Генрих Шумахер - Любовь и жизнь леди Гамильтон

• Название: Любовь и жизнь леди Гамильтон
• Автор: Генрих Шумахер
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992
• ISBN: 5-8352-0071-4

Ее лицо и сегодня молодо и прекрасно, запечатленное знаменитыми художниками XVIII века — они называли Эмму Гамильтон самой совершенной женщиной.

Она представала в дарственных образах бессмертных богинь, а в жизни была безрассудна и трогательна и как всякая простая смертная жаждала любви и благородства, стремясь сохранить достоинство в жестоком и высокомерном мире.

---

Генрих Фольрат Шумахер Любовь и жизнь леди Гамильтон

Статья из газеты «New Advertiser», № 7 1780, о «Храме здоровья» в Лондоне (По оригиналу, находящемуся в Британском музее.)

Вестина, розовая богиня здоровья, председательствует на вечерней лекции в «Храме здоровья», Адельфи, ассистирует при показе небесных метеоров и охраняет святой огонь жизни, применением которого при лечении болезней она ежедневно управляет. В течение всего дня производят показ аппарата и дают пояснения младшие жрецы. Однако сегодня и завтра вечером, ровно в 8 часов небесное сияние медико-электрического аппарата продемонстрирует сам доктор Грэхем, который будет иметь честь разъяснить высшей аристократии и мелкопоместному дворянству, а также лицам, образованным и обладающим тонким вкусом, истинную природу и воздействие электричества, искусственного эфира и магнетизма на человеческое тело. Входная плата 5 шиллингов.

Этот аппарат, который как бы делает зримыми разнообразные силы материальной основы жизни в вездесущей вечной природе, признан всеми, кто его видал, самым большим, практичным и наиболее блистательным из всех, существующих в наше время или когда-либо где бы то ни было демонстрировавшихся. Его можно видеть ежедневно с 10 часов утра до 4 часов пополудни. Входная плата 2 шиллинга 6 пенсов.

Глава первая

— Корабль! Эмма, корабль!

Дети в восторге неслись к воде, оглашая воздух криками. В тихих водах залива Ди встала у берега баржа[1]. На тенте над ее скамьями, покрытыми пестрыми коврами и шелковыми подушками, трепетали узкие вымпелы. Освещенная теплым майским солнцем, переливаясь розовым и золотисто — желтым, пурпуром и лазурью, баржа покачивалась на прозрачных волнах, как большая заморская птица, прибитая ветрами Ирландского моря к берегам Уэльса.

Эмма попыталась вернуть детей, но те были уже около приезжих, неторопливо приближавшихся к ней. Незнакомец подхватил на руки мальчика.

— Стой, паренек, — воскликнул он смеясь и откинул назад голову ребенка, чтобы хорошенько его рассмотреть. — Какой же ты красивый! Как тебя зовут, мальчуган?

Мальчик, стараясь вырваться из удерживавших его рук, с любопытством смотрел на судно.

— Джон, — выпалил он, — Джон Томас!

Незнакомец опустил мальчика на землю.

— Джон? — Он повернулся к малышке, смотревшей на него сквозь спутанные локоны. — Ну а твое имя, блондиночка?

Девочка сделала грациозный реверанс.

— Сара. Меня зовут Сара Томас. Покажи нам твой корабль!

Он взглянул на обоих детей, и лицо его омрачилось.

— Джон, Сара! Слышите, мисс Келли? Так зовут и моих детей. Когда я видел их в последний раз, им было столько же лет, сколько этим.

Дама не слушала его. Она смотрела на подходившую к ним Эмму.

— Взгляните, Ромни, — сказала она вполголоса. — Взгляните на эту маленькую крестьяночку. Случалось ли вам встретить когда-нибудь более очаровательное создание?

Она схватила его за руку, чтобы он посмотрел на девушку. Ромни окинул Эмму взглядом, глаза его широко раскрылись, в них что-то сверкнуло.

— Геба! — воскликнул он восхищенно. — Геба, подносящая богам Олимпа напиток вечной юности. Вы правы, мисс Келли, она и в самом деле восхитительна. Она затмевает наших самых прославленных красавиц. Даже вас, Арабелла, даже вас.

Мисс Келли улыбнулась.

— Вы ведь знаете, Ромни, я охотно откажусь от славы красавицы, если за мной признают хоть немного ума. — Она приветливо кивнула Эмме. — Подойдите ближе, дитя мое, позвольте на вас взглянуть. Известно ли вам, какое это удовольствие? Или вы еще не сознаете, что можете вскружить голову самому взыскательному мужчине?

Она хотела привлечь Эмму к себе, но та отпрянула. На щеках ее вспыхнул яркий румянец. Она не упустила ни звука из сказанного, но странным образом слова, ласкавшие ей слух, доносились до нее как бы из какого-то иного мира, а горящие глаза мужчины вызывали у нее тревогу. Ей казалось, что взор его проникал сквозь одежду, снимал с ее тела покровы, льнул к коже.

Она с опаской высвободилась из рук незнакомки.

— Прошу вас, отпустите меня! Я вас не знаю, я не хочу разговаривать с вами. Идем, дети! Идем!

