Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

• Название: Не будите Гаурдака
• Автор: Светлана Багдерина
• Издательство: Журнал «Самиздат»
• Жанр: Фэнтези

Еженедельный прием населения Лукоморья по личным вопросам подходил к концу, когда в зал аудиенций уверенно спотыкающейся поступью вошел тот, кого царь Василий ждал и хотел увидеть меньше всего. На следующий день царский дворец был поднят по тревоге: ночью, а может, вечером, хотя, не исключено, что и днем, нелогично, таинственно и внезапно пропал младший брат царя, Иванушка. Красна душа-девица царевна Серафима, супруга потерявшегося Ивана, и Масдай, старый ворчливый ковер-самолет, стряхнув назойливых придворных и нафталин, срочно вылетают на поиски. Предстоит ли им спасти Белый Свет, или снова стать посмешищем Пяти Родов — наследников Выживших, изгнавших тысячу лет назад полубога-полудемона Гаурдака из их мира?

---

Старухи заплакали.

Женщины помоложе, опустив глаза и сжав губы, крепились, чтобы малыши, с испугом и непониманием взирающие на происходящее, не ударились за ними в рев.

Мужчины — лесорубы, рудокопы, паромщики, охотники в прошлой, казавшейся теперь такой привольной и беззаботной жизни, теперь все — воины, кинув прощальные взгляды на родное село и произнеся про себя Бог знает, какие клятвы и обеты, рассыпались по лесу во все стороны патрулями, с луками наготове, ощупывая пристальными колючими взглядами каждый кустик, каждое дерево, каждую валежину так, словно под ними притаился готовый к атаке враг.

Время сиххё в Сумрачном мире кончилось.

Начиналось время гайнов.

Первые вести еще через пять часов принес патруль, оставленный наблюдать за покинутым селением, и вести это были недобрые.

— Из когтерыловых дыр отовсюду повылазили ушастые, не прошло и двух часов, как мы ушли. Много. Может, сотня. Может, больше. Может, гораздо больше… Кажется, расстроились, что не с кем было подраться. Сейчас идут за нами по дороге. Идут быстро, но не бегут. Видать, за день набегались. Думаем, те же самые, и подкрепление. Таким ходом они догонят нас часа через три. Может, через два с половиной, — подъехав близко к единорогу королевы Арнегунд, рысцой трусившему рядом с последней телегой, тихо и отрывисто доложил Фиртай.

Но, похоже, недостаточно тихо и недостаточно близко: по мере того, как его слова ледяным эхом передавались от сиххё к сиххё, по колонне несся протяжный вздох отчаяния и страха.

— Прибавить ходу! Как можно скорее! — приподнявшись на стременах, тревожно выкрикнула королева, и возницы нетерпеливо засвистали-защелкали языками, подгоняя своих скакунов.

— Сотня… — потрясенно прошептала королева, недоверчиво качая головой из стороны в сторону, как заведенная. — Сотня… Даже если их всего сотня, это же мужчины как минимум трех родов!.. Они точно объединились… Причем, против нас. Будь они прокляты…

— Что будем делать дальше? — хмуро спросил патрульный, поигрывая желваками и то и дело пригибаясь, чтобы нависшие низко над дорогой ветки с мокрыми листьями не задевали его по лицу. — Мы можем встать у них поперек дороги и дать бой. Но они продавят нашу засаду массой. Их слишком много. Убьем десять, двадцать, тридцать, даже сорок — останется еще как минимум шесть десятков, чтобы идти дальше.

— По вашим трупам? — сумрачно проговорила королева. — Нет, Фиртай. Мы будем убегать, пока есть силы у нас и единорогов.

— Но мы не можем убегать вечно! Это же безнадежное занятие, Арнегунд!

— Не совсем, — помолчав несколько секунд, словно обдумывая что-то в сто первый раз, сотню раз уже обдуманное и признанное безумием, бредом и нелепицей, неохотно выговорила королева. — Дальше, часах в трех-четырех отсюда, есть топь. Если пройти напрямую через нее, то снова выйдем на дорогу, сэкономив полдня пути. И даже больше. Тропу через нее из оставшихся знает только Дагда. Сиххё пешими пройдут. Единороги, если очень аккуратно — тоже. Конечно, возы придется бросить…

— Возы — это ерунда! — впервые за несколько часов бегства засветились надеждой серебристые глаза Фиртая. — Поклажу утащим на себе, раненых навьючим на рогатых — и прорвемся!

— Если успеем до той тропы добраться… — снова кусая губы, напряженно выговорила Арнегунд.

— Мы их задержим, — раздался голос с ближайшей телеги, пассажиры которой сначала были невольными слушателями военного совета, а под конец решили стать его участниками.

— Мастер Огрин?.. — ошеломленно повернула голову к старому гвентянину Арнегунд, но с еще большее изумлением воззрились на него компаньоны архидруида.

— Я знаю как, и не надо мне тут ничего говорить, — упрямо насупился старик, топорща бороду, хоть никто и не думал ему возражать, и воинственно приподнялся на возу, бросая вызов любому, кто осмелился бы ему перечить.

