ее врагу! Прославим флот делами, о которых наш народ мог бы сказать: «Молодцы, моряки, спасибо вам за отважную службу!..» Отныне наш корабль станет крепостью, могучей, непобедимой!


Сразу после митинга я сошел на берег. Предусмотрительно спрятав очки, я атаковал майора городского военкомата. Впервые в жизни я врал, и врал так вдохновенно: военный билет забыл в Киеве, я числюсь по флоту…

Майор сопротивлялся. Я утверждал, что совершенно здоров, медицинский осмотр мне не нужен. Воспользовавшись суматохой, я уломал военкома. Вышел с направлением в политотдел. Торжествующий, я вернулся на борт «Железнякова» — лейтенантом административной службы. И комиссар и Алексей Емельянович сказали: «Ну что ж? Писать — будет о чем…»

После того как я надел на себя старенький китель, подаренный мне Володей Гуцайтом, и брюки Алексея Емельяновича («Возьми-ка, Травкин, не были бы широки»), я больше не чувствовал себя на корабле посторонним.

Харченко, когда я, переодевшись, вошел к нему в каюту, сказал — уже снова на «ты»:

— Садись…

Он продолжал начатый без меня разговор с комиссаром.

— Мне думается, мы слишком небрежно, не бережно относились к именам Нахимова, Корнилова, Ушакова, Макарова. Царские адмиралы! Да, они были адмиралами царского флота. Но они — завоевывали победы во славу Родины и русского оружия. И Нахимов, и Корнилов, и Макаров погибли в боях с врагом. Когда мы вспоминали о японской войне, Алексей Дмитриевич, мы видели в ней только черную страницу истории русского флота, связанную с позорным поражением. Да, поражением! Но поражение понес царизм, а не моряки. Моряки погибали во имя Родины. Мы должны говорить о их подвигах во весь голос! О матросах со «Стерегущего». Они открыли кингстоны, но в плен свой корабль не отдали. О броненосце «Адмирал Ушаков», поднявшем сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь»… Ведь мы их преемники и наследники, а не иваны, не помнящие родства. О гражданской войне, Алексей Дмитриевич, мы и то иногда забываем. Плохо! А ведь были бои и на Балтике, и на Волге, и на Каспии. Эх, таланта нет, Алексей Дмитриевич, все это расписать нашим хлопцам — самыми яркими красками!


На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!

Похожие книги на "Неуловимый монитор"

Книги похожие на "Неуловимый монитор" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.


Понравилась книга? Оставьте Ваш комментарий, поделитесь впечатлениями или расскажите друзьям

Все книги автора Игорь Всеволожский

Игорь Всеволожский - все книги автора в одном месте на сайте онлайн библиотеки LibFox.

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Отзывы о "Игорь Всеволожский - Неуловимый монитор"

Отзывы читателей о книге "Неуловимый монитор", комментарии и мнения людей о произведении.

А что Вы думаете о книге? Оставьте Ваш отзыв.