Господин добродушно рассмеялся.

— О боже, Арабелла, оказывается, все наши восторги обращены к герцогине, но ее высочество немилостива к нам и отвергает их!

Мисс Келли тоже рассмеялась.

— Нет, друг мой, это не герцогиня, — сказала она сухо. — Герцогиня проявила бы больше ума.

Эмма резко обернулась и взглянула ей прямо в лицо.

— Пожалуй, с герцогиней вы не посмели бы так разговаривать, — выпалила она, сверкая глазами, — да и этот джентльмен едва ли стал бы смотреть на герцогиню так, как он смотрел на меня!

Приезжие обменялись быстрым взглядом, затем мисс Келли догнала Эмму.

— Вы умны и способны чувствовать, дитя мое, — проговорила она мягко и вкрадчиво. — Никто не хотел обидеть вас. Но если вы думаете, — добавила она лукаво, — что этот джентльмен не осмеливается смотреть на герцогинь так же, как он смотрел на вас, вы ошибаетесь. Мистер Джордж Ромни — один из самых прославленных живописцев Англии, и любая княгиня почла бы за честь быть увековеченной его кистью. Теперь вы понимаете, почему он вас так разглядывал?

— Не позволите ли вы мне, — добавил, подойдя к ней, Ромни, — зарисовать вас в этом альбоме, в котором я отвожу место далеко не всякой герцогине?

Он раскрыл альбом и взял из рук мисс Келли небольшой ящик с красками. Мисс Келли кивком подозвала служанку, ожидавшую на почтительном расстоянии, и приказала ей показать детям баржу и позаботиться об их безопасности.

Эмма не смогла отказать Ромни. Она позволила мисс Келли поместить ее на зеленой лужайке, придав ей нужную позу, и распустить волосы. Блестящий золотисто-рыжий поток хлынул на плечи и спину девушки и окутал ее сверкающим плащом, спадавшим до самой земли. Мисс Келли восхищенно вскрикнула. Но когда она попыталась расстегнуть на груди девушки платье, та воспротивилась. Все просьбы и уговоры были напрасны, и даже три фунта, предложенные ей художником, не смогли поколебать ее решимости. Она разрешила рисовать лишь голову, руки и часть шеи — и ничего больше.

Пока Ромни наносил быстрые мазки, Эмма стояла неподвижно, в заданной позе, едва смея дышать, — и прислушивалась к похвалам, которые расточали ее красоте незнакомцы. Ее дурманили их слова, такого ей еще не приходилось слышать: глаза ее — синие звезды, губы — рубины, щеки — нежные розы; у нее стан Гебы, профиль Дианы, руки Венеры; все ее существо — невыразимая прелесть, воплощение чистоты и юности, более совершенное, чем самые смелые грезы художника.

Эммой овладело сладостное чувство. Слова пьянили ее, как холодные серебряные брызги водопада, льнувшие к обнаженному телу, когда она летними ночами купалась там, в горах Уэльса, где пасла коз. По спине ее пробегала дрожь, грудь наполняло блаженство.

Разве не мечтала она еще в детстве, что наступит день, когда она превратится в красавицу, сказочную красавицу? Что это такое, никто ей никогда не говорил, кроме одного лишь Тома Кидда. Однако Том был невежественным рыбаком и никогда не покидал берегов залива Ди. Он любил ее, и ему Эмма не верила.

А вот теперь то же говорят и приезжие, а кому же еще знать, что такое красота. Художник с бледным, взволнованным лицом и как бы затуманенными усталостью глазами, в которых при взгляде на нее — вспыхивают огоньки; дама с быстрыми и гибкими движениями ящерицы.

Эта дама и сама красива. Узкие и длинные кисти ее рук источают тонкое благоухание цветов. У нее яркие алые губы, как у королев, которые иногда являются Эмме в ее чудесных снах; губы, которые, наверно, умеют горячо целовать. При этой мысли она встретила взгляд незнакомки и в смятении опустила глаза. Краска бросилась ей в лицо.

Как только художник кончил работу, она со вздохом переменила позу, быстро подобрала волосы, свернув их в узел, но не осмеливалась сдвинуться с места. Она боялась, что не сможет удержаться и сразу бросится смотреть рисунок, чтобы увидеть, красива ли она.

Мисс Келли протянула ей альбом. Ромни сделал четыре разных портрета, и Эмма долго, напряженно в них всматривалась.

— Неужели это я? — смущенно проговорила она наконец. — Не может быть! Это неправда, я вовсе не так красива.

Мисс Келли рассмеялась.

— Ромни, слышите, что она говорит? Она не хочет верить, что это ее портрет.

Он стоял, полностью уйдя в себя. Лицо его выглядело осунувшимся, глаза смотрели утомленно. Сейчас он казался стариком.

— Она права, это не она, — проговорил он глухо. — Она бесконечно прекрасней. Я просто дилетант, бездарность. Гейнсборо, Рейнолдс сделали бы это в тысячу раз лучше. Дайте сюда альбом, Арабелла! — закричал он внезапно в ярости. — Порвите, сожгите, растопчите! Будь оно проклято, это смертоносное искусство! Сдаюсь. Никогда больше не притронусь я к кисти.