Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

• Название: Не будите Гаурдака
• Автор: Светлана Багдерина
• Издательство: Журнал «Самиздат»
• Жанр: Фэнтези

Еженедельный прием населения Лукоморья по личным вопросам подходил к концу, когда в зал аудиенций уверенно спотыкающейся поступью вошел тот, кого царь Василий ждал и хотел увидеть меньше всего. На следующий день царский дворец был поднят по тревоге: ночью, а может, вечером, хотя, не исключено, что и днем, нелогично, таинственно и внезапно пропал младший брат царя, Иванушка. Красна душа-девица царевна Серафима, супруга потерявшегося Ивана, и Масдай, старый ворчливый ковер-самолет, стряхнув назойливых придворных и нафталин, срочно вылетают на поиски. Предстоит ли им спасти Белый Свет, или снова стать посмешищем Пяти Родов — наследников Выживших, изгнавших тысячу лет назад полубога-полудемона Гаурдака из их мира?

---

— Пожалуйста?.. — устремил умоляющий взор на голос волшебник.

— Нет, — решительно и одним словом отвергла обе идеи Серафима. — Хотите верьте, хотите нет, но копчиком чую — не надо этого делать.

— Почему?..

— Не знаю. Всё. Переговоры окончены. Пойдем. Раз дверь всё равно не закрывается, не будем время терять.

— Но погодите… Я же как раз недавно читал в записях предшественников премудрого Сейфутдина ибн Сафира, как открываются и закрываются секретные двери дворца! — радостно затрепетал голос Абуджалиля. — Только в разных местах по-разному… и, откровенно говоря, я не запомнил, где и как, потому что даже сам премудрый Сейфутдин ибн Сафир не знал, где хотя бы одна такая дверь расположена, а забивать голову бесполезной информацией, когда…

— Вон там она расположена, вон там!!! — яростно прошипела Серафима в ухо пристыженно прикусившего язык чародея, схватила его за шкирку и потащила к зияющему тьмой проему. — Ищи!!!

— Но я не вижу…

— Держи.

На палец сулейманина было нахлобучено странное маленькое колечко, и сразу темнота перед его глазами как будто побледнела и потеряла цвет.

— Трудись, чернокнижник… Да быстрей!

— Угу…

Чернокнижника не надо было уговаривать: из угла в угол по всему хранилищу беспорядочно перемещались огни факелов и доносилась оживленная перекличка усердно перерывающих (А иногда и пережевывающих — когда еще доведется отведать, что подают на стол его сиятельному величеству, высокородным придворным и гарему?) элитные калифские припасы стражников.

И один из них, хоть неспешно, и непрямо, но перемещался сюда.

Серафима подтолкнула принцессу в ту сторону, где, по ее мнению, должна была находиться заклинившая дверь, а сама, взяв наизготовку предусмотрительно извлеченный из туши нож, заняла оборонительную позицию за углом стены из тугих и длинных мешков с мукой.

Бредущий в их сторону свет задержался на полминуты на одном месте, потом на другом, затем пропал из виду ненадолго — похоже, факелоносец то ли искал Абуджалиля в щели пола, то ли присел втихаря за ящиками схарчить чего-нибудь эксклюзивного…

— Скоро ты там? — нетерпеливым шепотом бросила через плечо Сенька.

— Н-не знаю… н-наверное… с-скоро… н-не поддается… п-почему-то… — донеслось приглушенно с той стороны, где незадачливый чародей пытался расколоть секретный код династии Амн-аль-Хассов.

— Давай быстрей!..

— Ага… Я с-стараюсь…

Никак не комментируя его старания чтобы не нарушать концентрации объекта, но, главным образом, чтобы не культивировать в нем стратегический межконтинентальный комплекс неполноценности (Хоть и очень хотелось), царевна закусила губу и тревожно устремила взгляд на вынырнувший из-за своего временного укрытия и снова поплывший медленно в их сторону факел.

«Сверни куда-нибудь, сверни, сверни, вернись, уйди, передумай, проваливай отсюда к бабаю якорному, проваливай, проваливай, проваливай…» — умоляла про себя Сенька не видимого из ее засады хранителя дворцового покоя, но без толку.

Свет, снова задержавшись ненадолго над желтыми коробками слева, через минуту стронулся с места и поплыл к ним.

— Быстрее, ты, чудодей, быстрее!!!.. — прошипела она снова, но лишь исступленное пошлепывание камней было ей в этот раз ответом.

А факел в это время обогнул остров из бочонков с соленьями, преодолел бруствер из сеток с луком, быстрым шагом прошел вдоль мучной крепостной стены, и шагнул за угол.

— Ах, вот ты… — только и успел сказать он, как из темноты прыгнуло ему на грудь нечто разъяренное, повалило на пол, выбив факел из рук, приставило к голу нож… и замерло.

— К-кабуча… — скривившись болезненно, словно поранившись о собственное оружие, простонала Сенька. — Обязательно это должен был быть ты…

Желто-оранжевый неровный свет озарил ее страдальчески исказившееся лицо…

— О прекрасная пэри, острота чьих слов может соперничать лишь с остротой ее кинжалов… — расплылся в умильной улыбке Селим Охотник.

