Виктор Топоров - Жёсткая ротация

• Название: Жёсткая ротация
• Автор: Виктор Топоров
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00332-1

В книгу вошли избранные статьи и фельетоны.

---

Все это так, но тем не менее в целенаправленной государственной политике сквозит определённое недомыслие. Потому что принуждение к покорности (в том числе к профессиональной покорности) — одно, а принуждение к любви — другое. И дело даже не в том, что «насильно мил не будешь», — на эту народную благоглупость есть другая: «стерпится — слюбится». Дело в том, что мы сами не знаем, чего хотим — покорности или любви.

Строгий, но в своём праве родитель, наказывая сорванца сына, определённо хочет и того и другого. Первое ему причитается по биологической справедливости, а второе — по экономической. Но ведь украинцы — братский, а не сыновний народ, и логики «Я тебя породил, я тебя и убью» они, скорее всего, не поймут.

Две демократии — наша суверенная и украинская энергозависимая — ровесницы. И обе находятся в подростковом возрасте. В переходном возрасте — на переходе от известно чего неизвестно к чему. Покорности — газовым шантажом, перерастающим в газовую атаку, — от Украины добиться, наверное, можно (хотя не факт), любви — едва ли. А мы что, уже твёрдо решили, что можем обойтись без любви? Что одной покорности нам достаточно? Нет, не решили. Мы на самом деле вообще ничего не решили — мы мстим за непослушание, как мстили все тем же Гусинскому с Ходорковским. Мудрая это политика или нет, покажет время.

2005

Государственная аскеза

Объявлено о повышении пенсий — в среднем на сто рублей «с хвостиком» — и об увеличении зарплаты чиновникам высших категорий — «в разы». И там и тут сквозит мудрая государственная забота: пенсионеры должны жить достойно, то есть не пухнуть с голоду; чиновникам нужно платить прилично, чтобы у них не возникало соблазна брать взятки. Затрат из бюджета оба мероприятия потребуют одинаковых, ведь в результате реформы число министерств и ведомств возросло в полтора раза, и своё штатное расписание есть у каждого. А ещё имеются приравненные к федеральным министрам думцы… и прокурорские… и судейские… и силовые… Если уж бороться с коррупцией — то повсюду! И, что особенно приятно, вслед за зарплатами автоматически вырастут и пенсии, а это позволит добавить ещё несколько рубликов к среднему по стране.

Один кремлёвский чиновник с похвалой отзывается о скромности другого: у того, мол, понятно, не пять миллионов (долларов, естественно), но и не пятьсот!

Прокурор области обкладывает все и вся двойным оброком: я за своё место заплатил, и эти бабки нужно отбить. Приближённый к власти политтехнолог признается: я сам без пяти минут олигарх. Замминистра, выйдя в отставку, покупает себе немножечко нефти. И что, все они, сев на ставку какого-нибудь мелкого московского маркетолога, разом одумаются? Или все-таки аппетит приходит во время еды?

После всех повышений годовое жалованье министра едва потянет на какой-нибудь «брабус», а за бутылку коллекционного вина в ресторане ему придётся выложить месячную зарплату. Так что ж, ему вина не пить? На «Жигулях» ездить? А замначальнику его канцелярии обедать по выходным в «Макдональдсе»? А столоначальнику попроще остановить строительство на Рублёвке? А министерскому клерку попросить экономического убежища в Куршавеле или в Гоа? А прокурору в итальянских туфлях стушеваться перед адвокатом в туфлях ручной работы?

Мысль о том, что чиновникам нужно хорошо платить, чтобы они не воровали, стара как мир, но от этого не становится вернее. Хорошо — это сколько? Хорошо — это чтобы хватило на что? Или чтобы хватило на все сразу?

Пробовали у нас и другое: призвать во власть мультимиллионеров, чтобы они, наконец, послужили Отечеству. Но мультимиллионерам захотелось стать миллиардерами — и ведь стали! Декларацию о расходах отменили, а доходы у всех сами знаете какие — хочется прослезиться.

Государственная служба везде и повсюду, кроме заведомо прогнивших режимов, предполагает и подразумевает личную аскезу. Личную, групповую, коллективную, наконец, но не в последнюю очередь — государственную. Бедный, но честный сыщик ловит богатого вора, а защищает его богатый адвокат, и так — во всем. Во всем, а главное, сверху донизу. Главное — сверху! Аскеза насаждается сверху и подтверждается личным примером — иначе государство скорее рано, чем поздно, рассыпается.

