Бернард Ньюмен - Шпион

• Название: Шпион
• Автор: Бернард Ньюмен
• Жанр: О войне

Оригинал: Bernard Newman, “Spy”. Victor Gollancz, London, 1^st Edition, February 1935

(Перевод текста восемнадцатого издания, вышедшего в 1947 г. Впервые книга была опубликована в феврале 1935 года.)

О книге: Воспоминания английского офицера-разведчика об его разведывательной и диверсионной деятельности в тылу немцев во время Первой мировой войны.

Об авторе. Бернард Ньюмен — известный английский журналист и писатель. Родился в 1893 году, учился в Кембридже, работал актером. Во время Первой мировой войны служил в английской разведке, после войны некоторое время был чиновником в Министерстве труда, затем занялся репортерской деятельностью, начав с публикаций путевых заметок, собранных им во время велосипедных поездок по континентальной Европе. Автобиографическая книга “Шпион”, вышедшая в 1935 году, принесла Ньюмену большой успех, и с тех пор вопросы разведки и шпионажа стали основной темой его как документальных, так и художественных произведений. Умер в 1968 году.

Несмотря на некоторые неточности и ошибочные оценки (к примеру, в своей поздней книге “Мир шпионажа” (1962) Ньюмен утверждал, что британские дипломаты Гай Бёрджесс и Дональд Маклин, члены знаменитой т. н. “Кембриджской пятерки”, сбежавшие в СССР в 1951 году, якобы не были советскими агентами), мастерство рассказчика, живой характер изложения и типично английские юмор и ирония, наряду с удивительной плодовитостью (его перу принадлежат несколько десятков произведений — от путеводителей по странам Европы до книг об НЛО) сделали Ньюмена одним из самых популярных западных авторов, пишущих на тему секретных служб и разведки.

---

Мне очень хотелось увидеть своими глазами замешательство в тылу немецкого фронта — я раньше думал, что монополией на неразбериху владеют англичане, но было очевидно, что и среди немецких командиров тоже есть теряющие голову болтуны. Войска направлялись на фронт по тем же дорогам, по которым отходили отступающие с фронта солдаты. Позднее я со многими немцами говорил на эту тему. Они рассказывали, какой неожиданностью было для них поражение, насколько они страдали из-за того, что англичане прорвали фронт и что «барышни-солдаты» (так они называли шотландских горцев в юбках-килтах) уже достигли пригородов Ланса. Я посмеивался в душе, сохраняя скорбное лицо. Было очевидно, что в месте прорыва был лишь минимум резервов, если наши наступающие войска достигли уже пригородов Сите Сент-Огюст. Потом нам стоило бы лишь бросить все наши резервы в развитие прорыва, и Ланс стал бы нашим. Позади города была открытая незащищенная земля — и никакие серьезные подкрепления не смогли бы оказаться там в ближайшее время.

С наступлением ночи я повернул на юг. Несколько раз я проходил через посты военной полиции, но никто не задавал мне вопросов, настолько большой была неразбериха в обстановке, вызванной столкновением приближавшихся к фронту резервов и отступающих с передовой частей, двигавшихся по всем направлениям. У меня не было карты и мне приходилось полагаться на память и интуицию, но в темноте я заблудился и оказался снова на окраине Ланса. Мне показалось, что тут что-то не в порядке. Если наши войска были утром в уже предместьях Ланса, то почему они сегодня не вошли уже в сам город? Потом мне в голову пришла другая мысль. Если наши войска в ближайшее время займут Ланс, то зачем мне прятаться в подвале, ожидая, пока придут англичане? Я решил зайти в дом Сюзанны за дальнейшей информацией.

Я так и сделал, но она сама ничего не знала. Она была очень обеспокоенной, когда увидела меня. Она полностью понимала, насколько опасно мое положение и просила меня поторопиться в направлении Буа-Бернара. Меня не нужно было торопить, потому что весь день я слышал приближавшийся к Лансу шум боя — но не знал, что на самом деле этот бой уже затих — потому я быстро отправился в свой одиночный поход. Тропа моя пролегала совсем близко от того места, где произошла катастрофа. Проходя мимо, я увидел офицеров, проверяющих пути с помощью больших фонарей и, к моему неудовольствию, свидетелем был унтер-офицер из военной полиции, который сейчас излагал свою версию событий предыдущей ночи.

Я тут же попытался свернуть, намереваясь обойти эту сцену как можно дальше, но моя удача изменила мне — этот унтер точно оказался моим камнем на шее. Он послал ко мне одного из своих людей. У него наверняка было хорошее зрение, раз он увидел меня с расстояния сотни ярдов, ведь хотя фонари были яркими, освещенность вовсе не напоминала дневную. В третий раз я столкнулся с этим человеком. Теперь, сказал я себе, мне не отвертеться. Пусть он не подозревал во мне диверсанта, зато вполне мог арестовать как дезертира. Именно так и произошло.

Офицеры старались выяснить причину катастрофы, потому что офицер железнодорожной комендатуры Ланса абсолютно был уверен, что причиной ее не был какой-то несчастный случай. Кроме того, мне не повезло еще раз — они нашли маленький обломок взрывателя, который остался неповрежденным после взрыва. Я увидел штабного офицера, державшего этот кусочек в руках. Он разглядывал его с большим любопытством. Но тут я сохранил спокойствие. С чего бы он подумал, что этот взрыватель имеет ко мне хоть какое-то отношение?

