Наталья Дужина - Путеводитель по повести А.П. Платонова «Котлован»: Учебное пособие

• Название: Путеводитель по повести А.П. Платонова «Котлован»: Учебное пособие
• Автор: Наталья Дужина
• Издательство: Издательство Московского университета
• Жанр: Филология
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-211-05362-5

Повесть Андрея Платонова «Котлован» — одно из самых необычных событий русской литературы — почти публицистически насыщена реалиями времени и является ярким документальным источником драматической отечественной истории XX века. Путеводитель по «Котловану» в доступной, увлекательной форме рассказывает о фактической основе этого сложного иносказательного произведения; о философском подтексте повести, о литературных параллелях ее сюжета, композиции и образов.

Для учителей школ, лицеев и гимназий; студентов, старшеклассников, абитуриентов, специалистов-филологов и широкого круга читателей.

Summary

The School for Thoughtful Reading Series

N. I. Duzhina.

A Guide to A. P. Platonov’s Story ‘The Foundation Pit’ (Kotlovan): a manual. Moscow: Moscow University Press, 2010.

Andrey Platonov’s story ‘Kotlovan’ (The Foundation Pit) — one of the most unusual events in Russian literature — is almost journalistically saturated with realia of the time and constitutes a vivid documentary source of dramatic 20th century Russian history. In a stimulating and accessible style the guide to ‘Kotlovan’ tells the readers about the factual basis of this complex parable-like work; about the philosophical implications of the story, about the literary parallels with its plot, structure and images.

For teachers of schools, lyceums and gymnasia, students of higher educational establishments, high school pupils, school-leavers taking university entrance exams, philologists specializing in literary studies and the general reading public.

---

В стране в соответствии с планом индустриализации и социалистического переустройства СССР начинается строительство новых производственных объектов. Для многочисленных запланированных строек требовались люди и средства.

Человеческие ресурсы были сосредоточены в основном в деревне. В связи с постоянным ухудшением ее положения многие крестьяне еще и до начала первой пятилетки шли в город («в отход») на заработки. Работы носили сезонный характер (теплое время года), а сами рабочие назывались «сезонники», или «отходники». В связи с усилением «чрезвычайных мер» против крестьянства в 1928–1929 гг. количество уходящих в город увеличилось, а с началом сплошной коллективизации достигло небывалых размеров. Они-то и составили основную рабочую силу первой пятилетки. Условия жизни таких рабочих в городах, мягко говоря, оставляли желать лучшего. Общежития (а точнее, бараки) для «отходников» были мало приспособлены для жилья, что видно на снимках, которые публиковали периодические издания. Например, в журнале «Культурная революция» (1929, № 19) помещена фотография «В бараке сезонников»: грязь, количество спальных мест в комнате равно не одному десятку.

Часть денег на проведение индустриализации руководство страны принудительно изымало у населения под видом «займов». Другой способ, с помощью которого власть (как объявлялось) надеялась эти средства получить, — это сбор утильсырья. Утиль собирали и раньше, но в 1930 г. его объявляют чуть ли ни средством спасения страны. В первых числах января 1930 г. начинается «месячник по сбору утиля»[12]. Однако в январе кампания по сбору утильсырья не заканчивается[13]. И февральские, и мартовские, и апрельские номера периодических изданий еще пестрят названиями: «Миллионы на помойках и свалках»; пояснениями: «Речь идет об утилизации отходов и отбросов промышленности, сельского хозяйства, домашних многомиллионных хозяйств, что даст дополнительные валютные средства для индустриализации»; и призывами: «Собирайте утильсырье и сдавайте его на склады Госторга!»[14].

Неизменной спутницей советской действительности была проблема бюрократизма, не сходящая со страниц периодических изданий. Борьба с бюрократизмом никогда не прекращалась и всегда носила дополнительную политическую окраску. В это время по призыву партии страна борется с бюрократизмом в госаппарате. Официальная версия причин бюрократизма состоит в том, что этот аппарат-де достался советскому государству в наследство от капитализма, в нем работают старые чиновники, пропитанные духом бюрократизма. Борьба с бюрократизмом стоит и в повестке XVI партконференции (апрель 1929 г.), которая предлагает два пути решения проблемы, один из которых — «чистка» и проверка всех членов и кандидатов в члены ВКП(б), всех наркоматов, органов управления, предприятий и пр. 1929 и 1930 гг. — проходят под знаком «очищения» партии, всех советских организаций и учреждений от некоммунистических и чуждых элементов. О множестве сломанных судеб говорят неофициальные документы этого времени (жалобы, протесты, письма во власть): людей выгоняли с работы, из учебных заведений; выселяли из квартир; лишали продовольственных карточек, оставляли без куска хлеба и средств к существованию. Партконференция назвала и другой путь борьбы с бюрократизмом — это создание новых кадров рабоче-крестьянских специалистов.

Кадры, таким образом, оказываются в повестке дня. Но вопрос о подготовке квалифицированных кадров из чисто технического становится идеологическим и увязывается с уже начавшимися политическими процессами над технической интеллигенцией (1928 г. — «Шахтинское дело»). Необходимость обучения и воспитания новых кадров руководство страны объясняет не только бюрократизмом в среде старых специалистов, но и вредительством со стороны дореволюционной интеллигенции. Поддерживая версию об «обострении классовой борьбы» и росте «сопротивления капиталистических сил города и деревни» по мере успехов социалистического строительства, власть постепенно берет разгон в проведении репрессий. Документы этого времени говорят об арестах (еще не массовых, но уже и не единичных) граждан по самым незначительным поводам.