Но никто не проронил и слова поперек — и дело тут было вовсе не в недостатке смелости.

Высшая степень изумления и недоверия часто оказывает тот же эффект на людей и сиххё, что и ее трусоватая сестра.

Друид соскочил на мягкую лесную дорогу, почти поросшую травой, и повелительно махнул рукой:

— Езжайте, не ждите меня. Оставьте одного единорога — потом догоню вас.

Люди обменялись недоверчивыми взглядами сначала промеж себя, потом с сиххё, и Фиртай, пробормотав что-то неразборчивое, но очень похожее на «Единорога я бы тут одного оставил, а тебя, старик, ни за что», соскочил с седла.

Его примеру последовали Иван и Кримтан.

Друстан и Эссельте, оба молчаливые, осунувшиеся и пугливо шарящие глазами в непроницаемых темных дебрях по сторонам, за спиной, и даже над головами, предпочли остаться в уносящей их к безопасности телеги.

Огрин хотел возразить, гневно сдвинул брови, но Кримтан нетерпеливо и многозначительно откашлялся, и старик сдался.

— За двадцать минут, надеюсь, ничего не случится, — бросая в сторону потупившего взор лекаря полный кипящего яда взор, пробурчал он, повернулся спиной к улепетывающему во все копыта и колеса каравану и снисходительно махнул рукой, отгоняя непрошенную группу поддержки в сторону.

— Не мешайте, — сурово озвучил архидруид свои пассы во избежание двусмысленностей, важно разгладил бороду, засучил рукава и легкой уверенной походкой приблизился к самому большому дереву в радиусе десяти метров.

Тут, в лесу, не сиххё — тут он был у себя дома.

Приложив узкие сухие ладони к ребристой, как стиральная доска великана коре, он закрыл глаза, заполнил грудь влажным воздухом, напоенным ароматами мокрых трав, ночных цветов и растущих как грибы после дождя грибов, и неожиданно низким утробным голосом торжественно воззвал, распугивая мелких древесных тварей и вызывая энергичный дождепад с распростертых над его головой веток:

— О дух леса, что пьет корнями землю и вкушает листвой воздух, что встречает ветвями день и провожает ночь, что приветствует смену времен года юной порослью и провожает годы ушедшие слезами листьев! Дух леса, что дышит в каждой травинке, каждом цветке, каждом ростке и каждой былинке! Дух леса, что бережет всякого зверя и птицу, и разного гада лесного! Солнцем, луной, небом, землей, ветром, дождем, небесным огнем заклинаю тебя: ответствуй! Каплей росы, светом звезды, ливнем дождя заклинаю тебя: ответствуй! Снега паденьем, птицы полетом, краской цветка и движением соков заклинаю тебя: ответствуй, ответствуй, ответствуй!!!..

И, к изумлению Ивана и сиххё, фигура старого друида засветилась вдруг легким полупрозрачным зеленоватым сиянием, мягко озарившим не то темное утро, не то мрачный день — счет времени в бегах давно был Иванушкой потерян — и свет этот, чудесный и призрачный, окутал древнее дерево вкрадчивым коконом, заботливо обволакивая каждую веточку, каждый лист, каждую зависшую над седой головой Огрина каплю дождевой воды…

Навострившие с началом призыва уши зрители невольно расширили глаза, затаили дыхание и напряженно уставились на облюбованного друидом собеседника, словно ожидали, что вот-вот на дереве и впрямь появится рот, и оно отзовется низким хтоническим голосом, каким, вероятно, сама земля разговаривает с эфиром (Если найдет общие темы для обсуждения), и не будет в этом после самой настоящей лесной магии архидруида ничего удивительного…

Ожидания их, впрочем, были обмануты.

Удивительного не было.

Рта не было.

И голоса не было.

Ни низкого, ни высокого, ни горнего, ни хтонического — никакого.

Лес как молчал, рассеянно шелестя мириадами мокрых листьев над их головами, так и продолжил сохранять свое надмирную извечную древесную немоту.

Друид нахмурился.

Бросив в сторону вежливо ожидающей результатов переговоров команды неприветливый взгляд, он откашлялся снова, словно полагал, что успешной коммуникации помешало исключительно его хрипловатое произношение, и повторил тот же призыв еще раз.

И с точно таким же успехом.

Тогда он сменил тактику.

Несколько раз проведя шершавыми ладонями по мокрому стволу, словно поглаживая собаку, которая из глупого упрямства отказывалась подавать лапу, старик склонил к нему голову и доверительным полушепотом проговорил:

— Хорошо, ты не хочешь со мной говорить при всех. Хочешь, они отвернутся? Или отойдут? Или уйдут вовсе? Ну, если ты меня слышишь и понимаешь, кивни веткой!

Ветер пронесся по кронам леса, качая ветвями, шумя листами и осыпая без разбору всех стоявших внизу крупными холодными остатками дождя, застрявшими на широких кожистых резных листьях.

Друид стиснул зубы, и с таким видом, будто получать каждые десять минут по полведра холодной воды за шиворот было его любимым хобби, с несколько деревянной ласковостью проговорил:

— Это было «да»?