Фред Саберхаген - Шерлок Холмс и узы крови

• Название: Шерлок Холмс и узы крови
• Автор: Фред Саберхаген
• Издательство: ООО Петроглиф
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4357-0046-6

В романе «Шерлок Холмс и узы крови», восьмой книге цикла «Дракула», основанного Фредом Саберхагеном в 1975 году, прославленный сыщик и не менее известный вампир, состоящие, как оказалось, в кровном родстве, объединяются в борьбе с русским пиратом графом Кулаковым, который жестоко мстит потомкам своего вероломного партнёра за похищенное у него больше века назад сокровище, терроризируя благородное английское семейство.

---

Пообедать петлёй и танцем на виселице.

Поскольку Кулакова повесили первым, мало кто из зрителей обратил внимание на его долгую схватку со смертью: толпа как заворожённая наблюдала за его товарищами.

Алтамонт со знанием дела объяснил своей даме, что узел верёвки скорее всего соскользнул и теперь находится не за ухом русского, как полагается, а на затылке. Но как мог Алтамонт увидеть это на таком расстоянии, если только тайно не договорился о том, чтобы узел переместили? Тот, кто пытался обмануть Алтамонта, рисковал навлечь на себя поистине страшное наказание.

Кулакову было отказано в быстрой смерти, и он провисел в петле четверть часа, дёргаясь и напрягаясь в агонии, но всё ещё дыша.

— Они не собираются его прикончить? — сказал Алтамонт минут через пять, причём в голосе его не прозвучало удивления. — Судя по всему, нет.

В таких случаях палач, если он не был совсем уж бессердечным, хватал приговорённого за ноги и, повиснув на нём, помогал душе покинуть тело. Но в тот момент палачи были заняты. Если бы присутствовали друзья или родственники осуждённого, это пришлось бы делать им. К несчастью для Кулакова, тут не оказалось никого, кто бы мог прекратить его мучения.

Когда, согласно компетентному мнению главного палача, третий приговорённый был повешен как надо, он отдал краткое приказание своему помощнику. Вдвоём они развязали узел на верёвке первой жертвы, прикреплённый к перекладине виселицы — из соображений экономии верёвку не перерезали, — и опустили тело на илистый берег. Под ногами палачей уже плескалась вода: на нижней Темзе начинался прилив; мощь океана быстро гнала реку к её истоку, словно желая, чтобы солоноватая вода добралась до середины большого острова.

Тело Кулакова, скованные руки которого всё ещё были за спиной, протащили на расстояние двадцать пять-тридцать ярдов от виселицы, к его следующему временному пристанищу. Там его приковали цепями к одному из трёх высоких столбов, причём ноги повешенного были на уровне тинистого песка. По традиции казнённые в Доке Висельников оставались на столбах, пока прилив трижды не затоплял их уже безжизненные лёгкие.

Один за другим бездыханные товарищи русского присоединились к нему: их приковали к столбам, стоявшим по обе стороны от него. Это зрелище напоминало Голгофу. Конечно, некоторых очевидцев посетили мысли о древней и гораздо более знаменитой тройной казни, но никто не высказал их вслух.

К тому времени, как третий пират был таким образом выставлен на всеобщее обозрение и работа палачей на этот день была выполнена, многие зрители уже разошлись.

Но, пожалуй, они пропустили нечто важное. Прошёл ли шепоток нездорового возбуждения по толпе оставшихся, когда увидели, как пошевелился труп, висевший посередине? Могли капитан и главарь пиратской шайки остаться в живых, провисев в петле четверть часа?

Правда, был прецедент.

Мы допускаем, что Алтамонт поведал даме о самом известном случае такого рода. Речь идёт об Уильяме Дьюэлле, казнённом в Тайберне в 1740 году. Дьюэллу было всего шестнадцать, когда его повесили, он печально прославился своим садизмом и был приговорён за изнасилование и убийство. Его тело передали патологоанатомам… Однако когда его положили на секционный стол, обнаружились слабые признаки жизни. Хирурги, намеревавшиеся заняться совсем другим делом, употребили всё своё искусство в целях исцеления, и вскоре пациент уже сидел и, жадно дыша, попивал подогретое вино.

Дьюэлла вернули в Ньюгейт, и в конце концов было отдано распоряжение отправить этого многообещающего юношу в Америку.

Казни в Доке Висельников, где трупы повешенных затоплял прилив (этот эффектный штрих введён Адмиралтейством), были более основательными. Никто из выставленных на этих столбах больше никогда не отведал вина. Признаки жизни, столь упрямо продемонстрированные первым повешенным, ничуть не встревожили Алтамонта — скорее позабавили.

Его дама заметила с рассеянным видом:

— Думаю, мы не беспокоиться о Кулакове — он умрёт сегодня. Я провела с ним слишком мало времени прошлой ночью.

