Евгений Токтаев - Орлы над пропастью

• Название: Орлы над пропастью
• Автор: Евгений Токтаев
• Жанр: Альтернативная история

Мог ли Спартак победить? Почему он не ушел из Италии? Кто он вообще такой, фракиец Спартак. Фракиец ли? Эта история началась в годы Первой Митридатовой войны, вот только совсем не так, как принято её рассказывать.

Первая часть закончена

---

По дороге сюда, в первую же ночь в одном из постоялых дворов галл избавился от своих пышных висячих усов. Нельзя сказать, что эту процедуру он проделал совсем без сожаления, однако привычки той части его народа, что обитала за Альпами, имели уже совсем мало власти над италийскими галлами. Всесторонняя безопасность нанимателя, в том числе и его стремление не привлекать лишнего внимания определенно были важнее для телохранителя. Впрочем, обычное поведение костоправа, как уже не раз убедился Ганник, зачастую шло вразрез с требованиями телохранителя. Уже не один раз Ганник задался вопросом, а с какой целью его все же наняли. Алатрион явно не нуждался в телохранителе, более того, заполучив его, он, казалось, стал вести себя еще более беспечно, чем немало раздражал не только Ганника, но и сопровождавшего их оска.

Армилл, с которым галл познакомился, когда они все вместе покидали Рим на четырехконной рэде, довольно удобной для путешествий, всю дорогу до Беневента оставался мрачным, скрытным, недружелюбным и неразговорчивым. Последнее обстоятельство не слишком огорчало Ганника, но явно напрягало любознательного костоправа, который не оставлял попыток разговорить оска. Результатом одной из них стало открытие (для Ганника), что оски в отличие от прочих самнитских племен, предпочитают брать греческие имена. От цепкого взгляда галла не укрылось, что оск, хотя на имя "Армилл" и откликается, но всякий раз при его звучании еле заметно морщится. Не нравится ему латинское имя. Настоящее он ни разу не назвал.

Присутствие галла оск явно счел чем-то из ряда вон выходящим и даже сейчас, в Беневенте, в чужом для Ганника и родном для себя окружении, он продолжал всем своим видом демонстрировать: "Я за тобой слежу".

Ганник немного нервничал, постоянно ловя косые взгляды Армилла, и других, встретившихся им самнитов. Он все еще пребывал в неведении относительно персоны Алатриона и его целей. При всей свое болтливости, Алатрион умудрялся не говорить ничего конкретного, однако Ганник все же начал понимать, что ввязался во что-то серьезное. Куда более серьезное, чем защита путешествующего врача от грабителей. Тем более что в защите от них костоправ, как раз, менее всего нуждался.

Алатрион очутился в атрии, весьма обширном. Мозаика на стенах, статуи и бюсты предков хозяина, имплювий, бассейн в центре, предназначенный для сбора дождевой воды, выложен дорогим мрамором. За колоннами, поддерживавшими крышу, виднелись клетки с заморскими птицами.

— Не бедно живете. Даже птички весело чирикают. Похоже, не сильно страдаете от притеснений подлых римлян.

— А ты наглец, посол, — раздался голос откуда-то справа, из-за колоннады, — хозяев не приветствуешь, ни в позе, ни в голосе нет и следа почтительности. Думаешь, с тобой стоит говорить?

Прозвучала эта фраза по-гречески. К бассейну вышел мужчина в сенаторской тоге. Гладко выбритый, совершенно лысый, но не старый.

— Полагаю, говорить в любом случае предпочтительнее, чем с ходу хвататься за ножи, — сказал Алатрион.

— Что ж, мы готовы тебя выслушать, но тебе придется, как следует заинтересовать нас, чтобы мы не осуществили свое желание и не прогнали тебя прочь к твоему хозяину палками.

— Обычно, после таких слов любые переговоры заканчиваются и начинаются войны. Скучные вы люди, нелюбознательные. Неужели не интересно послушать, что готов предложить вам Митридат? Кстати, не стоит звать его моим хозяином, это совершенно не соответствует действительности. Скорее, в определенный период времени наши цели совпадают.

— Даже так? Однако, ты невероятно самоуверен, коль так бесстрашно говоришь о своем царе, будто о купце-компаньоне.

— Он вовсе не мой царь, но это все несущественно, как и то, что ты, почтенный, опустил в именовании царя слово "Великий". Другой бы на моем месте обиделся. Вы что-то очень рьяно пытаетесь меня разозлить и сорвать переговоры. Оставьте эти попытки. Я пришел именно разговаривать, а не злиться.

— Не ты ли первый продемонстрировал неуважение к этому дому?! — вскипел лысый.

— Остановись, Альбин, — раздался новый голос со стороны дверного проема, который Алатрион определил, как проход в таблиний.

Из тени появился седой человек. Алатрион прежде ни разу не видел Телесина, но сразу понял, кто перед ним.

— Не стоит обвинять нас в негостеприимстве, мой друг. Не каждый день мы принимаем у себя столь важных и, согласись, опасных гостей. Мы несколько взволнованы. Я, Понтий Телесин, приветствую посла Великого царя Митридата в моем доме.

