Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

• Название: Не будите Гаурдака
• Автор: Светлана Багдерина
• Издательство: Журнал «Самиздат»
• Жанр: Фэнтези

Еженедельный прием населения Лукоморья по личным вопросам подходил к концу, когда в зал аудиенций уверенно спотыкающейся поступью вошел тот, кого царь Василий ждал и хотел увидеть меньше всего. На следующий день царский дворец был поднят по тревоге: ночью, а может, вечером, хотя, не исключено, что и днем, нелогично, таинственно и внезапно пропал младший брат царя, Иванушка. Красна душа-девица царевна Серафима, супруга потерявшегося Ивана, и Масдай, старый ворчливый ковер-самолет, стряхнув назойливых придворных и нафталин, срочно вылетают на поиски. Предстоит ли им спасти Белый Свет, или снова стать посмешищем Пяти Родов — наследников Выживших, изгнавших тысячу лет назад полубога-полудемона Гаурдака из их мира?

---

Наложить заклинание полета на камни, чтобы увезти несколько десятков человек, волшебники не смогли бы и в более спокойные времена. И всё, что теперь оставалось полусотне усталых, израненных, еле держащихся на ногах атланов и Наследников — сражаться до конца, хоть и сто шансов из ста было, что конец этот будет их собственный.

Изнемогающие чародеи, уже не стоящие — лежащие на плоской макушке одного из валунов, объединили последние силы и, соскользнув в полутранс, отражали камни стихий. Отброшенные артефакты взрывались, лопались и раскалывались на высоте метров в двадцать, осыпая осажденных, своих создателей и их союзников то градом раскаленных или острых как бритва осколков, то брызгами кипятка и лавы, то струями чего-то липкого и почти парализующего, то сбивая с ног порывами освобожденных ураганов. Вспышки и сполохи над полем боя слились в одно многоцветное зарево, окрашивающее балахоны крылатых во все цвета радуги, а барабанные перепонки раздирали грохот и рев сражающихся в небе магий.

Неугомонные шепталы почувствовали, кто берет верх в этой битве, и бежать передумали: в конце концов, хозяин белых чучел обещал им золотые горы за восьмерых мясокостных, и отказываться от них резону не было. Тем более что с тех пор мясокостных прибыло, и сбыть их, наверняка, можно было по цене не ниже обещанной за самых первых. Если те были еще живы, конечно — в чем суссуры очень сильно сомневались.

Конро и Туалатин, неуязвимые для магии, но не для синих мечей, расшвыривали подбегавших слишком близко крылатых и шептал — но выйти из-под прикрытия отряда людей с факелами и трофейными мечами не осмеливались: раны, зияющие в каменных ногах и боках, были свидетельством и платой за пару таких попыток.

Люди отойти из-под защиты магов и демонов не рисковали тоже, и остававшиеся без ответа вопросы «куда» и «зачем» играли тут не последнюю роль.

Похоже, это был остров, который можно было покинуть только мертвым.

«Хорошо хоть, что яйцерылые не взлетают снова. Сил у Гаурдака не хватает, что ли, чтобы дозрели», — в который раз, подобно навязчивому кошмару, мелькнуло в голове Сеньки. И снова спохватившись, она поторопилась добавить: «Тьфу-тьфу…»

Но то ли оттого, что запоздала она переплюнуть через левое плечо[251], то ли по причинам, неизвестным и недоступным ее пониманию[252], но в этот самый миг белые фигуры — не сероватые, но ослепительно-вдруг-белые! — расправили крылья и с шумом вспугнутой стаи птиц Рух взмыли ввысь.

— Холодные титьки Хель!.. — охнул за ее плечом отряг.

Люди и шепталы на несколько мгновений остановили резню и замерли, задрав головы. Атланы с изумлением, демоны с яростью, Наследники с ужасом, а суссуры — с подозрением воззрились на сияющую белокрылую массу, закрывшую собой ночь.

— Чего это они? — насторожился перед неизвестной угрозой незнакомый контрабандист.

— Это конец… — прошептал где-то рядом Ахмет.

— Адалет, воздушная тревога! — выкрикнула царевна.

— Кабуча… — донесся болезненный стон откуда-то сверху.

Яйцелицые на несколько секунд зависли в воздухе, словно внимая одним им слышимым приказаниям или обсуждая план действий, убрали мечи в ножны, развели руками — и ладони их соединили тончайшие белесые нити.

— Чего это они? — снова повторил контрабандист — но уже более нервно.

— Живыми будут брать! — прорычал Иван.

— Демоны, пригнитесь! Все ближе к нам! — сипло выкрикнул Анчар, и с верхушки валуна, оккупированной волшебниками, поднялся и принялся расти, опуская края, переливающийся всеми оттенками зеленого, диск.

Конро с дедом присели так, что изумрудное покрывало прошло над их головами, люди инстинктивно сжались и шарахнулись к каменному острову, спеша оказаться под защитой…

Но напрасно.

Снисходительный бархатистый смех огласил плато, и по полю боя пронесся порыв ураганного ветра. Подхватив не успевший сформироваться колпак, он исчез так же внезапно, как и возник, а вместо пропавшей защиты на головы людям и демонам мягко опустилась эфемерная полупрозрачная сеть.

