Юрий Мухин - Генеральская мафия — от Кутузова до Жукова

• Название: Генеральская мафия — от Кутузова до Жукова
• Автор: Юрий Мухин
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-9955-0453-5

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

НОВАЯ КНИГА ведущего историка-сталиниста. Продолжение острой дискуссии, начатой бестселлером «Если бы не генералы!». Опровержение главных военно-исторических мифов. Нарушая все табу и запреты, без оглядки на кремлевский официоз и негласную цензуру, это сенсационное расследование разоблачает самых «неприкасаемых» псевдогероев Отечественных войн 1812-го и 1941–1945 гг. и отвечает на самые неудобные вопросы:

Кто «подставил» русскую армию под Бородином, сознательно обрекая на гибель войска Багратиона? Зачем потребовалось сдавать французам Москву, хотя в этом не было никакой военной необходимости? По чьей вине Наполеон смог вырваться из России, избежав верного плена? Почему за победы в обеих Отечественных войнах пришлось заплатить такую страшную цену? Что общего между Жуковым и Кутузовым? И как вывести на чистую воду ГЕНЕРАЛЬСКУЮ МАФИЮ, которая ради собственных шкурных интересов подменяет историю пропагандой, воспевая провальные операции вроде жуковского наступления под Ельней или позорного фиаско Кутузова на Березине и замалчивая такие блестящие победы русского оружия, как Прейсиш-Эйлау и ворошиловский контрудар под Сольцами, ставший первой успешной операцией Красной Армии в Великой Отечественной войне.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Раньше мне казалось, что написанное выше абсолютно понятно, но, читая людей, занимающихся историей, пришёл к выводу, что из всего написанного подполковником Чуйкевичем понимают только «заманить». Ну заманили, ну и что? Пограбил враг и ушел? А армия зачем нужна? Нет, речь идёт о том, чтобы растянуть коммуникации противника и сделать их уязвимыми, вынудить противника разделиться и уничтожить его по частям. То есть уничтожить его вооруженной силой, а не надеждой на то, что он сам подохнет, иначе зачем нужна армия?

Это был стратегический замысел, и, надо полагать, и Царь, и Барклай де Толли о нём молчали. Я так думаю потому, что командующий 2-й Западной армией Багратион, жаждавший боя с Наполеоном, после сдачи французам Смоленска писал: «Скажите ради Бога, что наша Россия — мать наша — скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам? Чего трусить и кого бояться?» То есть, скорее всего, и Багратион не был в курсе дела о том, что замыслили царь и его военный министр.

Но недовольство отступающей и не дающей боя армией было всеобщим. Его сестра Екатерина писала: «Недовольство дошло до высшей точки, и Вашу особу далеко не щадят… Вас громко обвиняют в несчастье, постигшем Вашу империю, во всеобщем разорении и разорении частных лиц, наконец, в том, что Вы погубили честь страны и Вашу личную честь».

Царь не был свободен в этом вопросе — он, по своему смыслу царя, обязан был сделать то, на чём настаивало общество, — обязан был показать, что он защитник, а армию содержал на шее России для защиты России, а не для бегства от противника. После Смоленска 1-я и 2-я Западные армии объединились, нужно было давать бой, а для этого требовался главнокомандующий объединенных армий.

Кадры генералов

Обычно считается, что у любого начальника полно блестящих подчинённых, на самом деле хороший подчинённый — это большое счастье. Царь стоял перед трудным выбором: кому вверить объединенные войска. Уверяют, что Наполеон оценивал генеральский корпус России накануне войны 1812 года так: «Генералов хороших у России нет, кроме одного Багратиона». Трудно сказать, насколько это было сказано искренне, а не с умыслом, но это было сказано.

С другой стороны, у Беннигсена в воспоминаниях есть такие примечательные строки: «Это происходило в Тильзите во время мирных переговоров. Однажды я проходил мимо занимаемого Наполеоном помещения. Он послал ко мне офицера для сообщения мне его желания, чтобы я пришёл к нему. Я имел честь быть введенным в его кабинет, в котором он находился один. После нескольких лестных для меня слов Наполеон сказал мне: «Итак, генерал, я был очевидцем ваших талантов и вашего благоразумия», — и придавая, как я мог заметить, особенное значение этому последнему слову. Не упрекайте меня, читатель, в излишнем самолюбии, побуждающем меня повторять эти слова императора Наполеона. Могу ли я быть нечувствительным к столь лестному для меня отзыву такого великого человека!»

Считается, что цари были совершенно свободны в своем выборе — делали что хотели, назначали на любые должности кого хотели. Это не так, цари, как и любые ответственные начальники, обязаны были поступать так, как это примет организация, в данном случае Россия или военные России, в противном случае указ будет саботироваться.

Как и во всём мире, военная каста России, помимо чинов, руководствовалась временем производства в чин. Даже официально, при равных чинах, главным был тот, кто получил чин раньше, более того, если чин давался не в награду, то повышать в чинах надо было сначала тех, кто раньше получил предыдущий чин. Это могло быть причиной откровенного неповиновения, к примеру, когда в 1788 г. князь Потёмкин заболел и поручил командование армией генерал-аншефу Каховскому, генерал-аншеф Каменский, ссылаясь на старшинство, не захотел повиноваться Каховскому, за что и был уволен из армии. Знал, что будет уволен, но старшинство есть старшинство!