— Если пикнешь громко — прирежу, — скроив зверскую мину, пообещала царевна, с тоской душевной сознавая, что убить этого болтливого, добродушного служаку, приветствовавшего их первым на сторожевой башне, а теперь еще и назвавшего ее прекрасной кем-то там, не сможет никогда.

— Молчу, молчу, о чудесная волшебница очей и стали, что искусно пришла на помощь старому солдату в миг нужды!.. — пылко поспешил ее заверить Селим, мечтательно завел глаза под лоб, и страстно прошептал:

О, прекрасная пэри, чей воинственен вид,
Ты горька, как полынь, и сладка, как набид!
Если слово твоё, словно молния, ранит,
То поступок, как чаша бальзама, целит!

Щеки Сеньки, впервые в своей богатой на сюрпризы и новые впечатления жизни получившей сходу такой замысловатый, да еще и поэтический комплимент, зарделись, но полностью отдаться блаженству заслуженной благодарности мешал один нудящий и зудящий на грани понимания момент.

— А причем тут… этот?.. Набит? Напит? Карбид? — одолело любопытство, и царевна нехотя признала свое культурологическое бескультурье.

— Набид, наш любимый напиток, — охотно пустился в пояснения стражник, — Вообще-то, он делается из фиников и изюма. Но я люблю, когда моя жена добавляет туда еще и инжир и курагу…

— Компот! — обрадовалась пониманию Серафима.

— Для взрослых, — со сладкой улыбкой согласился и подмигнул лукаво Селим.

— А, брага! — довольно ухмыльнулась Сенька. — Так бы сразу и говорил!

— «Брага» здесь не в рифму, о возвышенная пэри моих очей, — виновато заморгал сулейманин, и тут же физиономия его приобрела вид грустный и огорченный. — Но если тебе не пришелся по вкусу незрелый плод моих тщетных усилий…

— Нет, что ты, он очень… — Сенька смущенно поискала подходящее слово, и нашла: —…вкусный!

— О, слова твои — шербет для моей жажды! — отлегло от сердца Охотника, и он снова заулыбался. — И как же я безгранично рад, что после того, что случилось ночью, ты жива и здорова! А подруга твоя, небесная гурия с лицом, лишающим мужчину разума, покоя и сна?..

— Там, где-то рядом с Абуджалилем, — мотнула в сторону головой царевна, и тут же замерла. — А… остальные наши? Ты что-нибудь знаешь про…

— О, да, конечно, дивная пэри! Все они спаслись благополучно на ковре-самолете, равного которому не знала еще не только просвещенная Сулеймания, но и весь Белый Свет!

— Все четверо? — напряженно подалась вперед Сенька, боясь поверить желанной новости.

Селим наморщил лоб, словно припоминая полузабытые мелкие подробности, и уверенно кивнул, чуть не покончив жизнь самоубийством (Хорошо, что Сенька успела вовремя отдернуть нож):

— Да, все. Двое были без сознания, а двое — живы и здоровы, и боролись до последнего. Один, который утром был с рогами, здоровый, как ифрит, все время кричал, чтобы ковер… его ведь зовут Масдай, да?.. вернулся за вами, но…

— Боролись? — едва успокоившись, Серафима снова встревоженно свела брови. — С кем?

К ее удивлению, такой простой вопрос вызвал у старого Селима тяжелый ступор.

— Я… я… я… не знаю… не могу сказать… — сбивчиво забормотал он и отвел неловко глаза. — Я… не понял…

— Что? — яростно вцепилась царевна в обшитую стальными пластинами кожаную рубаху стражника. — Что ты не понял? Что не знаешь?

— Я… не могу сказать…

Лицо Охотника стало потерянным и несчастным.

— Не скажу… не могу… Не могу, о дивная пэри, даже рискуя навлечь на свою бессчастную голову громы и молнии твоего справедливого гнева — не могу!

— Но почему? Почему?!..

С того конца подземелья, где оставался стоять, подобно языческому истуканчику, сотник Хабибулла, внезапно раздался топот подкованных сапог, спускающихся сверху по лестнице, звон алебард и кольчуг, голоса — негромко, но быстро что-то выговаривающие, и почти сразу же за этим — протяжный крик знакомого противного голоса:

— Сели-и-и-им!!!

Стражник застыл.

— Селим, сюда иди срочно! Его превосходительство караул-баши желает тебя видеть незамедлительно, старый болван!

— Молчи! — прошипела ему на ухо Серафима, нож снова наготове, но Охотника не надо было ни уговаривать, ни даже дополнительно запугивать.

Даже при скудном рваном свете коптящего на полу факела царевна заметила, как налилось смертельной бледностью смуглое до черноты лицо сулейманина и расширились испуганно и жалобно карие глаза.

— Что с тобой? — встревожилась Эссельте.

— Я пропал… я погиб… я покойник… — обреченно выдавил Селим вместо пояснения.

— А еще что? — поборола чувство дежа-вю и терпеливо уточнила Сенька.

— Он… видел… что я видел… — словно не слыша адресованного ему вопроса, продолжал шептать стражник. — Я так и думал… так и думал… что он заметил… О, премудрый Сулейман, насколько ты был всеобъемлющ и разумен, настолько раб твой Селим скудоумен и туп… И зачем только я поперся в этот проклятый сад в эту треклятую ночь…