Лорен Вайсбергер - У каждого своя цена

• Название: У каждого своя цена
• Автор: Лорен Вайсбергер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-034277-2

Вчера вы были замотанной бизнес-леди, не имевшей времени ни на развлечения, ни на личную жизнь…

Сегодня вы — своя в модной тусовке, постоянное украшение элитных ночных клубов, жертва вездесущих папарацци и любимица модных журналов.

Сказка о Золушке?

Нет. Перемена работы!

Вам просто ПЛАТЯТ за роль «светской львицы», за появление на престижных вечеринках и за интрижки с плейбоями.

А развлечения? Да какие уж тут развлечения!

А личная жизнь?

Ее по-прежнему следует искать ГДЕ-ТО В ДРУГОМ МЕСТЕ!

Только — КАКОМ?

---

Мы присели на наименее липкую скамью и притворились, будто изучаем пластиковое меню, которое не менялось десятилетиями. Хотя за обедом я наелась до отвала, все равно решила взять булочку с корицей или жареной картошки. Рассудив, что за пределами Манхэттена можно есть вволю углеводов, я заказала и то и другое. Сэмми попросил чашку кофе. Одна из моих любимиц, официантка с самыми длинными волосами, росшими из бородавки под нижней губой, фыркнула в ответ на его просьбу заменить сливки обезжиренным молоком, и в столовой разгорелась жаркая дискуссия по поводу обеих добавок.

Мы, не торопясь, потягивали кофе и поедали вкусности.

— Ты не говорил, что готовишь бранч в «Таверне Грэмерси». Я бы с удовольствием туда зашла.

— А ты не сказала, что была лучшей ученицей в классе и получила награду имени Мартина Лютера Кинга за общественную работу, направленную на укрепление взаимопонимания людей разных культур.

Я засмеялась:

— Боже, они ничего не забыли! Я-то радовалась — повезло, ты закончил школу на три года раньше и не можешь помнить эту ерунду, но… следовало догадаться.

Официантка наполнила чашку Сэмми, немного пролив кофе, чтобы поддержать марку заведения.

— Родители гордятся тобой, Бетт. По-моему, это прекрасно.

— Раньше гордились, а сейчас… Не думаю, что моя новообретенная способность заманивать знаменитостей в «Бунгало-восемь» и попадать под огонь рубрик светских сплетен и есть будущее, о котором они мечтали.

Сэмми невесело улыбнулся:

— Каждый идет на компромисс. Это не значит, что ты стала другим человеком.

Он сказал это так, что мне захотелось поверить.

— Может, пойдем? — Я помахала официантке, чтобы принесла счет, который, независимо от наплыва посетителей и количества заказанного, всегда был больше ровно на три доллара с носа. — Побережем силы для завтрашнего праздника. Надеюсь, ты придешь…

Сэмми положил на стол двадцатидолларовую банкноту («За все вечера, когда я оставлял паршивые чаевые, просидев здесь несколько часов», — сказал он), взял меня за руку и повел из кафе. Мы никуда не торопились, и в зале игровых автоматов Сэмми с помощью трехпалой клешни вытащил для меня игрушечного поросенка. Я нежно прижала свинюшку к груди, а Сэмми сообщил, что это лучшие два доллара четвертаками, которые он когда-либо тратил.

Десять миль до его дома мы проехали в молчании. За годы, прожитые в Покипси, мне не приходилось бывать в этом районе. Отчего-то впав в задумчивость, мы ехали без болтовни, без шуток, не поверяя друг другу секретов, как делали последние девять часов. День пролетел, как пять минут… Въехав на короткую, усыпанную гравием дорожку у скромного одноэтажного дома с полуподвалом, я остановила машину.

— Я прекрасно провел время сегодня вечером. Днем и вечером, все вместе. Спасибо, что подвезла, и за обед…

Сэмми явно не торопился выбираться из машины, и я позволила себе насладиться мыслью, что он, возможно, меня поцелует. В любом романе издательства «Арлекин» непременно упомянули бы якобы пробежавшую между нами квазиэлектрическую искру.

— Брось, это мне нужно тебя благодарить. Ты, и только ты спас целую семью от перспективы получить тяжелое пищевое отравление, — брякнула я, подсунув ладони под ляжки, чтобы унять невольную дрожь рук.

