Н Джеймисин - Сто тысяч Королевств

• Название: Сто тысяч Королевств
• Автор: Н Джеймисин
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012

Йин Дарр — изгнанница с варварского Севера, энну своего народа. Когда же при загадочных обстоятельствах умирает её мать, девушку неожиданно призывают в высокий Небесный город. Здесь её ждёт шокирующее известие — теперь она Наследница Престола.

---

Ньяхдох — ибо это был он, — я знала, я чувствовала это кожей, не смотря на чуждое обличье, — глянул насмешливо.

— Явление Лорда Ночи не приветствуется на всяком праздненстве слуг Итемпасовых.

— Просто не думаю… — дотронулась его рукава. Обычная ткань, хотя неплохо сработанная, как, впрочем, и сам камзол необычного покроя, смутно напоминающего военную форму. Я прошлась пальцами вдоль обшлага, разочарованно вздохнув про себя, не чувствуя привычного приветливого покалывания — и не видя взмывающих вверх клубящихся завитков тьмы.

— Я создал всё сущее вселенной. Неужто, какие-то белые нитки вылились бы в непосильный труд?

На мгновение смех распирал горло, но унялся также быстро, как и зародился. Молчание. Никогда прежде я не слышала от него ни шуток, ни острот. К чему бы это?

В чувство меня привела рука, дотронувшаяся до щеки. Поразительно, в нём, притворившимся смертным, не было ни капли от дневной личины. Но и ничего человеческого, за вычетом облика, — ни в жестах, ни в движениях, ни в скорости, с коей он менял, одно за другим, маски, ни, в особенности, во взгляде. Человеческой личины этой попросту не по силам было скрыть подлинной его природы. Столь очевидное зрелище, отражающееся в моих глазах, что меня охватило удивление напополам с восхищением: отчего другие, стоящие здесь же, на балконе, не бегут в ужасе прочь, не кричат испуганно при виде Владыки Ночи, в столь опасной близости.

— Мои дети подозревают, что я схожу с ума, — сказал он, продолжая нежно поглаживать меня по щеке. — Кирью говорит, с вами я рискую всеми нашими чаяниями. Она права.

Я нахмурилась в замешательстве.

— Моя жизнь по-прежнему ваша. Я буду блюсти наше соглашение, даже если проиграю в победе. Вы поступали честно.

Он вздохнул, подавшись, к моему удивлению, вперёд и прислонившись лбом к моему.

— Даже теперь вы рассуждаете о собственной жизни как о товаре, продаваясь… нет, предаваясь нам, полагаясь на наши так называемые "честь и добросовестность". Всё, что мы проделали с вами — непотребно и мерзко, да и только.

Я потеряла всякий дар речи, словно оглушённая его признанием. Вспышкой озарения пришло на ум: так вот чего боялась Кирью — непостоянство, изменчивость Ньяхдоха, страстная чест… ность. Он и в войну-то ввязался, изливая своё горе и скорбь по Энэфе; из чистого упрямства предпочтя неволю (не только за себя, но и за своих детей) выпрашиванию милости у Итемпаса. По разному борясь с братом, но так, чтобы унеся с собой столько жизней, не изнечтожить саму вселенную. В том-то и была вся закавыка: заботясь о чём-то (ком-то?) Владыка Ночи терял себя, погружаясь в безумие и бросаясь на крайности.

И, супротив всех резонов, я сказалась предметом его беспокойных ухаживаний.

Страх, как прелестно… Как лестно. Что мне и оставалось, так теряться в догадках, на что способен загнанный в угол падший. Но куда важнее иное: до меня наконец дошло, чем этот его настрой может обернуться для меня. В краткосрочной, скажем, перспективе. Я умру… я собираюсь пойти на смерть, всего парой часов спустя. А что достанется ему? Неужто, в очередной раз оплакивать…

Как странно, что простая мысль эта однакож наполняла скорбью и моё сердце тоже.

Обхватив обоими руками лицо Владыки Ночи, я прерывисто вздохнула, прикрывая глаза и предаваясь чувствам, пытаясь ощутить, достучаться того, прячущегося за смертной маской, существа.

— Мне так жаль, — прошептала ела слышно. Да, так оно и было. Я ни лгала ни словом. У меня и в мыслях не было причинить ему боли.

Он не шелохнулся. Мы оба оставались недвижимы. И не было ничего лучше, чем стоять так, опершись на эту твёрдую плоть, покоясь в его руках. Иллюзия, разумеется, но иллюзия приятная: впервые за долгое время я чувствовала себя в безопасности.

Не знаю, как долго мы так простояли, я абсолютно потеряла счёт времени; но до нас обоих донёслось внезапная перемена в звучании музыки. Резко выпрямив спину, я огляделась вокруг; кучка гостей, разбредшихся вместе с нами по патио, вернулась внутрь. Значит, пробило полночь — и настал час, знаменующий кульминацию бала, время основного, особого танца. Так сказать, светоча во мраке.

— Собираетесь зайти со всеми? — спросил Ньяхдох.