Конечно, речь идёт о бедности относительной. В богатой стране бедный чиновник живёт получше, чем в бедной. Но в любой стране он беднее большинства сограждан. Он беден, значит, честен — и этим гордится! Он беден, значит, он вне подозрений. И суперпопулярному президенту страны, в которой десятки миллионов живут за чертой бедности, кататься нужно не на горных лыжах, а на коньках. Да и коньки — как в детстве — прикручивать к валенкам верёвочками.

Тогда и чиновникам зарплату повышать не надо будет: сами брать взятки остерегутся. Чай с сушками будут пить, а не в кабаках бюджетные деньги «пилить». А засидятся на службе за полночь — домой их доставят на служебной машине. И с утра заедут. Заболеют — подлечат. И отдыхать раз в год пошлют, а потом — на пенсию, но уж никак не более. Все остальное, как говорится, от лукавого.

Каков же подлинный смысл многократного повышения чиновничьих зарплат? Он не прост, а очень прост: речь идёт не о борьбе с коррупцией, а о легализации коррупционных доходов — когда тебе официально платят не сотни, а тысячи, существенно легче объяснить, откуда у тебя сотни тысяч. Но все же не миллионы, не сотни миллионов — те по-прежнему останутся на номерных счетах во всемирных офшорах.

2004

Досье на дублёнку

Небо дышит осенью, дело идёт к зиме, пора обновлять гардероб. Шуб мы давно не носим, в пальто холодно, в куртке бедно; средний класс выбирает дублёнки. Уже несколько лет телереклама рекомендует приобретать их в режиме нон-стоп, парадоксально подчёркивая, что ночью дешевле. Да ведь и дублёнка дублёнке рознь.

В политический гардероб дублёнки пока не входят; политики все реже показываются на люди, предпочитая перемещаться на иномарках с микроклиматом и непременно с охраной. Меж тем у остро дефицитных в советское время турецких тулупчиков славное правозащитное прошлое. Два десятилетия Лубянка боролась с дублёнкой и в 1991 году потерпела поражение. Правда, как выясняется, не окончательное.

В отечественной диссидне, разумеется, преобладали бессребреники. Но и бессребреникам надо кушать. Главным предарестным или предэмиграционным промыслом рядового диссидента, со службы уже уволенного, тогда как ожидание того или иного разрешения твоей участи растягивалось порой на годы, стало репетиторство. Но основным источником дохода были дублёнки.

Дублёнку привозил или, чаще, покупал в московской «Берёзке» иностранец. Радиокорреспондент, профессор-славист, обыкновенный агент ЦРУ или, допустим, экологически озабоченная фрилансерша из какой-нибудь Скандинавии. Дублёнку дарили, придя в гости к правозащитнику, после чего он сдавал её в комиссионный магазин и выручал изрядную сумму.

В джентльменский набор варяжского гостя входили, наряду с дублёнкой, нераспечатанные джинсы (несколько пар), суперкоротковолновый (13, 16 и 19 м) приёмник, тамиздатская литература и, естественно, виски. Но шотландский самогон, книги, приёмник и джинсы предназначались в основном для личного пользования, да и реализовывать их было бы хлопотно и опасно. А вот дублёнки со свистом улетали по полштуки за штуку, крепя правозащитный бюджет. Иной диссидент пробовал фарцевать — и его на этом тут же ловили, но большинство с показной законопослушностью сдавало дублёнки в комиссионку — и к ним было не подкопаться.

В девяностые в страну пришли свобода и Сорос, в 1992-м узаконили хождение доллара, правозащита легализовалась и обросла грантами. Ну и дублёнки перестали быть дефицитным товаром. Да и иностранец пошёл другой: он смотрел на тебя в упор жёсткими немигающими глазами и, прежде чем подмахнуть чек, требовал либо секретных сведений, либо отката. Антифашисты вынужденно выбирали откат, тогда как экологи щедро делились сугубо научной информацией. За что их сажали, судили, оправдывали и награждали международными премиями. Пожалуй, только Григорий Явлинский получил (только что) премию, не побывав на нарах. Ну и, разумеется, Михаил Горбачёв — нобеля: чай, Форос не Лефортово.

В нулевые похолодало; и некогда обжёгшаяся на дублёнках Лубянка с новой ретивостью взялась за правозащитные организации. Или вот-вот возьмётся; во всяком случае, августейшая отмашка уже дана. У Лубянки теперь немало помощников: раньше стучали тайно, теперь, взяв пример с США, делают это в открытую. Во весь голос. Через средства массовой информации. Да ведь и впрямь, на вопрос: «Откуда деньги, Зин?» — у сегодняшних борцов за свободу чаще всего не находится вразумительного ответа: «Из тумбочки!» А кто их в эту тумбочку положил?