Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

• Название: Не будите Гаурдака
• Автор: Светлана Багдерина
• Издательство: Журнал «Самиздат»
• Жанр: Фэнтези

Еженедельный прием населения Лукоморья по личным вопросам подходил к концу, когда в зал аудиенций уверенно спотыкающейся поступью вошел тот, кого царь Василий ждал и хотел увидеть меньше всего. На следующий день царский дворец был поднят по тревоге: ночью, а может, вечером, хотя, не исключено, что и днем, нелогично, таинственно и внезапно пропал младший брат царя, Иванушка. Красна душа-девица царевна Серафима, супруга потерявшегося Ивана, и Масдай, старый ворчливый ковер-самолет, стряхнув назойливых придворных и нафталин, срочно вылетают на поиски. Предстоит ли им спасти Белый Свет, или снова стать посмешищем Пяти Родов — наследников Выживших, изгнавших тысячу лет назад полубога-полудемона Гаурдака из их мира?

---

Этого момента словно ждали.

Потому что несколько секунд спустя в распахнутые ворота, громыхая и грохоча, въехал воз, груженный пустыми бочками, и направился к месту стоянки Иванова непарнокопытного отряда.

— Эй, хозяин, открывай, тару вертаем взад! — гаркнул краснолицый бородатый возница, и лысый обладатель неопрятного сюртука, размахивая на ходу своим котелком, прихрамывая, но вприпрыжку выбежал из-за ледника на голос.

И, естественно, первым делом столкнулся с мерином.

А вторым — с Иваном.

— Это опять ты!.. Да переставишь ты когда-нибудь своих одров, или нет!!!..

И тут же, не дожидаясь реакции растерянного гостя, повернулся к возчику:

— Погоди, пришлю Гуго Шепелявого! Не до тебя сейчас! Полдня уже этот клепаный котелок до кухни донести не могу!

Развернувшись, хозяин «Бруно» яростно заковылял ко входу в гостиницу, но царевич, которому надоело быть футбольным мячиком, перепинываемым по всему двору, его окликнул.

— Погодите, мастер! Постойте! Скажите, пожалуйста, куда мне поставить своих коней, чтобы они никому не мешали?

— Ты не поверишь, парень! В конюшню их надо поставить, в конюшню!!!

— Конюшня исключена, — твердо покачал головой лукоморец. — Назовите какое-нибудь другое место.

Хозяин, не останавливаясь, раздраженно оглянулся и махнул котелком:

— Ну, поставь ты их уже хоть куда-нибудь! Хотя, нет. Учитывая твою сообразительность, сначала придумай, куда поставишь, потом скажешь мне. Я буду в общем зале.

И, впервые заметив Иванов меч и обратив внимание на его манеры и речь, пробормотал себе под нос: «Ох уж, эта мне знать… Гонору — полный амбар, а мозгов… Если лошадь в конюшню не ставить, то зачем тогда господь бог придумал конюшни, как сказал Бруно Багинотский?..»

И скрылся за дверью «Бруно».

Общий зал был полутемен и более чем наполовину пуст. За дальними столами, апатично развалившись, расположилась обслуга постоялого двора вперемежку со скучающими музыкантами. За столом у входа, так и не расставшись с котелком, присел хозяин, шумно вздыхая и сдувая пену с высокой дубовой пивной кружки. Рядом, за тем же занятием, можно было увидеть единственных двух посетителей. В воздухе носились ароматы вчерашнего рагу, кислого пива и упаднического настроения.

Гость помоложе, в круглых очках на золотой цепочке на длинном, грустно опущенном в кружку носу, нервно жевал тонкими бескровными губами и отрывисто вздыхал.

Гость постарше, с толстыми дряблыми щеками и маленькими шустрыми глазками, кисло выговаривал, не сводя хмурого взгляда с собственных сарделькообразных пальцев, унизанных разнокалиберными разноцветными перстнями:

— …Идиоты в нашей стране, да и во всех соседних, перевелись еще неделю назад.

— Думаете, ваше превосходительство, так все действительно плохо? — тревожно нахмурил брови хозяин.

— Ха! Плохо! Ты оптимист, мастер Карл! Плохо! Плохо… Да хуже не бывает!!!..

— Да не может такого быть, господин первый министр, — недоверчиво качнул лысой головой владелец двора. — Всё равно кто-нибудь наверняка еще объявится…

— Да если кто-то и объявится!.. — с отвращением фыркнул худой.

Пена из кружки мгновенно взлетела, облепив ему подбородок и нос, но он, лишь гневно мазнул рукавом по лицу и, не останавливаясь, продолжил:

— На то, что он справится, я и ореха гнилого не поставлю против твоего постоялого двора!..

— Я поставлю наших коней против вашего угольного сарая.

Зал замер.

Все двадцать человек как один уставились на распахнувшуюся дверь.

Вернее, на того, кто в нее вошел.

Первым очнулся министр.

— Н-необычное п-предложение, — осторожно проговорил узколицый.

— Извините? — не понял Иванушка.

— Я хочу сказать… что ставить коней против угольного сарая… оригинальное предложение.