Но меня поджидал унтер-офицер со своим катехизисом. — Черт бы вас побрал, дружище, о чем вы себе думаете? — закричал он. — Вы снова сделали крюк и опять не подчинились приказам. Неужели до вас не доходит, что срок вашего отпуска уже закончился и теперь вас вполне могут арестовать как дезертира? Ну, что вы теперь мне скажете?

Я начал рассказывать длинную историю, как я добрался в Карвен, и узнал, что мой полковой склад был отведен в тыл, и никто не знал, где он теперь. Потому мне пришлось вернуться в Ланс, где я ожидал дальнейших распоряжений. Тут он стал подозрительным, вернее, он не поверил тому, что я всерьез пытался добраться до моего полка. Конечно, других подозрений у него не было. Он обратился к одному из штабных офицеров. — Этот человек, господин офицер, — утверждает, что склад 138-го баварского полка был вывезен из Карвена. Вы могли бы это подтвердить?

— Нет, это не так, — ответил офицер. — Я звонил туда как раз сегодня во второй половине дня.

Военный полицейский посмотрел на меня с кислой миной. — Я думаю, вам следовало бы пройти со мной, — сказал он. — Я передам вас моему шефу.

Без церемоний один из его людей и он сам повели меня в бюро немецкого бургомистра. В это время я не подозревал, как мне следует поступить, чтобы выкрутиться. Но знал, что малейшая ошибка тут же разоблачит меня. Вскоре зазвонил телефон. Бургомистр положил трубку на рычаг и повернулся ко мне: — Почему вы сказали, что ваш склад уже не в Карвене? Он все еще там. Я как раз говорил с адъютантом вашего полка.

— Тогда, возможно, я заблудился. Я пришел в то место, которое считал Карвеном, но там сегодня на дорогах такая сумятица из-за боев, что я вполне мог ошибиться.

Он снова потянулся к телефону, и я услышал только конец разговора, который сбил меня с толку, но подтолкнул к мысли, о чем мне нужно будет сказать в моей следующей фразе.

— Ваш полковой адъютант сказал, что вы пропали без вести пять недель назад, — произнес бургомистр.

— Это верно, — согласился я. — Англичане взяли меня в плен, но неделю назад я сбежал, а потом получил отпуск. Я как раз шел в свой полк. Скорее всего, адъютант просто еще не знает, что я сбежал.

Он задал еще много вопросов такого же плана, уточняя по телефону мои ответы у адъютанта. Наконец, он повернулся ко мне и сказал: — Очевидно, мне остается сделать только одно. Я отправлю вас под конвоем в ваш полк, где вы предстанете перед военным судом. Вам очень повезло, что у вас есть это рекомендательное письмо, потому что во время сражений военные трибуналы обычно выносят расстрельные приговоры без лишних разговоров.

Итак, я снова двинулся по дороге на Карвен, на этот раз в маленьком грузовичке под охраной вооруженного полицейского. Конечно, мне и в голову не пришло попытаться сбежать. Все время я сидел тихо, лишь изредка перебрасываясь парой слов с охранником, повторяя про себя все, что я знаю о человеке, под именем которого я действовал. Я был вполне уверен в себе, потому что от Эрнста я узнал все об его семье и его жизни. По его описаниям я узнал адъютанта, как будто бы знал его заранее, но мое сердце забилось сильнее, когда рядом с ним я увидел штабного офицера. Я видел его раньше — в свете фонарей на месте аварии. Именно он держал в руке маленький кусочек взрывателя!

Именно этот офицер и начал допрос. — Вы узнаете этого человека? — спросил он адъютанта.

— Конечно! Это рядовой Эрнст Каркельн, который считался пропавшим без вести после небольшого боя, который произошел пять недель назад.

— С тех пор вы его не видели? — сказал офицер.

— Нет.

— Вам никогда не сообщали, что он сбежал из плена, вы не отпускали его в увольнение?

— Нет, — подтвердил адъютант. — Точно не сообщали. Это меня удивляет. Если бы он сбежал, нам наверняка сообщили бы.

— Но вы полностью уверены, что это тот самый человек?

— Вполне, — ответил адъютант. — По крайней мере, я узнал его, когда увидел. Я не особо хорошо его знаю. Но его волосы ни с чем не спутаешь. Но если вы хотите удостовериться, давайте вызовем кого-то из унтер-офицеров, которым он подчинялся непосредственно.

— Да, но только тихо, — подчеркнул штабной офицер. — Давайте посмотрим, узнает ли он кого-то из солдат или офицеров своего батальона.

Это замечание очень испугало меня — я понял, что с этого момента он серьезно подозревает меня.

В любом случае, я прошел первое испытание благодаря своим волосам. Теперь я попытался изобразить что-то вроде сдержанного возмущения. — Но, господин офицер, это же абсурд! — воскликнул я, обратившись к адъютанту. — Конечно, это я, я — Эрнст Каркельн. Разве я не знаю вас, капитан Норден? Я не знаю унтер-офицера Люка и дежурного ординарца Хайде? А разве среди тех людей, что стоят на улице унтер-офицер с усами имбирного цвета — не унтер-офицер Туровен? Правда, я забыл, как зовут капрала, который стоит рядом с ним.

— Ну, это все правильно! — сказал адъютант. Но другой офицер по-прежнему был неудовлетворен. Он оказался проницательным человеком. Я это сразу понял, и он вызывал у меня уважение, хотя, конечно, я предпочел бы, чтобы он был на моей стороне, а не на стороне противника.