Подготавливая почву к «сплошной коллективизации», ноябрьский пленум 1929 г. рапортует и об успехах в сельском хозяйстве, где, согласно резолюции пленума, меры по организации бедноты, повышению удельного веса обобществленного сектора и пр. якобы «обеспечили благоприятный ход хлебозаготовок, значительно превышающий результаты прошлых лет и позволяющий уже в текущем году создать резерв до 100 млн пудов хлеба»[15]. Тот же оптимизм демонстрирует и Сталин в статье «Год великого перелома» (7 ноября 1929 г.): «Мы окончательно выходим или уже вышли из хлебного кризиса. <…> Наша страна через каких-нибудь три года станет одной из самых хлебных стран, если не самой хлебной страной в мире»[16]. Однако в действительности положение дел в стране и с хлебом, и с другим продовольствием отличалось от официальной версии. Большая часть населения голодала. В 1929 г. введены хлебные карточки, а все основные продукты (которых к тому же в продаже не было) отпускались по «заборным» книжкам; при этом и карточки, и книжки имели далеко не все категории граждан.

В августе 1929 г. состоялся Первый Всесоюзный слет пионеров, который вызвал много публикаций на темы нового поколения, заботы о детях при социализме, образования и воспитания детей. Но в центре внимания были исключительно дети рабочих, батраков и бедноты. О судьбе детей из «классово чуждой» среды пресса не сообщала ничего. Однако неофициальные документы свидетельствуют о сломанных судьбах и физической гибели многих таких детей.

На этом фоне разворачивается действие городской части «Котлована».

Вощев: «Я хочу истину для производительности труда»

«Котлован» начинается с рассказа об увольнении Вощева. Увольнение, несмотря на нехватку рабочих рук, — типичная для первой пятилетки ситуация. «Нарушение трудовой дисциплины» — основная причина увольнения. Случаев «расхлябанности и разгильдяйства» на предприятиях было много, а еще больше — глубокого равнодушия к производству и всему социалистическому строительству. Вопреки сложившемуся представлению о всеобщем трудовом энтузиазме начала 30-х годов дисциплина — серьезная проблема первой пятилетки. «Ослабление трудовой дисциплины» называют «одной из главных причин, задерживающих рост промышленности и всего хозяйства», а борьбу за ее укрепление — основной задачей профорганизаций[17]. Однако профсоюзы, судя по всему, не проявляли должного внимания к вопросам трудовой дисциплины. Это реальное безразличие к социалистическому строительству идеологи страны квалифицируют как проявление «хвостизма» (т. е. жизнь требует повышения производительности труда и укрепления трудовой дисциплины, а профсоюзы, которые этого не учитывают, оказываются «в хвосте требований жизни» и масс). Обвинение профсоюзов в «хвостизме» за равнодушие к нарушениям дисциплины — одно из нареканий в адрес этих органов. Руководство страны призывает профсоюзы укреплять трудовую дисциплину двумя способами: во-первых, «путем культурно-просветительной работы», т. е. разъясняя влияние трудовой дисциплины на производительность труда; во-вторых, «путем репрессивных мер», т. е. увольнения. Вощева, который тоже нарушил трудовую дисциплину («стоял и думал среди производства»), уволили: завком его «механического завода», в соответствии с требованиями жизни и партии («Мы не желаем очутиться в хвосте масс»), проявил внимание к вопросам трудовой дисциплины, но предпочел «репрессивную меру». На что Вощев резонно замечает: «Вы боитесь быть в хвосте <…> и сели на шею» (23).

Пикантность увольнения Вощева заключается прежде всего в том, что он думал как раз о повышении производительности труда («О чем ты думал, товарищ Вощев? <…> Я мог выдумать что-нибудь, вроде счастья, а от душевного смысла улучшилась бы производительность»). Причем думал тоже не случайно, а откликнувшись на призыв партии, обращенный к рабочим массам и к их профессиональным союзам: к рабочим — сознательно участвовать в деле социалистического строительства, а к профсоюзам — повернуться «лицом к производству» (с осени 1929 г. это был новый «лозунг» профсоюзной работы). Данная ситуация требует комментария и воспроизведения определенного социально-политического контекста конца 1929 — начала 1930 г., связанного с ситуацией вокруг профсоюзов и их руководства.

В апреле 1929 г., как мы уже писали, с должности председателя ВЦСПС был снят М. П. Томский. Шел первый год первой пятилетки. По официальной версии, страна успешно выполняла план, увеличивая темпы развития индустрии, а реально жила в ситуации «прорывов» на многих участках социалистического строительства, низкой трудовой дисциплины на предприятиях и равнодушия рабочих к проводимой политике. После снятия Томского все промахи в организации производственного процесса списали на недостатки в работе «старого профсоюзного руководства» (среди которых был и «хвостизм» в вопросах трудовой дисциплины) и несоответствие «старых форм и методов» профсоюзной работы возросшим требованиям жизни[18]. Об этом говорит и Сталин в речи «О правом уклоне в ВКП(б)» на апрельском (1929 г.) пленуме ЦК ВКП(б):