Ирина Бразуль - Демьян Бедный

• Название: Демьян Бедный
• Автор: Ирина Бразуль
• Издательство: ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1967

«Наверное, я удивлю вас, если скажу, что предпочитаю Демьяна Бедного большинству советских поэтов. Он не только историческая фигура революции в ее драматические периоды, эпоху фронтов и военного коммунизма, он для меня Ганс Сакс нашего народного движения. Он без остатка растворяется в естественности своего призвания, чего нельзя сказать, например, о Маяковском, для которого это было только точкой приложения части его сил. На такие явления, как Демьян Бедный, нужно смотреть не под углом зрения эстетической техники, а под углом истории. Мне совершенно безразличны отдельные слагаемые цельной формы, если только эта последняя первична и истинна, если между автором и выражением ее не затесываются промежуточные звенья подражательства, ложной необычности, дурного вкуса, то есть вкуса посредственности, так, как я ее понимаю. Мне глубоко безразлично, чем движется страсть, являющаяся источником крупного участия в жизни, лишь бы это участие было налицо…»

Борис Пастернак

---

Он никогда не был писательски ревнив и говорил в 1934 году истинную правду, утверждая: «Нас, писателей, две тысячи, и мы не успеваем. Если бы нас было двадцать две тысячи, то и тогда мы не успели бы, потому что действительно происходит что-то необъятное и грандиозное».

Теперь писателей больше. Демьян видит, что они справляются. Выходит: «Нашего полку прибыло». Боевой жанр в почете! Чем больше удачных песен, плакатов, призывов, тем лучше. Ну и он сам, конечно, прилагает все силы, чтобы работать, как в былое время.

Множество стихотворных агиток Демьяна печатается на театральных афишах, на обложках тетрадей, на кисетах для фронта.

На Казань он нисколько не жалуется. Но мысль о Москве «гвоздит» непрестанно. И поэтому когда в феврале 1942 года А. А. Фадеев пишет поэту, что «Руководство ТАСС и президиум Союза писателей крайне заинтересованы в том, чтобы Вы приняли непосредственное и активное участие в создании окон ТАСС. За последнее время качество текстов к рисункам «Окон» заметно и резко снизилось…» — решение приходит немедленно. Разве можно раздумывать после такой телеграммы, хотя она пришла без необходимого для въезда в столицу пропуска? Какой патруль не пропустит в Москву Демьяна Бедного? Расчет правилен. И вот он здесь.

Днем его можно увидеть в ТАСС, в редакциях газет и журналов, на выполняющих военные заказы заводах. Ночью он за работой. Художник И. Страж говорит, что Демьян… «бывало, среди ночи поднимал меня с постели, диктовал новую, более удачную строку, чтобы она успела попасть в печать».

Плакаты-молнии. Фронтовые частушки. Специальные обращения к рабочим оборонных предприятий. «Окна ТАСС». Листовки на фронт. «Правда», «Известия», «Социалистическое земледелие», «Красная звезда», «Московский большевик», «Комсомольская правда», «Труд», «Красный флот». Фронтовые издания, армейский юмористический журнал «Залп». Не оставлена ни «Волжская коммуна», ни «Красная Татария».

Силы у поэта есть, потому что:

В строю и молодость и старость,
Все — в напряженье, все — в бою.
Страшней нет ярости, чем ярость
В борьбе за родину свою!

Только начался 1942 год, а Демьян совершенно точно предсказывает предателю французского народа Лавалю, до чего он дослужится: «Подлую тварь — на фонарь!» В 1945 году Лаваля казнят по приговору Верховного суда Франции.

Примечая свойство фашистской информации и пропаганды, Демьян в конце стихотворения на эту тему делает вывод: «Врут немцы дико, нагло, зычно, вранье в сплошной слилося гул. Врут так отчаянно обычно пред тем, как крикнуть: кар-р-ра-ул!» Поэт отлично знает, что ему еще предстоит сказать: «Вы посягнули на Москву и поплатилися Берлином!»

Но пока идет тяжелый 1942 год, и начало 1943-го Демьян отмечает одним из лучших своих стихотворений той поры. Это легенда «Месть».

Герой без имени. Просто мальчик. Маленький мальчик, убитый фашистами в подмосковной Верее — с «голубем белым на левом плече». И нарицательное слово в этой легенде кажется собственным именем:

По ночам, воскрешенный любовью народной,
Из могилы холодной
Русский мальчик встает
И навстречу немецкому фронту идет.
Его взгляд и презреньем сверкает и гневом,
И, все тот же — предсмертный! — храня его вид,
Белый голубь сидит
На плече его левом.
«Кто идет?» — ему немец кричит, часовой.
«Месть!» — так мальчик ему отвечает.
«Кто идет?» — его немец другой
Грозным криком встречает.
«Совесть!» — мальчик ему отвечает.
«Кто идет?» — третий немец вопрос задает.
«Мысль!» — ответ русский мальчик дает.
Вражьи пушки стреляют в него и винтовки,
Самолеты ведут на него пикировки,
Рвутся мины, и бомбы грохочут кругом,
Но идет он спокойно пред пушечным зевом,
Белый голубь сидит на плече его левом.
…
И о нем говорят всюду ночью и днем.
Говорят, его видели под Сталинградом:
По полям, где судилось немецким отрядам
Лечь костьми на холодной, на снежной парче,
Русский мальчик прошел с торжествующим взглядом,
Мальчик с голубем белым на левом плече.