— И я приветствую тебя почтеннейший Телесин. Называй меня Аппий Прим и пусть тебя не смущает римское имя понтийского посла.

— Что ж, следует уважать желание столь важного посланника сохранять инкогнито. Приглашаю тебя, уважаемый Аппий, разделить с нами скромную трапезу дабы умиротворить разум, прежде, чем мы перейдем к нашим делам.

Телесин хлопнул в ладоши и в атрии тотчас появились рабы. Они внесли три ложа, низкий столик, быстро сервировав его угощениями, после чего удалились. Один из рабов остался в атрии, приготовившись прислуживать хозяевам и гостю.

"Интересно, почему это все нельзя было сделать заранее", — подумал Алатрион.

Посол и хозяева возлегли за столом. Некоторое время все угощались в молчании. Костоправ более не пытался раздражать хозяев. Наконец Телесин заговорил:

— Так что же хочет сообщить нам Великий царь?

Алатрион предполагал перейти к делу не столь прямолинейно, намереваясь начать разговор издалека, однако деваться некуда, хозяева не горели желанием вести пространные беседы.

— Царь хотел бы достичь соглашений с самнитами по ряду вопросов.

— Каких соглашений? — тоном дознавателя поинтересовался Телесин.

Алатрион усмехнулся.

— Царь полагает, что взаимовыгодных.

— Ты разговариваешь с сенатором, посол, — встрял Альбин, — ты предлагаешь римскому гражданину переговоры с царем, находящимся в состоянии войны с Римской республикой. Такие переговоры может проводить лишь Сенат или лицо уполномоченное Сенатом. С какой целью ты прибыл сюда, а не в Рим и ведешь такие речи?

— С целью подстрекательства вас, уважаемые граждане, к государственной измене. Отдаю должное вашей осторожности, но будет лучше, если мы все вещи назовем своими именами. Вы такие же сенаторы, как я Аппий Прим.

Альбин дернулся было вскочить, но Телесин удержал его.

— Почему мы должны довериться человеку, скрывающему свое имя?

Алатрион помолчал.

— Логично. Люди, особо приближенные к Великому царю, с чьего ведома я действую и от чьего имени говорю, называют меня Алатрионом. Разумеется, я не римлянин. Я иониец. С тобой же, Понтий Телесин, я намерен говорить, поскольку еще не минул третий год, как ты вложил в ножны меч, обагренный кровью римлян. Полагаю, за столь малый срок люди не успевают забыть, за что они сражались. Особенно если борьба закончилась горестным поражением, а хитрые победители кичатся ловкостью, с которой обманут и усмирен опасный враг.

Глаза Телесина превратились в щелки.

— Продолжай, почтенный Алатрион, я слушаю тебя.

— Царь Митридат испытывает большие затруднения. Сразу две могучих римских армии теснят его. Царь близок к поражению в войне и будет просить мира. Эти речи не были вложены в мои уста людьми, пославшими меня. Я говорю так, ибо не собираюсь обманывать вас, уважаемые.

Алатрион замолчал. Телесин ждал продолжения. Внезапно Альбин осознал смысл слов посланника.

— Ты сказал, две армии теснят царя? Значит, легионы консула Флакка сразились с Митридатом прежде, чем выступили против Суллы?

Предвосхищая возражения Телесина, Альбин добавил:

— Полагаю, для нашего гостя цели младшего консула не являются тайной.

— Не являются. Как и то, что консул в настоящее время мертв. Думаю, в Риме об этом известно пока немногим.

Лица самнитов вытянулись от изумления.

— Кто же ведет легионы?

— Бывший префект конницы Гай Флавий Фимбрия. Он действует весьма успешно.

Повисла пауза. Самниты переваривали информацию.

— Значит, Митридат близок к поражению, — медленно проговорил Телесин, — и, разумеется, он ищет союза с нами, дабы мы возобновили нашу борьбу, оттянув силы римлян на себя и позволив царю выпутаться из безвыходной ситуации. Если так, он рассуждает несколько наивно.

— Что же смущает себя в таком предложении, почтенный Телесин? — невозмутимо поинтересовался Алатрион.

— Ты в самом деле не понимаешь?

— Я бы так не сказал, но хочется, чтобы между нами не возникло недопонимания и все слова были бы произнесены.

— Ну, во-первых, как тебе прекрасно известно, нам предоставлены гражданские права. Мы можем избирать и быть избранными. Следовательно, мы можем определять политику государства. Именно это было нашей целью в войне. Цель достигнута, у нас нет более причин выступать против Рима. Во-вторых, мы поддерживаем партию Мария. И хотя у нас достаточно кровавые разногласия с сулланцами, все граждане Рима единодушны в желании сокрушить Митридата и поставить его на место, ибо само существование этого царя является угрозой Римской республике, кто бы ни правил в ней. Мы же, повторюсь, являемся частью республики. И, в-третьих, когда мы сами испытывали затруднения и обращались за союзом и помощью к Митридату, он нас отверг. С какой же стати нам теперь помогать ему?