Словно тончайший шелк нежно коснулась она волос, одежды и кожи, приятно холодя, успокаивая, утешая, заставляя расслабиться, отдохнуть, забыть, простить, уснуть…

Люди, попавшие под чары паутины, останавливались, словно куклы, у которых кончился завод, опускали оружие, роняли непонятным образом погасшие факелы, недоуменно оглядывались, улыбаясь растерянно и чуть виновато, и с мечтательным выражением лиц оседали на землю, закрывая глаза.

Демоны не сдались так легко.

Неуязвимые для человеческой магии и волшебных искусств большей части нечеловеческих рас, они с яростным ревом вскочили, раздирая летучую пелену — но тут же новые паутинки падали им на головы, плечи, руки… Что такое десяток снежинок, пара сотен их или даже пара тысяч для человека? Но если их сотни тысяч и миллионы, то погребенными под снежными завалами окажутся уже не люди — целые города. Так и воздушные нежные нити: десятки и сотни разрывались, но их место моментально занимали тысячи, обнимая, сжимая, лишая подвижности, сковывая не хуже стальных цепей — если бы на Белом Свете были выкованы цепи, способные удержать горного демона.

Привилегией — если это можно было так назвать — чародеев была возможность сохранить сознание и увидеть конец старой эры Белого Света своими глазами.

Обездвиженные, как мухи прилежным пауком, они лежали на спинах на ровной макушке валуна и смотрели в небо. Плотная туча, висевшая знамением над плато всю неделю, незаметно пропала, убравшись подобру-поздорову в другие края или сгорев в волшебном огне. И теперь без взрывающихся камней суссуров, без человеческих защитных заклятий, без неуловимого, но ощутимого присутствия магии Гаурдака оно успокоилось и пришло в себя, вернув обычный для предутренних часов цвет: черное, усыпанное крошечными блестками звезд, едва подсвеченное на востоке пробуждающимся восходом, но бездонное и равнодушное. И сотни крылатых безликих существ, парящих над головами поверженных бойцов и раздосадованных ускользнувшим вознаграждением шептал, ни теплоты, ни обаяния ему не добавляли.

Как ни пытался Адалет вырваться из ласкового плена паутины при помощи магии, рук, ног или даже зубов — проклятая пелена держала крепче бетона, и всё, что оставалось ему — лежать, упрямо тратя последние силы на тщетные попытки, и ждать.

Впрочем, ждать пришлось недолго.

Неслышно ступая по покрытому белым саваном валуну, откуда ни возьмись, подошел человек.

Или?..

На лицо старика упала тень, он увидел склонившуюся над ним широкоплечую фигуру в темно-синем камзоле, и взгляд пронзительно-желтых хищных глаз с золотыми искорками встретился с его взглядом.

Маг-хранитель хмыкнул. И впрямь, откуда здесь взяться человеку…

— Сколько лет, сколько зим, старина… — вальяжно прошелестел в его голове бархатистый баритон.

Адалет промолчал.

А что он мог сказать? Только в книжках поверженные герои перед лицом неминуемой гибели начинают говорить высокопарные фразы, или язвить и издеваться над победителем, или бросать ему вызов и угрожать готовыми занять их место мстителями. А маг-хранитель выспренных речей говорить не любил, пригрозить Пожирателю Душ ему было нечем — и тот, и другой прекрасно знали об этом, а на соревнования типа «кто кого переострит» у него после нескольких часов выматывающего, на грани возможностей боя, не было ни сил, ни охоты. И если бы полубог спросил у него сейчас заветное желание, то одному долго не пришлось бы его выдумывать, а второму — трудиться над исполнением, потому что всё, чего хотелось и моглось сейчас Адалету — это лежать, не шевелиться, ничего не делать, ни о чем ни думать — а еще лучше спать, спать, спать[253]…

Угадал ли Гаурдак настроение старика, или вспомнил, что в программе развлечений этого вечера имелся еще один пункт, но бросив уклончивое «Мы с тобой еще поболтаем», полубог повернулся к атлану.

— Вот мы и встретились снова, мой рьяный, но неверный приверженец, — впился янтарный взор в горящие ненавистью черные глаза Анчара.

— Моё… слово… нет… — с трудом шевеля губами под сковывающей маской паутины, прошептал атлан.

— А моё — да, — почти искренне улыбнулся полубог. — А заодно хочу сообщить тебе, что твои друзья — прекрасная Изогрисса, доблестный Грюндиг, мудрый Пополь Вух и пассионарный Огмет — не раздумывая вручили мне самое дорогое, что у них было, чтобы я одержал победу здесь и сейчас. И я просто не имею морального права сделать их жертву напрасной.

— Где они?!

— Где-то там, — Гаурдак неопределенно повел рукой, указывая то ли на небо, то ли на безмолвно и терпеливо парящую позади Когорту. — Отдав душу, они обрели крылья. Разве это не символично?

— Ты… ты… ты убил их!!! — Анчар рванулся — но кокон даже не дрогнул.