Пол Теру - Старый патагонский экспресс

• Название: Старый патагонский экспресс
• Автор: Пол Теру
• Издательство: Астрель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40447-4

«Старый патагонский экспресс» — это множество пугающих и опасных тайн двух континентов в книге Пола Теру, профессионального путешественника с мировым именем, автора сценариев к популярным фильмам «Святой Джек», «Рождественский снег», «Берег Москитов» с Гаррисоном Фордом, «Улица полумесяца», «Китайская шкатулка».

Блеск и нищета самых загадочных и легендарных стран Центральной Америки — Гондураса, Колумбии и Панамы, футбольный угар в задавленном нищетой Сальвадоре, неподвластные времени и белому человеку горные твердыни инков в Чили, скрытый под маской мецената оскал военного диктатора в Бразилии.

«Старый патагонский экспресс» — один из его нашумевших бестселлеров, завораживающее своей неподкупностью описание приключений романтика-одиночки, не побоявшегося купить билет и сесть на поезд, чтобы оказаться на краю земли.

---

Что характерно, в результате одинаково страдают обе стороны.

На туристах висели бейджики «Самба Южной Америки». Кроме того, на них были указаны их имена. В этот ранний час в серых рассветных сумерках, когда в глазах мутится из-за недостатка кислорода, их потрепанные лица совершенно не соответствовали напечатанным на карточках: Гильди Уикер, Берт и Эльвира Хоуви, Чарльз П. Клапп, Морри Апбрейд, Прелл, Гудчакс, Берни Куш, Аватарцы, Джек Хаммерсман, Ник и Лордин Познан, Гарольд и Уинни Кейзи, Льюгарды, Уолли Клемонс и миниатюрная старушка Мэри Макуорт. Все они были немолоды. У кого-то был горб, у кого-то протез руки или ноги, а двое вообще передвигались с ходунками — просто поразительная компания для высокогорья в Андах, — и все они выглядели очень плохо. Мало им было жары в Лиме и холода здесь, мало всех этих переходов, и лестниц, и спусков, и подъемов (причем, на мой взгляд, трудно было сказать, что хуже: спускаться или подниматься), так они еще собрались карабкаться на пирамиды инков?! Это явно причиняло им немалые мучения. Оставалось лишь пожалеть этих людей, потому что через два дня им предстояло обратным рейсом лететь в Лиму и снова подниматься в четыре утра, чтобы отправиться в очередную богом забытую дыру вроде Гуаякиля или Кали.

Перелет до Куско дался мне очень тяжело, и после обеда мне стало еще хуже. Но я решил не поддаваться горной болезни. Слегка покачиваясь, как моряк на палубе, и борясь с приступами тошноты, я гулял по городу. На всем лежал какой-то бурый налет отстраненности от остального мира, и везде я натыкался на следы землетрясения, случившегося еще тридцать лет назад. Грубо говоря, единственными уцелевшими зданиями оказались укрепления и дворцы инков, не подвластные ни стихиям, ни времени. Индейцы на каждом углу торговали свитерами из альпаки, одеялами, пончо и вязаными шапочками. Приземистые и оплывшие, они напоминали чем-то шахматные фигуры, особенно женщины в трех теплых юбках, надетых одна на другую, и толстых гетрах. Тяжелые, квадратные — их как будто невозможно было опрокинуть. Великие мастерицы ручной вязки, они могли одеться достаточно тепло благодаря шерсти, получаемой с их домашних животных. Только шляпы не были вязаными: вы вряд ли встретите индейца без шляпы, как правило, из дешевого фетра. Вот уже несколько недель я безуспешно расспрашивал всех подряд, почему индейцы так любят эти свои шляпы, но не получил ни одного оригинального или хотя бы забавного ответа, не говоря уже о таком, который бы действительно объяснял столь странную популярность европейских шляп. В Куско мне довелось услышать, как эту тему обсуждают двое туристов.

— Я так и не въезжаю: зачем им шляпы? — говорил один.

— Это как почтовая марка, понял? — ответил второй.

— Нет.

— Ну слушай. Все лижут почтовые марки, но никто не исследовал, вредно это для здоровья или нет. Вот так же и с этими шляпами.

Впервые за все время, проведенное за пределами Штатов в своей бесцельной поездке, я повстречал таких же бесцельных путешественников. Я позиционировал себя как преподавателя. Они позиционировали себя как студентов. Есть свои преимущества в статусе студента: студенческие скидки, студенческие пошлины, студенческие отели. Здоровенный лохматый детина средних лет торчал у окошечка кассы и возмущенно орал:

— Послушайте, я же студент! Мне положена скидка! Черт, он не верит, что я гребаный студент! Эй…

Прослышав о дешевизне этих мест, они стекались сюда толпами. Их разговоры были предсказуемы и вечно крутились вокруг цен, курса обмена валюты, дешевых отелей, дешевых автобусов и как кому-то («Он тоже гринго?») удалось пообедать за пятьдесят центов, или выторговать свитер из альпаки за доллар, или переночевать бесплатно в какой-нибудь глухой индейской деревне. Среди них большинство составляли американцы, но встречались и голландцы, и немцы, и французы, и англичане, и скандинавы, и говорили они на одном общем языке и всегда о деньгах. Самым главным достоинством для них было умение продержаться здесь, в перуанских Андах, как можно дольше, обманывая систему и не платя ни пошлин, ни налогов.