— Нет, разумеется, ни за что. По мне и здесь неплохо.

— Этот танец в честь Итемпаса.

Смутившись, я глянула на него.

— А мне-то какое до этого дело?

От улыбки его по телу разошлась тёплая волна.

— Неужто дочиста презрели веру ваших предков?

— Мои предки почитали вас.

— А со мною — и Энэфу, и Итемпаса, и детей наших. Дарре были одними из немногих народов, что чтили всех нас единым порядком.

Я устало вздохнула.

— Много воды утекло с той поры. Слишком многое… изменилось.

— Вернее, вы изменились.

Молчание было моим ответом, ибо слова его были истинной правдой.

Повинуясь внезапной вспышке и отойдя на пару шагов в сторону, я потянула падшего за рукав, увлекая в танцевальную позицию.

— Во имя богов, — сказала торжественно. — Всех их.

Отрадно было удивить его снова.

— Мне пока что ни разу не доводилось танцевать в собственную честь.

— Ну, считайте, что вам выпала возможность. — Я пожала плечами, поджидая нового рефрена мелодии, прежде чем подхватить падшего в такте. — Впервые за вечность.

Слегка озадаченно, но довольно легко Ньяхдох кружился в едином ритме со мною, невзирая на трудноватую путаницу танцевальных шагов. Каждое дитя благородных кровей разучивает подобные па; но, по правде говоря, я никогда особенно не увлекалась чем-то подобным. Амнийские танцы живо напоминали о самих Амнах, во плоти, так сказать, — холодных, жёстких, и более того — жестоких, куда сильнее увлечённых наружностью, чем удовольствием, своим и партнёра. Однакож, здесь, в сумраке балкона, под безлунным ночным небом, в паре с живым божеством, я находила себя улыбающейся, покуда мы описывали круг за кругом, взад-вперёд, туда и обратно. Шаги запоминались легко, под мягкой направляющей хваткой падшего, — то отточивая движение моих рук, то придерживая спину. Легко оценивать (и ценить) грациозное согласие движений с таким партнёром, скользящим рядом, как порыв ветра, плавно и изящно. Прикрыв глаза ресницами, я всецело отдалась круговороту танца, жмясь к его груди при поворотах и обмирая от удовольствия, когда темп музыки возрастал под стать возобладавшему надо мной настрою.

А когда музыка стихла, я склонилась ему на грудь, желая что есть мочи одного — чтобы ночь эта никогда не кончалась. И не только от того, что ждало меня с приходящим на землю рассветом.

— Побудете со мной и завтра? — спросила, подразумевая истинного Ньяхдоха, а не дневную его личину.

— Мне дозволено пребывать самим собою и при дневном свете в срок свершения церемонии.

— Что ж, только так Итемпас и может вопрошать вас вернуться к нему.

Дыхание щекотало мне кожу, ероша волосы. Мягкий, холодный смешок раздался над самым ухом.

— И на сей раз он дождётся меня, но вовсе не заради его расчётов.

Я согласно кивнула, прислушиваясь к до странности замедлившемуся перестуку его сердца. Словно далёкое, дальнее эхо, как если бы меж нами пролегала не одна сотня миль.

— Что собираетесь делать, на случай победы? Убьёте его?

Мгновение упреждающей тишины расставило все нужные точки. Прежде, чем он по-настоящему подал голос в ответе.

— Не знаю. Я не знаю, что делать с ним.

— Вы всё ещё любите его. По-прежнему.

Он смолчал, лишь раз ласково проведя рукой по моей спине. Но я не далась обмануться. Я не настолько слабоумна. Да и не меня вовсе желал он утешить. Заверить. Убедить.

— Всё хорошо, — произнесла я. — Я понимаю.

— Нет, — сказал он резко. — Ни один смертный не в силах понять…

Более мне нечего было сказать, да и ему тоже; так то, на этой безмолвной минуте, эта нескончаемо долгая ночь и миновала нас.

Я пережила черсчур много ночей, почти без сна. Должно быть, я так и провалилась в сон, стоя рядом с ним; поскольку внезапно проморгавшись и вздёрнув голову, вдруг обнаружила полнящееся разноцветьем небо — подёрнутое туманное дымкой, с расплывающейся в сизую хмарь водянистой теменью. Венчик народившейся луны подвисал над самой кромкой горизонта; чернеющие выхлесты блекли супротив вспыхивающего зарницей неба.

Пальцы Ньяхдоха вновь сжались мягкой хваткой; я сообразила, что он-то и разбудил меня. Падший бросил пристальный взгляд в сторону балконных дверей. Там стояли они: Вирейн, и Скаймина, и Релад. Белые одеяния их, казалось, отбрасывали блики света, и в этой белоснежной "полутени" лица их гасли, сливаясь одним сверкающим пятном.

— Время, — сказал Вирейн.

Я искала в себе страх, но рада была найти не его, а слепящее спокойствие.

— Разумеется, — сказала ответно. — Идёмте же.