Вернер Штиллер - Агент. Моя жизнь в трёх разведках

• Название: Агент. Моя жизнь в трёх разведках
• Автор: Вернер Штиллер
• Жанр: Военное

Об авторе: Вернер Штиллер родился в советской оккупационной зоне Германии (будущей ГДР) в 1947 году, изучал физику в Лейпцигском университете, где был завербован Министерством госбезопасности ГДР (Штази) в качестве неофициального сотрудника (агента), а с 1972 года стал кадровым сотрудником Главного управления разведки МГБ ГДР, в 1976 г. получил звание старшего лейтенанта. С 1978 года – двойной агент для западногерманской Федеральной разведывательной службы (БНД). В январе 1979 года сбежал в Западную Германию, с 1981 года изучал экономику в университете города Сент–Луис (США). В 1983–1996 гг. банкир–инвестор в фирмах «Голдман Сакс» и «Леман Бразерс» в Нью–Йорке, Лондоне, Франкфурте–на–Майне. С 1996 года живет в Будапеште и занимается коммерческой и финансово–инвестиционной деятельностью.

О книге: Уход старшего лейтенанта Главного управления разведки (ГУР) МГБ ГДР («Штази») Вернера Штиллера в начале 1979 года был самым большим поражением восточногерманской госбезопасности. Офицер–оперативник из ведомства Маркуса Вольфа сбежал на Запад с целым чемоданом взрывоопасных тайн и разоблачил десятки агентов ГДР за рубежом. Эрих Мильке кипел от гнева и требовал найти Штиллера любой ценой. Его следовало обнаружить, вывезти в ГДР и судить военным судом, что означало только один приговор: смертную казнь. БНД охраняла свой источник круглые сутки, а затем передала Штиллера ЦРУ, так как в Европе оставаться ему было небезопасно. В США Штиллер превратился в «другого человека», учился и работал под фамилией Петера Фишера в банках Нью–Йорка, Лондона, Франкфурта–на–Майне и Будапешта. Он зарабатывал миллионы – и терял их.

Первые мемуары Штиллера «В центре шпионажа» вышли еще в 1986 году, но в значительной степени они были отредактированы БНД. В этой книге Штиллер впервые свободно рассказывает о своей жизни в мире секретных служб. Одновременно эта книга – психограмма человека, пробивавшего свою дорогу через препятствия противостоящих друг другу общественных систем, человека, для которого напряжение и авантюризм были важнейшим жизненным эликсиром.

Примечание автора: Для данной книги я использовал как мои личные заметки, так и обширные досье, касающиеся меня и моих коллег по МГБ (около дюжины папок) из архива Федерального уполномоченного по вопросам документации службы государственной безопасности бывшей ГДР. Затемненные в архивных досье места я обозначил в книге звездочками (***).

Так как эта книга является моими личными воспоминаниями, а отнюдь не научным трудом, я отказался от использования сносок. Большие цитаты и полностью использованные документы снабжены соответствующими архивными номерами.

---

Я понял, что это значило. Другая сторона хотела выманить меня на свою территорию, чтобы там, вероятно, арестовать или каким‑то образом шантажировать. Мой шеф Кристиан Штройбель тоже почуял, что запахло жареным. Он был настоящим профессионалом и с самого начала учитывал возможность того, что за всем этим делом могла стоять вражеская спецслужба. Потому он приказал дождаться следующего приезда «Габи» в ГДР, а пока на первое время приостановить контакты. Прошел целый год, пока «Габи» в письме матери не упомянула о своей будущей поездке в ГДР. Но, тем не менее, к указанному в письме сроку она так и не приехала, а переносила встречу раз за разом. За это время мать вышла на пенсию и сама уже неоднократно ездила к дочери на Рейн. Мне пришлось окончательно похоронить свои планы сближения с другой стороной через посредство «Габи».