— О, разумеется, он умрёт сегодня. — Отхлебнув ещё рома, мужчина шутливо погрозил женщине пальцем: — Опять за свои мистификации, Куколка? Я заметил, что ты любишь загадки. Впрочем, продолжай в том же духе — мне они тоже нравятся.

Алтамонт и его женщина, такая неанглийская, которую он называл Куколка (однажды он попытался выговорить её имя, но нашёл, что оно непроизносимо), ещё с час оставались в своём удобном уголке у окна таверны, пока он не увидел собственными глазами, как быстро прибывающая вода Темзы покрыла бледную точку — рыжебородое лицо. Затем, насвистывая матросскую песенку, этот процветающий господин, весьма довольный итогами дня, подозвал поджидавшую карету и, предложив руку своей даме, отправился в гостиницу «Ангел» на южном берегу, в богатые уютные апартаменты.

На следующий день рано утром Тэрлис и его помощник вернулись на место казни, чтобы проверить свою работу.

Оба палача выразили лёгкое удивление, увидев, что центральный из трёх столбов не занят. Цепи, в которых повесили русского пирата, валялись внизу в грязи, по-прежнему целые. Это не могли сделать ни прибой, ни течение реки: вчера казнённых прикрепили на совесть. Однако нашлись правдоподобные объяснения: либо появились запоздавшие родственники и тайно унесли тело, либо кому-то даже в просвещённое седьмое десятилетие восемнадцатого века нужны были части тела повешенного для занятий чёрной магией.

Палачей, обсуждавших эту тему, отвлёк пронзительный женский крик, долетевший с южного берега. Он повторился несколько раз. Эти звуки не вязались с солнечным утром. Однако беседа прервалась лишь на минуту: на берегу реки в Уоппинге такое не редкость. На самом деле Тэрлис и его помощник услышали вопль ужаса молоденькой служанки, которая открыла дверь одной из комнат в прибрежной гостинице «Ангел».

Прошло более ста лет, прежде чем блестящий сыщик связал исчезновение повешенного пирата с леденящим кровь зрелищем, представшим перед глазами бедной служанки. Правда, девушку напугал не оживший Александр Ильич Кулаков — его бы она увидела, придя часом раньше. Нет, она наткнулась на гораздо более изуродованный труп.

Вскоре после полуночи Алтамонта разбудило чьё-то постороннее присутствие в комнате. Крик застрял у него в горле, когда он увидел фигуру, стоявшую возле кровати. Это был Кулаков, всё ещё в одежде арестанта, в которой его повесили. С рыжей бороды русского стекала вода, лицо было мертвенно-синеватого оттенка, а горло издавало каркающие звуки. Он был без наручников, и его руки, дёргаясь, тянулись к постели. Глаза пирата, живые на мёртвом лице, буравили Алтамонта.

Куколка проснулась от хриплого вопля своего покровителя. Увидев Кулакова, она слегка удивилась — значит, она ошиблась, сказав, что он умрёт по-настоящему! Ей было ясно, что русский, благодаря её усиленным знакам внимания во время плавания, а также в ньюгейтской камере, в конце концов стал вампиром.

Миниатюрная обнажённая женщина с тёмными сосками выскользнула из кровати. Она схватила с ночного столика свой браслет, надела его на запястье, улыбнулась и на глазах изумлённого любовника превратилась в туман и растаяла.

Кулаков не обратил внимания на женщину. Ярость, бушевавшая в пирате, направила его взгляд в другую сторону. В следующее мгновение ледяные руки ожившего мертвеца неловко схватили Алтамонта. Новоиспечённый вампир ещё не освоился с дарованной ему силой и был не менее своей жертвы сбит с толку собственным загадочным преображением. Выдернув предавшего его англичанина, облачённого в ночную рубашку, из простыней, он с неслыханной силой отбросил того в угол. Передвигаясь как сомнамбула и изрыгая ругательства, Кулаков стал обыскивать комнату в поисках украденных у него сокровищ. Он расшвыривал и опустошал ящики, сумки и коробки, сдвигал мебель. Но всё было напрасно.

Наконец он удовлетворённо хмыкнул, обнаружив какие-то мелкие твёрдые предметы, зашитые в матерчатом мешочке. Поднеся свою находку к окну, чтобы получше рассмотреть при лунном свете, Кулаков разбил стекло: он ещё не понял, что теперь его глазам не требуется свет. Пират разодрал ткань в клочья, но внутри, к его великому разочарованию, оказались лишь песок с гравием. Он в бешенстве отшвырнул разорванную ткань, и содержимое мешочка просыпалось в Темзу, протекавшую под окном.

Кулаков подумал, что Алтамонт, не рискуя возить сокровища с собой по Лондону, отдал их на хранение своему брату. И он повернулся к предателю, горя жаждой мести.

Обречённый англичанин стоял у кровати, шаря под подушкой, но достал оттуда не драгоценности, а заряженный пистолет и кинжал. Старина Эмброуз Алтамонт был стойким и находчивым, но подобное оружие против вампиров совершенно бесполезно.