Индейцев подавляла необходимость продавать свой «шик-блеск» (свои свитера они также называли «шик-блеск») этим людям. При том уровне безработицы, который установился в Перу, постоянная работа казалась чудом, и улицы наводняли нищие и бездомные. Но разве можно было рассчитывать на доход от тысяч вырядившихся в пончо иностранцев, шатавшихся повсюду и ни в чем себе не отказывавших, но при этом явно не имевших никаких источников дохода? Туристы — простое и понятное племя: они приезжают, они ходят тут и там, они не торгуются и не возмущаются. Но эта армия с рюкзаками несла тревогу.

Их нашествие уже оказало определенное влияние на Перу. Прежде всего, снизилась уличная преступность. Они никогда не имеют при себе много денег, но то, что имеют, защищают не жалея живота. Перуанские карманники и гопники, рискнувшие посягнуть на собственность этих людей, совершали роковую ошибку, потому что в драке теряли больше, чем удавалось стащить. Я сам за время моего пребывания в Куско и его окрестностях неоднократно слышал яростные вопли и видел, как разъяренный голландец или озверевший американец брали за глотку перуанца. Ошибка, которую совершали местные грабители, состояла в расчете на то, что предполагаемая жертва окажется одиночкой. Они понятия не имели об их принадлежности к единому племени, где всегда готовы прийти на выручку собрату. Им не составило бы труда безнаказанно ограбить меня или ту же Мэри Макуорт. Но бородатый детина в пончо, накинутом поверх футболки с надписью «Калифорния — штат любви», и с пустым рюкзаком, в котором денег едва хватит на обратный билет до Лимы, был совершенно не похож на меня. Он был крут, и он не боялся ответить ударом на удар.

Второе: они держали цены на самом низком уровне. Они не давали чаевых и не покупали ничего дорогого. Они торговались на рынке еще неистовее, чем сами перуанцы, и приобретали томаты или фрукты исключительно за свою цену, не давая ни сентаво лишнего. Одно их присутствие можно считать верным признаком того, что здесь есть дешевые еда и крыша над головой. Они держатся все в одном районе в Лиме, они избегают Гуанкайо и кишмя кишат в Куско. Турист, когда прижмет, готов выложить любые деньги, потому что не собирается задерживаться здесь долго. Эти же люди иного сорта: они непрошибаемые скупердяи. Их влияние на Перу заметишь не сразу, и уж во всяком случае его нельзя считать благотворным, но, с другой стороны, может, так оно и лучше, чем модное стремление колонизировать все, что можно, роскошными отелями. Довод в пользу пятизвездочных отелей, якобы дающих работу местному населению, я считаю весьма двусмысленным. Ведь такие отели превращают целую нацию в отряд официантов и горничных — и не только в том, что касается работы.

Армия рюкзачников очень любит посещать всякого рода руины. Это один из пунктов, сделавших Куско таким привлекательным в их глазах. Я никак не возьму в толк, отчего руины так притягательны для этого племени. Они не археологи и к тому же, несмотря на их горячие возражения, даже не студенты. Из их разговоров я понял, что они находят некое духовное родство с солнцепоклонниками-инками и что-то вроде социальной общности, хотя на поверку последняя являлась чистым притворством, с нищими индейцами. Индейцы делают корзины и горшки и прядут шерсть, и эти занятия вызывают бешеный энтузиазм как истинный, так и напускной у их непрошеных друзей. Лишь в одном они не стремятся подражать индейцам — частом посещении храмов. Они игнорируют не только мессу — тогда как индейцы обязательно ходят на нее, — но и такие места паломничества, как католические монастыри или часовни. А ведь в монастырях есть что посмотреть. Кроме традиционных икон и украшений, во многих демонстрируются впечатляющие коллекции приспособлений для самобичевания и пыток, практиковавшихся святой инквизицией. Чего стоит один венец из колючей проволоки, которым пытали лимских святых Каталину и Розу! Но бородатые флибустьеры, именующие себя студентами, не обращают внимания на монастыри. Зато они не поленятся отшагать шесть миль по горной дороге, задыхаясь от нехватки воздуха, чтобы взглянуть на крепость Саксахуаман, чьи очертания похожи на клыки пумы. Или будут восторгаться амфитеатром Кенго с его мрачным внутренним алтарем («Полный улет!») или кипящим источником в усыпальнице Тамбо-Мачау еще дальше в горах. Туристы попадают сюда на автобусах. Это же племя иное, оно пользуется дорогой инков, тропой, проходящей над самыми головокружительными обрывами к северу от Куско. Они являются сюда не для того, чтобы повторять путь испанцев, но чтобы жить среди последних из племени инков. Для них это по-прежнему город инков. И та же площадь Оружия знаменита не двумя грандиозными храмами, а тем, что именно здесь во время исполнения своих мрачных обрядов инки выставляли на всеобщее обозрение мумии, хранившиеся в Храме солнца. Их не трогает тот аргумент, что Храма солнца давно не существует: ведь от него остались камни, и они пошли на постройку собора Святого Доминика. Любое здание, построенное здесь испанцами, когда-то являлось зданием инков, испанские дороги были проложены инками, а самые большие особняки были дверцами инков.