После моего перехода в Федеративную республику мои предположения подтвердились. «Габи» за время наших контактов испугалась, опасаясь того, что ее отношения с матерью окажутся под угрозой, если она продолжит иметь с нами дело. Как подтвердил мне господин Шорегге из ведомства по охране конституции в Кёльне, господа из тамошней контрразведывательной службы поставили на то, что я соглашусь вступить с «Габи» в контакт на западной территории. Тогда на своей земле, где они чувствовали себя уверенно, западногерманские контрразведчики увидели бы, кто я такой, что я делаю, и в чем собственно суть всего этого дела. В конце концов, это было недоразумением между двумя секретными службами. А ведь как великолепно всё могло бы быть: «Габи» официально была бы неофициальным сотрудником МГБ, но на самом деле курьером между БНД и мной. Какая чудесная двойная игра!

Но и контрразведка госбезопасности очевидно тоже о чем‑то знала. Уже через три дня после моего ухода на Запад, когда в Штази собирали и анализировали всю информацию обо мне и моей работе, контрразведка раскрыла, что ей было известно о контактах «Габи» с западногерманскими органами контрразведки. Такие сведения они могли получить только от внутреннего источника в Федеральном ведомстве по охране конституции. Причем этим «кротом» никак не могли быть позднейшие перебежчики Клаус Курон и Гансйоахим Тидге, потому что они, как известно, начали сотрудничать с ГУР лишь в 1981 и 1985 году соответственно.

НОВАЯ ПОПЫТКА: «ДИАНА»

В мои служебные обязанности в Министерстве государственной безопасности входила вербовка «неофициальных сотрудников» (НС) в ГДР, которых можно было использовать в качестве посредников для контактов с нашими западными агентами. Для этого мои НС, их было уже около сорока, получили приказ идентифицировать подходящих для разведывательной работы людей, оценивать их и сообщать о них мне. Я работал по принципу, чем больше сеть и чем меньше у нее ячейки, тем больше рыбы в нее попадет. На меня работали несколько профессоров, как из университетов, так и из Академии Наук, которые обычно по служебным делам ездили на Запад и располагали там соответствующими контактами, а также ученые из подрастающего поколения, надеявшиеся таким путем ускорить свою карьеру. Наряду с ними существовали еще сотрудники в области связи, которых при необходимости отправляли на Запад как курьеров и инструкторов. Особенный интерес вызывали студенты, которых можно было подготовить как кандидатов на переселение. От них ожидали, что они однажды устроятся на работу на каком‑то из «обрабатываемых» нами объектов на Западе. Наш реферат отвечал, в частности, за ядерный научно — исследовательский центр в Карлсруэ, исследовательскую ядерную установку в Юлихе, фирму «Интератом» в Бенсберге, военно — промышленный концерн «Мессершмитт — Бёльков — Блом» (МББ) в Мюнхене и технологическое предприятие «Хераеус» в Ханау.

Но так как со времен «сетевого розыска» становилось все трудней устраивать граждан ГДР на Западе с документами «двойника», не вызывая подозрений, необходимо было искать новые способы работы. К таковым относилось привлечение к сотрудничеству с нами западногерманских граждан, уже работавших в соответствующих фирмах или научно — исследовательских учреждениях. По идеологическим соображениям вряд ли хоть один из них согласился бы на нас работать, потому нужно было либо платить им много денег, либо шантажировать, либо использовать оружие любви. Для последнего варианта у нас были наши «Ромео», соблазнявшие дам, находящихся на должностях, где у них был доступ к нужным знаниям. После моего ухода на Запад некоторых из них разоблачили.

Среди работающих на восточногерманскую разведку женщин были, в частности, Ингрид Гарбе, псевдоним «Ирис», секретарь руководителя Политического отделения посольства ФРГ в Брюсселе, Урсула Хёфс, псевдоним «Уте», секретарь федерального бюро партии ХДС, Инге Голиат, псевдоним «Херта», секретарь депутата Бундестага доктора Вернера Маркса (ХДС), Кристель Брошай, псевдоним «Кристель», старший секретарь заместителя федерального председателя ХДС профессора Курта Биденкопфа, а также Хельга Рёдигер, псевдоним «Ханнелоре», секретарь в Федеральном министерстве финансов. При переходе на Запад я прихватил с собой кое — какой материал о резиденте, «курировавшем» «Ханнелоре», из‑за чего она в марте 1979 года вернулась назад в ГДР.