Ощущая всей кожей, что вдруг и сразу он отчего-то стал фокусом напряженного внимания всех присутствующих, Иван смутился.

— Ну… если вы против… я могу…

— Нет!

— Что ты!

— Никто из нас не против!

— Мы все за!

— Мужики, не верю своим глазам!..

— И ушам тоже!

— И бабы!..

— И тоже не верю!..

— Он решился!

— Решился!..

— Постой, постой! Значит, ты совершенно точно уверен, что, хочешь сделать это?

Очкастый приподнялся, опираясь на мокрую от пролитого пива столешницу, вывернул шею как недоверчивый гусь, и попытался в душной полутьме заглянуть вошедшему если не в душу, то хотя бы в глаза.

— Н-ну да, — захлопал белесыми ресницами сбитый с толку лукоморец. — А что в этом особенного? Но если кто-то должен приехать за углем, или в вашей стране местные традиции имеют что-то против…

— Нет, ни в коем случае!!!

Очкастый выскочил из-за стола и, маневрируя между повскакивавшими с мест слугами, собаками и табуретками, подбежал к Иванушке с таким видом, словно вдруг признал в нем потерянного во младенчестве единственного сына.

— Держи мою руку!

Недоумевая по поводу странных и запутанных обычаев Багинота, по поводу того, когда это за сто тринадцать лет они успели так постраннеть и запутаться, и, заодно, по поводу того, не проще ли было бы потратить лишнюю пару кронеров и воспользоваться конюшней, лукоморец послушно сжал предложенные пальцы тощего носатого аборигена в своих.

— Карл, разбивай! — сияя как новый самовар, обернулся тот в поисках толстощекого собутыльника.

Но того искать было не надо: возбуждено потирая пухлые ладони, он уже стоял наготове за его спиной.

— При свидетелях, как подобает по законам славного Багинота, разбиваю я ваши руки, и да будет слово твое, о чужеземец, крепко, как скалы нашей страны, и только смерть теперь может остановить тебя!

Взмах руки — и ладонь толстяка обрушилась ребром на подставленное ей рукопожатие.

— Клятва твоя, чужестранец, с этого мгновения вступила в силу, — торжественно надувшись, объявил толстяк. — И да поможет тебе в этом опасном деле провидение.

— Да ладно, не надо провидение, я сам справлюсь, — подозрительно косясь на беспричинно перевозбудившихся аборигенов, пробормотал царевич. — Если, конечно, вы мне объясните, чем ваш угольный сарай так опасен.

— Сарай?

— Угольный сарай?

— Мальчик, какой сарай!

— Разве ты не понял?

— Ты только что согласился сразиться с туманом-людоедом!

Челюсть Иванушки отпала.

— С кем?.. С чем?..

— С туманом-людоедом, парень!

— С людоедящим туманом, то бишь!

— И, обращаясь к королю, надо добавлять «ваше величество»!

— …Какое к бабаю якорному «величество»!!! Я сама — без пяти минут величество! И нечего мне тут вашим величеством в нос тыкать! Да у нас самый захудалый помещик имеет больше земли, чем вам всем вместе взятым за все десять минут вашей истории снилось!!!

— Да? — обиженно оттопырил нижнюю губу король Август Второй и на всякий случай отступил на шаг от разъяренно напирающей — руки в боки — Сеньки. — И какой такой огромной державы вы соизволите быть «без пяти минут»?

— Да будет вам известно, что перед вами — ни кто иные, как ее высочество лукоморская царевна Серафима Лесогорская с супругом своим Иваном Лукоморским, младшим братом царя Лукоморья Василия Двенадцатого! — объявила себя и Иванушку Сенька так, что все присутствующие непроизвольно захлопнули рты, вытянулись в струнку и прижали руки по швам. — Так что, ни в какой ваш дурацкий туман мы лезть не собираемся, потому дел у нас и без того по горло, а клятва вообще получена была обманом!

— Вы слова-то выбирайте, ваше высочество, — спохватился, торопливо встал по стойке «вольно» и состроил оскорбленную гримасу министр. — Не обманом, а военной хитростью. И исключительно по причине отчаянного положения вверенного нам государства.

— Вы могли бы просто попросить, — с укоризной проговорил Иванушка.

— И вы бы, конечно, тут же бы согласились! — язвительно хмыкнул министр.

— Да, — без затей ответил Иван.

Правящая элита Багинота потеряла дар речи.

Но с царевной такого конфуза не случилось, поэтому она продолжила наступление, должное завершиться полным моральным разгромом противника и освобождением ее разлюбезного муженька от данных в беспризорном состоянии обещаний.

— Но, поскольку воспользоваться нашей доброй волей вы не захотели, — с демонстративным сожалением повела она плечами и скрестила руки на груди, — то вопрос о нашем согласии является чисто академическим. А посему дозвольте откланяться. Неприятно было познакомиться.

Неизвестно, что собирались сказать про это его величество и его верный министр, какие примеры привести, какие прецеденты притянуть за уши и какие законы и обычаи на ходу изобрести, но их опередил другой человек.

Сам Иван.