Тамара Ростовская - Тетрадь из сожженного гетто (Каунасское гетто глазами подростков)

• Название: Тетрадь из сожженного гетто (Каунасское гетто глазами подростков)
• Автор: Тамара Ростовская
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Льет дождь. Наступили дождливые дни. Я сижу дома, ничего не делаю, страшно ленюсь. Недавно получила привет от Изольды. Она совсем не интересует меня. Я ее не люблю. Ждем скорого завершения войны. Надеемся, что зимовать тут уже не придется.

Август 10 (втор.).

Стала чаще писать, ибо имею больше времени. Все дни я свободна, много читаю. На дворе дождь, стало холодно. Дует суровый ветер, приближается осень. Я отдалилась от природы. Много, много хороших новостей, но сердце еще спит летаргическим сном и отказывается верить. Неужели еще до наступления зимы покинем свою неволю и снова обретем свободу? Неужто снимут с нас железные оковы? Нет, не верится. Они издеваются над нами, смеются над нашей верой, над нашей надеждой. Это все ложь!

Вчера приезжала в «веркштаты» экскурсия — «Гитлерюгенд»[33]. Они приехали посмотреть на работающих евреев, как будто в зоологический сад. Для них это развлечение.

Август 15 (воскр.).

Опять работаю, сейчас уже учусь шить. Ерунда! Продолжаю заниматься древнееврейским. Довольна. В личных моих делах ничего нового. Я принимаю участие в культурной жизни гетто. Очень радуюсь тому, что большая часть нашей молодежи участвует в разных кружках культуры, стремится к образованию, это замечательно. Я принимаю участие даже в трех таких кружках. Я довольна. Ясно, как и все на свете имеет две стороны, так и молодежь гетто. Одна часть молодежи стремится к образованию, горит энтузиазмом, любовью к Родине, ищет смысла жизни. Другая часть молодого поколения совсем распустилась, отдалась своим страстям и больше ни о чем не хочет знать. Это вызывает боль и омерзение. На мой взгляд, это низкие твари.

В политической жизни сейчас интересный период. Ходят слухи, что Гитлер заболел и удалился в свою резиденцию, точнее подал в отставку. В газетах это не подтверждается. В городе паршивое настроение. Производится последняя регистрация литовцев. Их отправляют на фронт. Поэтому завтра и послезавтра никто не может войти и выйти из гетто. Литовцы восстают. Рассказывают о беспорядках в Марьямполе, говорят, что горит Кибартай. Я настроена оптимистически, уже приближается конец. Это уже начало конца. Искорка надежды разгорелась сильнее. Я уверена, что до зимы «игра» кончится. Пока что идет дождь, на дворе серо, небо пасмурное, неприятно. Вечерами уже холодновато, дует северный ветер. Тянет в кровать, хочется больше спать — все симптомы зимы. Голод опять дает знать о себе. Все лето мы голода не замечали, но сейчас я опять ощутила это неприятное чувство. Виктор продолжает работать в «веркштатах» и как будто доволен. Госпожа С.[34] приходит ежедневно. Она очень привязана к отцу. Это замечательный человек. Она старается помочь нам, чем только может (одеждой, пищей и др.) Я ее очень люблю. Сострадание к ее несчастью разрывает мое сердце. Да, есть еще куда более несчастные люди, чем я.

Сентябрь 3 (пятн.).

Дождь. Небо пасмурное, настроение мрачное. Ужасные, ужасные дела творятся. Как я вчера узнала, немцы, отступая, забирают с собой малолетних детей от 2 до 10 лет. Эшелоны с этими детьми прибывают в Литву. Тут часть детей уничтожается, а остальные продаются по 2–3 марки за ребенка. Ужасно! Волосы становятся дыбом, когда слышишь о такой жуткой действительности. Ах, вот до чего докатилась культура Западной Европы! Так все, вся культура движется не вперед, а назад. Не хватает только того, чтобы немцы стали жрать живых детей. Вот к чему приводит война! Вот к чему приводит утверждение, что войны ведутся ради будущего других поколений, а следующие поколения заявляют опять то же самое — что тоже воюют ради следующих поколений. И так от века к веку человечество опускается, культура приходит в упадок, и… мир катится вниз.

Сентябрь 8 (среда).

Я страшно занята. К сожалению, нет времени писать. Я участвую в работе четырех кружков культуры. Двумя из них руковожу сама: провожу в них большую работу. Мы с Цилей встретили бедных детей из Жежмаряй и помогаем им. Они так нуждаются в помощи, эти несчастные детишки. Мы даем им знание, культуру, воспитываем в еврейском духе. Я живу. Я довольна собой, чувствую, что приношу пользу. Ура!

Сентябрь 10 (пятн.).