Впрочем, ловушки «Ромео» были разгаданы западной контрразведкой еще раньше, поэтому там были введены специальные перепроверки для секретарш на ответственных должностях, если им приходилось работать с конфиденциальными и секретными документами.

В связи с этим у меня родилась идея, обернуть копье острием в противоположную сторону и просто послать на Запад не «Ромео», а «Джульетту», которая смогла бы очаровать мужчину с доступом к секретным материалам.

По моей оценке, женщины, во всяком случае, лучше подходят для разведывательной работы, чем мужчины. У них лучшая наблюдательность, особое внимание к деталям, они восприимчивее и умеют лучше поставить себя на место другого человека.

Мою первую «Джульетту» звали Кристиной, псевдоним «Диана», она была студенткой стоматологии в Берлине. Мне порекомендовал Кристину, или, как говорят на шпионском жаргоне, «навел на нее», один из моих НС. Я достал для себя ее фотографию с удостоверения личности, и она меня сразу же покорила. Кристина была членом СЕПГ, хотя без особых карьеристских замашек, и при этом очень хорошей студенткой. После того, как я основательно ее проверил и навел все возможные справки, я познакомился с ней — и был пленен ею еще сильней. У нее была прекрасная фигура, она была красноречивой, с чувством юмора, и, похоже, вовсе не была против при необходимости помочь МГБ. С усердием я взялся за работу и добился ее согласия на сотрудничество. Затем она прошла обыкновенные этапы обучения, такие, как поиск и установление людей и объектов, наблюдение, установление контактов, обнаружение и уход от наружного наблюдения, закладку тайников и т. д. При этом она оказалась ловкой, общительной и всегда деловой. Можно было подумать, что она рождена для разведывательной работы. Я даже представлял себе, что буду подводить ее к интересующему меня лицу «под чужим флагом», то есть так, чтобы она выступала перед ним не как агент ГДР, а напротив как сотрудница западной разведки.

Однако, мое воодушевление, как мне пришлось признаться самому себе через некоторое время, было не только профессиональной природы, все большую роль играла личная симпатия. Впрочем, именно тут и появилась дилемма. Почему я должен был отправлять ее в постель другого мужчины? Этот вариант вдруг показался мне совсем нежелательным. На самом деле, в этом состояла моя слабость: мне очень трудно было сопротивляться подобным искушениям. Совсем наоборот, приключения и риск привлекали меня прямо‑таки с волшебной силой.

Мы регулярно встречались приблизительно каждые четырнадцать дней на конспиративной квартире «Бург», где беседовали сначала о служебных вопросах. Однако я ждал благоприятного момента, чтобы раскрыть «Диане», что происходило в моей душе. Последующие события я представлялся себе так: если «Диана» питала ко мне такие же чувства, что и я к ней, то я завязал бы с ней секретную интимную связь, и при этом смог бы разузнать, что она думала на самом деле. Всё это, разумеется, следовало делать в строжайшей тайне, потому что стоило кому‑то из моего руководства узнать о такой личной близости, то тут же последовал бы приказ разорвать любое сотрудничество и передать ее на связь другому оперативнику.

Мои зондирования уже показали в итоге, что политико — идеологическая убежденность «Дианы» на самом деле была довольно слабой. Она, как будущий врач, специалист по стоматологическому протезированию, вполне понимала, насколько отстала ГДР в этой области от западных стран. Это мнение она уже выразила в разговоре со мной. Если ей предстоит ездить на Запад в качестве НС, то она, скорее всего, увидит это отставание своими глазами, причем еще более отчетливо, потому я мог говорить с ней об этом вполне открыто. И если личная связь стала бы достаточно сильной, я доверил бы ей также мои самые тайные планы. Тогда она смогла бы устроить для меня ожидаемый контакт с другой стороной. Таким было мое стратегическое планирование. В реальности, однако, все вышло иначе. «Диана» тяжело заболела, и ей потребовалось серьезное и действительно очень длительное лечение. Когда же она выздоровела, я уже успел установить связь с БНД.