Евгений Токтаев - Орлы над пропастью

• Название: Орлы над пропастью
• Автор: Евгений Токтаев
• Жанр: Альтернативная история

Мог ли Спартак победить? Почему он не ушел из Италии? Кто он вообще такой, фракиец Спартак. Фракиец ли? Эта история началась в годы Первой Митридатовой войны, вот только совсем не так, как принято её рассказывать.

Первая часть закончена

---

"Наверное, ионийский".

— Понимаешь меня?

Квинт кивнул и снова кашлянул, повернув лицо набок.

— Поднимите его, да наклоните, пусть проблюется.

— Я бы тоже проблевался, только сперва заглотил бы чего-нибудь, проросшего на Хиосе. У нас осталось еще?

— Заткнись, Аристид.

Севера рывком поставили на ноги, держа под руки, не церемонясь, толкнули вперед. Префекта действительно едва не вывернуло наизнанку. С трудом удержав рвотный позыв, он приподнял лицо и несколько раз глубоко вздохнул.

— Очухался? Ну и славно. Мы сейчас тебя немножко поспрашиваем, а потом зарежем. Договорились?

— Заче... зачем мне... говорить... если убьете... — прохрипел Север.

— Ты смотри, как по-нашему чешет! — восхитился один из пиратов.

Север обвел мутным взглядом окружившую его компанию. Разбойные, один другого краше. А этот... лыбится, как потерянного родственника встретил. Главарь.

— Логично, — заметил "добродушный", — но сам посуди, когда я буду тебе пальцы по кусочку резать, ты станешь вопить, чтоб я тебя скорее прикончил. А для этого придется ответить на некоторые вопросы.

— Не-а... Раньше сознание потеряю, — помотал головой Север.

"Добродушный" повернул голову к пирату, с которым Квинт боролся в воде.

— И ведь не поспоришь.

— Зачем он тебе, Эвдор? — спросил пират, державшийся поодаль.

Север обратил внимание, что тот несколько выделяется из компании разбойных. Все они были или мокрыми, окровавленными, или какими-то... помятыми, что ли. А этот — нет.

— А вот он сейчас тебе все расскажет, Дракил, ты и узнаешь.

— Братья, разуйте глаза! Мы по его милости полезли на судно с хорошей охраной, хотя все видели, что нас там ждет. И вот результат: потеряли нескольких товарищей, просрали добычу и еле ноги унесли, а он продолжает кормить нас загадками! Он же издевается над нами!

— Успокойся, Дракил, — сказал чернобородый пират, — у нас разуты глаза, и мы прекрасно видим, что издевается он над тобой. Потому что ты много верещишь не по делу.

Дракил, свирепо сверкнув глазами, демонстративно сплюнул и отвернулся. Все вновь обратились к Северу.

— Ну, так что нам с тобой делать, римлянин? Резать тебя или чего интереснее измыслить?

— Ты же еще вопроса не задал.

— И то верно! — расплылся в улыбке Эвдор, — а вот скажи мне, мил человек, а чего это такой нехилый римский эскорт путешествует на купце?

— Так море пиратами кишит, — усмехнулся Квинт, — не слыхал, что ли?

Один из державших его за руки головорезов хохотнул. Эвдор покосился на весельчака и заулыбался еще шире.

— Ты не поверишь, я их даже встречал. Страшные люди. Голову снимут — глазом не моргнут.

— Мне говорили, — процедил Квинт.

— Вот и славно. Если хочешь, чтобы голова и дальше на твоих плечах красиво смотрелась, объясни-ка мне причину вашей внезапной дружбы с "пурпурными".

— С кем?

— Не понимаешь? Это ж почти что пуны, ваши заклятые друзья-недобитки!

— Ну и что? Их, пунов, всяк норовит обидеть. Деньги платят — мы охраняем. Рим — за безопасное мореплавание и торговлю. Так сейчас каждый купец сопровождаться будет. Обидно, да?

— Вгеж, забака! — прогундосил один из пиратов.

— Я тебе не верю, — сказал "добродушный".

— А я — тебе. Ты вот все улыбаешься, но я знаю, что ты нехороший человек.

— Ты нам зубы не заговаривай, ублюдок! — рявкнул прямо в ухо, один из державших префекта за руки, — юродивым решил прикинуться?

Квинт поморщился, но промолчал.

— Время тянешь? — поинтересовался Эвдор, — пожить подольше хочется?

— Кому не хочется?

— Ну, так говори.

— Подзабыл я, о чем ты спрашивал?

— Огорчил ты меня, — разочарованно протянул Эвдор, враз посерьезнев.

Перед глазами Квинта блеснул нож.

— Какое выбираешь? Это?

Правого уха коснулось что-то неприятно острое.

— Или это?

Лезвие надрезало кожу под мочкой левого уха.

Квинт ничего не сказал. На скулах его играли желваки, мышцы напряглись, но это не оцепенение испуганной жертвы. В движении глаз римлянина ни намека на беспорядочные метания, растерянность. Эвдор понял, что членовредительство в данном случае бессмысленно. Ничего римлянин не скажет. Да и не нужно.