Позавчера капитулировала Италия. Очень хорошее настроение. Несколько дней тому назад было похоронное настроение — страшные слухи «Казернирунг»[35]. Это пугающее слово передается из уст в уста, все дрожат. Вечером, в связи с новостями из Италии, настроение улучшилось. Но это было затишье перед бурей. Ночью творились страшные дела: брали людей в Кайшядорис. Напихали полную кутузку. Было ужасно плохое настроение, думали — уже «казернирунг». Была борьба между С. и К[36]. В конце концов, К. победил, и людей освободили. Слава Богу, на сей раз обошлось.

Сентябрь 18 (субб.).

Настроение плохое. «Казернирунг» состоится на все 100 %. Сегодня было последнее заседание. Огромное несчастье неизбежно. Увы…

Страшная неизвестность, что сейчас будет? Расстреляют? Останемся жить? Страшно. Лучше уж смерть, чем неизвестность. Болит сердце. Не знаю, что теперь делать. Виктор принес плохое известие, будто бы Рудик расстрелян. Он встретил человека, который был вместе с Рудиком на 6-м форте. Нет! Нет! Не хочу! Я не верю. Нет! Не может этого быть. Сердце говорит нет, губы твердят — нет. Мало ли смуглых людей? О Боже, как страшно. Братик, ты жив еще, я знаю. В ответ тишина, жуткая тишина. Что же вы молчите, стены? Кричите, говорите, успокаивайте мою душу, прошу только одно словечко, самое дорогое — НЕТ!

Сентябрь 20 (понед.).

Туман покрывает небо, грусть — сердце. Настроение подавленное. Лагерь, «казернирунг» — эти страшные слова передаются из уст в уста. Перед глазами вижу мрачную картину смерти. Гетто переживает последний и самый опасный этап. Фронт приближается. Беспокойно бьется сердце. Настроение у меня плохое. Смерть кажется страшной, жизнь привлекательной. Сегодня должно окончательно проясниться положение — два начала борются: кто победит, жизнь или смерть? Надейся, надейся только в надежде твоя жизнь. Надейся и жди, Вечный Жид. Позавчера откровенно побеседовала с Рашей[37], открыла ей свою душу, рассказала о своих желаниях, о своих делах. Она, кажется, осталась мною довольна. Я ее горячо люблю. Раша — вот это человек, — твердит мое сердце, — ты по сравнению с ней — червяк, упрекаю сама себя.

Раше
Вместе мы шли на Голгофу с Тобой,
Вместе изведали столько страданий.
Лес вновь украсится желтой листвой,
Но годы не сгладят воспоминаний…
С трепетом в сердце к стихам прикоснись,
Братской могиле сходи, поклонись.

Тестамент (завещание)! После моей смерти передать Раше эту половину моей души (дневник).

Сентябрь 22 (среда).

Радуйся, о радуйся сердце! Большую победу одержала жизнь! Мы остаемся, «казернирунг» откладывается. Ура!!! А может и вовсе его не будет. Гетто ликует. Люди целуются на улицах от этой хорошей новости. Я продолжаю учиться. Ленюсь писать. Внутренний голос говорит мне «Не доверяй врагу, дары приносящему». Вспоминаю предание о Троянской войне, о деревянном коне. И я не доверяю, и я предчувствую, что это еще далеко не все. Говорят также, что нам увеличат паек. Бог знает. Погода холодная. Дует пронизывающий ветер. Странное у меня настроение: ко всему я стала равнодушной. Перед концом превратилась в скептика. «Мейле»[38]. Читаю, занимаюсь, пишу, быть может, и люблю. Так бегут дни. Логически размышляя, можно предположить, что до Нового года закончится война. О, дай то Бог!

Сентябрь 24 (пятн.).

Дождь. Холодновато. У нас настроение неплохое. По правде говоря, гетто уже не существует, теперь оно называется лагерем. И комендант у нас новый. Говорят, что теперь эсэсовцы будут жить тут на месте и не пропустят в лагерь никаких продуктов питания, зато увеличат нам паек. Это все же лучше, чем «казернирунг». Я очень занята (прилагаю расписание своих занятий):

3 раза в неделю курсы шитья.

3 раза в неделю учусь с папой.

3 раза в неделю учу иврит.

2 раза в неделю кружок в школе.

2 раза в неделю кружок с Рашей.

2 раза в неделю кружок с детьми.

3 раза в неделю занятия с Хавкой.

А еще мои работы по дому? А еще чтение? А еще мой дневник!

Октябрь 1 (пятн.). Новый год!

Праздник. Наш Новый год. Волнения. Застрелили Савицкаса[39]. Очень жаль его. Опять всплыл «казернирунг». Настроение страшное, напоминающее первые дни в гетто. Этот новый комендант, этот Гекке — паршивый тип. Так ничего.

Октябрь 3 (воскресен.).

Погода плохая. Бушует ветер. Шью. В этом году прилежно готовимся к зиме. Сегодня настроение будто бы лучше. Хоронили Савицкаса. Я люблю Сальку. Дружу с Хавкой. Она мне очень нравится. Остальное, кажется, идет по-старому. Я, наверное, уйду из ремесленной школы. Надо идти в бригаду. Скорее всего, пойду в «Гуму»[40]. А все равно лагерь будет.