Считается, что Барклая де Толли не любили из-за того, что он немец и окружал себя немцами. Думаю, что дело не в этом: Барклай был сыном уже русского бедного дворянина, правда, выходца из немецко-шотландских родов. В этом смысле он был не менее русским, чем Багратион, тоже бывший первым поколением принявшего российское гражданство грузинского князя. Но когда весной 1809 г. царь произвёл Барклая де Толли в генералы от инфантерии, в России было 46 генерал-лейтенантов, более старших по времени производства в этот чин. Их возмущение было таковым, что некоторые, как водится, демонстративно подавали в отставку, а на Барклая обозлились, считая его выскочкой.

Ермолов сообщает: «Барклай де Толли, быстро достигнувши чина полного генерала, совсем неожиданно звания военного министра, и вскоре соединя с ним власть главнокомандующего 1-ю Западною армиею, возбудил во многих зависть, приобрел недоброжелателей. Неловкий у двора, не расположил к себе людей, близких государю; холодностию в обращении не снискал приязни равных, ни приверженности подчиненных. Приступивши в скором времени к некоторым по управлению переменам, изобличая тем недостатки прежних распоряжений, он вызвал злобу сильного своего предместника, который поставлял на вид малейшие из его погрешностей». А «сильным предместником» Барклая был граф Аракчеев, имевший на царя огромное влияние и пользовавшийся особым царским доверием.

Кроме этого, надо сказать, что Багратиона произвели в чин генерала от инфантерии той же весной 1809 г., следовательно, и для него старшинство Барклая, пусть даже военного министра, было не очевидным. Кроме этого, Багратион был энергичным сторонником генерального сражения и по этой причине имел холодные отношения с Барклаем, который настойчиво проводил в жизнь принятый царем стратегический план заманивания Наполеона в глубь России и от генерального сражения уклонялся. Правда, повоевав в свое время и под командованием Кутузова, Багратион и о нем имел весьма плохое мнение, утверждая: «Этот гусь неприятеля в Москву приведет».

Но на тот момент генерал-фельдмаршал, который мог бы помирить свои чином всех полных генералов, в России оставался один, да и тот ослепший, престарелый и вышедший по этой причине в отставку генерал-фельдмаршал И. Гудович.

Думаю, что лучшим главнокомандующим был бы всё же Беннигсен, имевший опыт побед над Наполеоном в труднейших боях. Но уж он-то был чистый немец, не принявший русского подданства и в 1818 г., испросив увольнение от должности, вернувшийся на родину в Ганновер. А вину за отступление русской армии возлагали не на царя, а как раз на немцев, даже Багратион. Кроме этого, Беннигсен имел старшинство производства в чине от 1799 г., а Кутузов от 1798-го.

И 17 августа 1812 г. (за 9 дней до Бородинского сражения) Кутузов вступает в командование соединенными армиями, а Беннигсен становится начальником штаба этих армий.

Осталось выбрать поле боя.

Немного о тактике того времени

Надо обсудить немного и вопросы тактики, иначе понять замысел Кутузова в Бородинской битве будет не просто.

В настоящее время тактикой считается искусство выиграть бой, но в исконном значении этого слова это искусство использовать местность для победы. То есть использовать её для придания дополнительной силы свои войскам или, иными словами, для придания дополнительной поражающей силы имеющемуся у твоих войск оружию.

К тому времени артиллерия уже занимала определяющее значение в бою за счёт того, что могла поражать пехоту и кавалерию с расстояния, когда те своим оружием ещё ничего не могли ей сделать. Таким образом, идеальным полем боя в первую очередь была местность, на которой твоя артиллерия была бы особенно эффективна. Во вторую очередь, что, впрочем, требовалось и для артиллерии, прямо перед тобою должна быть местность с минимумом преград в виде рек, оврагов или лесов. Все эти препятствия были полезны только на флангах, чтобы фланги надежнее защитить, но на самом поле боя они служили препятствием не только противнику, но и своим войскам, поскольку препятствовали контратакам на понёсшего потери противника — мешают его добить. Хотя, разумеется, в определенных случаях полководец мог использовать и препятствия с большим успехом, к примеру, как это сделал Кутузов под Слободзеей.

Русская полевая артиллерия стараниями графа Аракчеева к тому моменту была вооружена унифицированными в 1805 г. орудиями: 6- и 12-фунтовыми пушками (примерно 90-мм и 120-мм калибра) и гаубицами, которые назывались единорогами, калибра четверть- и полпуда (примерно 120- и 150-мм калибра). Пушки стреляли ядрами (сплошными чугунными шарами) и картечью (собранными в пакет, чугунными пулями). Единороги стреляли фанатами (полыми чугунными шарами, в которые засыпался порох и которые, долетев до противника, взрывались, давая до 15 осколков) и картечью.