Один из пиратов, тот, который "верещал не по делу", задумчивость вожака интерпретировал по-своему:

— Что, Эвдор, растерял навыки? Дай его мне, я разговорю.

Пират, с которым Квинт боролся в воде, расхохотался, а вожак вздохнул.

— Я вижу, римлянин, ты не трус. Ты командир отряда. Вы шли на Кос. Может ты разведчик, возвращающийся в лагерь после вылазки? Но почему на финикийском судне? К тому же разведчик не стал бы интересоваться, где может быть теперь Лукулл. Значит, ты вовсе не человек Лукулла. Тогда чей? А если предположить, что ты из тех римлян, которые заперли Митридата в Пергаме, тогда все сходится. Отряд малый, похоже на эскорт вестника или посла. Своих кораблей нет. С финикийцами вы шли, поскольку ионийцы побоялись связываться с вами даже за деньги. Побоялись Митридата. Царь свиреп в гневе и еще не побежден. Пока не понятно, кто побеждает. И ты ехал, чтобы просить помощи у Лукулла.

— Откуда ты...

Наблюдая за неподдельным изумлением префекта, Эвдор усмехнулся.

— Слишком вы, римляне, надменные. Никак не хотите позаимствовать нашей вековой эллинской премудрости. Слышал, софистика такая есть — логика? Башкой думать надо! Факты сопоставлять, — Эвдор повернулся к Аристиду, — посмотри на его рожу, пьянчуга, он слова не сказал, а уже во всем сознался. И резать не пришлось.

— Если ты сразу обо всем догадался, зачем задавать эти дурацкие вопросы? Зачем вообще атаковать корабль? — мрачно спросил Аристид.

— Я не был уверен. А вопросы... Я, всегда даю людям возможность разочаровать меня.

— И как, разочаровал он тебя? — спросил чернобородый пират.

— Если бы разочаровал, я бы отрезал ему уши, — Эвдор посмотрел Квинту в глаза, — понравился ты мне, парень. Не трус и не дурак. Лицом своим, правда, плохо владеешь. Скажи-ка еще кое-что. Митридат до сих пор в Питане сидит?

Квинт сжал зубы.

— А... Ну да. Собственно, это не уже столь важно. — "Добродушный" повернулся к пиратам, — Ну что, братья, наши планы не только не меняются, но подтверждаются.

— С этим что делать? — спросил чернобородый.

— С этим? — Эвдор поскреб пятерней щетину, — как звать-то тебя?

Квинт молчал.

— Да скажи уже, дурень! — рявкнул Аристид, — тут-то чего уперся?

Префект посверкал глазами, но выдавил из себя:

— Зови Севером.

— Север. Congruentis nomen[86].

Квинт резко вскинул глаза на улыбающегося пирата.

— С твоей смерти, Север, мне никакой выгоды не будет, я вовсе не так кровожаден, как ты, наверное, подумал. Но и здесь ты мне совсем не нужен. Так что, прыгай-ка за борт, подобру-поздорову. Боги попустят, догребешь до берега. До него видал, рукой подать. Стадии четыре будет. Может, еще свидимся.

Квинта отпустили, и он попятился к борту, стянул поддоспешную кожаную безрукавку с полосками-птеригами, свисавшими вокруг бедер и на плечах. Кожа намокла и изрядно стесняла движения. Север повернулся к борту. Его толкнули в спину, но он удержался на ногах, перелез через борт и прыгнул. Пираты гоготали ему вслед, но недолго. Их вожак быстро угомонил веселье и акат, влекомый слитными взмахами весел, побежал на север.

Префект плыл к берегу. Мысли его путались от пережитого, но сейчас важно было только одно: добраться до суши. Что он будет делать дальше, один, без оружия во враждебной стране, без денег, почти голый, он пока не представлял. Он подумает об этом после. Когда доберется о берега.

Глава 12

Кос

Ему было тридцать два года. Кое-кто в таком возрасте еще остается большим ребенком, проматывающим на пирах отцовское состояние, не заботясь о завтрашнем дне. А кто-то уже зрелый муж, повидавший столько всего, что не каждый старик мог бы похвастаться подобным жизненным опытом. В тридцать два Великий Александр закончил свою земную жизнь, завоевав половину Ойкумены. Говорят, он стал богом. Может и так. Латир и его приближенные из кожи вон лезли, стремясь произвести на заморского гостя впечатление. Устроили ему экскурсию к золотому саркофагу. Обставили все театральнее некуда. И все чего-то суетились вокруг, потрясая париками, размалеванные, как дорогие детские куклы. Все заглядывали в глаза: "Ну как, впечатлился? Проникся? Ощутил на себе давящий взгляд Божественного, незримо присутствующего?"

Нет, гость не ощутил и не проникся. Никогда не был склонен к театральным эффектам, всегда невозмутим и прагматичен, как ни странно подобное описание для человека, широко известного, как поэт и ритор.

Он не походил на молодых поэтов, любителей "волчиц" и выпивки. Знаток языков, мастер изящного слога, автор блестящих судебных речей, он не был подвержен страстям, бурному проявлению эмоций, столь характерному для большинства ораторов. Всегда сдержан, спокоен, невозмутим. Луций Лициний Лукулл совсем не прост.