Какой же юношеской оперативностью и огромным творческим диапазоном нужно было обладать, чтобы, написав такие стихи, мгновенно выполнить срочный заказ для заводского «Окна ТАСС» вроде:

…Не сталевар я, не прокатчик,
Я заводской поэт-плакатчик
И этим званием горжусь!
Я дряблым людям не потатчик,
Лют на язык, когда сержусь!

Так же срочно надо было ответить на вопрос: «Что напечатать на кисетах, посылаемых на фронт?» Подарки бойцам собраны, час отправления поезда назначен!

Эх, махорочка душиста,
Хорошо ее курнуть!..
Бей проклятого фашиста,
Не давай ему вздохнуть!

«Лихая рота стихов» Демьяна по-прежнему посылается им на фронт, во вражеский тыл, на поддержку своим. Очередное «Окно ТАСС» оповещает:

Геббельс хочет скрыть тревогу:
Русским ставит он в вину,
Что они ведут, ей-богу,
Не по правилам войну.

Что сказать бойцам советским?
«Бьем мы гадов, не таим,
Не по правилам немецким,
А по правилам своим!»

Нет, не забыл Демьян Бедный прежних боевых приемов! «Старые бивни, с надломами и почетными зазубринами» работают! Поэт не забыл ничего, в том числе своей верности в обращении к тому, кто ему дороже всех:

Высоких гениев творенья
Не для одной живут поры:
Из поколенья в поколенье
Они несут свои дары.

Наследье гениев былого —
Источник вечного добра.
Живое ленинское слово
Звучит сегодня, как вчера.

Трудясь, мы знаем: Ленин — с нами!
И мы отважно под огнем
Несем в боях сквозь дым и пламя
Венчанное победой знамя
С портретом Ленина на нем!

Так отмечен день рождения Ильича в апреле 1944 года.

Все чаще стихи Демьяна звучали по радио, сливаясь с салютами в честь новых побед. Страницы написанного в годы Отечественной войны стали отражением ее истории, как раньше они были отражением истории войны гражданской. Снова Демьян неплохо «пророчит» своим врагам:

Да, рейх заменится тюрьмой,
Откуда, мир оставив тесный,
Дорогой он пойдет прямой
В «четвертый, вечный рейх» — небесный!

Он предвосхищает конец Гитлера от лица его министра пропаганды Геббельса:

«Я извещу весь шар земной:
Не нас повесили, мы сами
Переселились в мир иной!»

Ноябрь 1944 года. Исполняется сто лет со дня смерти великого баснописца Ивана Андреевича Крылова. Торжественное заседание в Большом театре. Вступительное слово говорит Демьян Бедный. Никто в зале не знает, что поэта привели сюда под руки: после недавнего инсульта и пареза правой стороны он плохо владеет рукой, немного расстроена речь. Поэтому Демьян, против обыкновения, читает:

«В старину на Востоке был обычай: передавать боевой булат из рода в род, как драгоценность. Как же у нас прежние литературоведы относились к крыловскому булату, к его оружию — к басне? Смешно вспомнить, но в большинстве распространенных старых учебников по теории словесности о басне было сказано буквально следующее: «Басня — вымершая литературная форма». Аминь, значит. Отжила свое время, покойница. Мертвая форма! Так эта форма после Крылова и пребывала в могильном забвении. И вдруг в 1912 году она оказалась живой, воскреснув на страницах руководимого Лениным боевого органа большевистской партии — газеты «Правда».

Царская цензура поначалу растерялась, а потом, опомнившись, пришла в исступленную ярость. Особо острые басни влекли за собой или штрафы, или конфискацию номеров «Правды», в которых были напечатаны эти басни, разоблачавшие и громившие врагов рабочего класса. Ряд рабочих-редакторов из-за басен подвергся тюремному заключению. Под конец само слово «басня» оказалось запретным. Однажды было представлено в цензуру несколько басен Эзопа в моем переводе. Жирным заголовком умышленно было оттенено: «Басни Эзопа». Но царский цензор свирепо перечеркнул все басни и на полях рукописи красным карандашом крупно вывел: «Знаем мы этого Эзопа!»

Нет, крыловское оружие, басню, хоронили преждевременно, она уже сослужила добрую службу рабочему классу, и она еще пригодится нам в борьбе со злом и пороками, унаследованными нами от прошлого и мешающими нашему социалистическому строительству, в борьбе с любыми врагами нашей Советской Родины и в борьбе с явными и скрытыми врагами нашей героической партии. И учителем нашим в применении этого испытанного оружия был и останется величайший мастер басни Крылов. Он жив. Он неразлучен со своим родным народом. Он — драгоценнейший алмаз в сверкающей короне великой и благороднейшей литературы и благороднейшего народа. Гениальный и мужественный народ, в недрах которого выкристаллизовываются подобные алмазы, непобедим!»