И тут Сэмми стал выбираться из машины. Вот так. Открыл дверь, подхватил спортивную сумку с заднего сиденья, вышел и помахал на прощание, добавив, что позвонит завтра. Разочарование хлестнуло как пощечиной, и я резко дала задний ход, боясь заплакать до того, как уеду.

«С какой стати вообразила, что он хоть чуть-чуть тобой интересуется? — спрашивала я себя, вновь и вновь прокручивая в голове события вечера. — Парню нужно было доехать домой, ты предложила подвезти, он вел себя дружелюбно. Поскорее выкинь из головы нелепые фантазии, пока не выставила себя полной ослицей».

Обернувшись, я кое-как выруливала задним ходом с гравийной дорожки. В это время к машине приблизилась темная фигура.

Сэмми что-то говорил, но через закрытое окно не было слышно ни слова. Я опустила стекло и нажала педаль тормоза.

— Ты что-то забыл? — Я старалась, чтобы голос не дрожал.

— Да.

— Подожди секунду. Вот, задняя дверца открыта, так что…

Я немного испугалась, когда он потянулся через мои колени, но Сэмми ухватил ручник и остановил машину. Затем, отстегнув ремень безопасности, распахнул дверь и вытащил меня наружу.

— Что случилось? Я не по…

Он коснулся моего лица ладонями именно так, как мечтает каждая девушка и не умеет делать ни один парень, — в точности как на обложке романа «Порочно ваш», если я не путаю. Тот рисунок символизировал для меня высший пилотаж романтических объятий. Ладони Сэмми оказались прохладными и сильными. Он наверняка ощутил, что у меня горят щеки, но времени волноваться об этом не осталось. Сэмми наклонился и так нежно приник губами к моим губам, что я даже не смогла ответить на поцелуй. Стояла и позволяла себя целовать, слишком потрясенная, чтобы реагировать.

— Обещаю, в следующий раз я об этом не забуду…

Голос у Сэмми чуть подсел, несомненно, от обуревающих его чувств, — такое услышишь разве что в фильмах. Он галантно придержал дверцу. Счастье, что есть, на чем доехать, потому что ноги не держали. Я неловко плюхнулась на сиденье и широко ухмыльнулась, когда Сэмми захлопнул дверцу и пошел к дому.

20

Я привязывала последний бумажный фонарь-полумесяц, когда мать, наконец, не выдержала и заговорила о Сэмми.

— Беттина, дорогая, Сэмми — прекрасный молодой человек. Мы с отцом с удовольствием с ним пообщались.

— Да, он действительно замечательный. — Я твердо намеревалась приучить мать к упомянутому молодому человеку и наслаждалась каждой секундой процесса.

— Он придет на праздник листопада? — Мама поставила гороховое пюре рядом с подносом оливок разных сортов и отступила полюбоваться плодами трудов, прежде чем обратить внимание на дочь.

— Вряд ли. Он бы с удовольствием, но ведь мы приехали на выходные, — ему нужно побыть с отцом, сходить с ним куда-нибудь, взять стейков…

— Мм-м… вот как? — Голос мамы стал напряженным.

Она с трудом удержалась от комментария по поводу разнузданной оргии поедания мяса, немедленно возникшей в ее воображении. Сэмми сказал только, что они с отцом вместе пообедают, но не могла же я отказать себе в удовольствии немного подразнить мать.

— Может, он зайдет вечером взять образцы лучших местных продуктов?

— Обязательно передам ему это соблазнительное приглашение, — съязвила я, расстроенная известием, что Сэмми не сможет прийти на праздник и даже вернуться в Нью-Йорк вместе со мной.

Рассыпавшись в благодарностях за поездку, Сэмми объяснил, что в понедельник у него выходной, и он останется в Покипси лишний день. Сначала я решила позвонить на работу и, сказавшись больной, отпроситься до вторника, но вспомнила, что до вечеринки «Плейбоя» осталось меньше месяца и манкировать не стоит.

— Эй, Беттина, иди-ка, помоги мне с дровами, пожалуйста! — Отец любовно раскладывал груду палок на сложный изысканный манер. Гвоздем программы каждого праздника листопада был церемониальный костер, вокруг которого все танцевали, пили вино и «пели серенады луне», что бы это ни значило.

Я подчинилась, чувствуя себя, как никогда, свободно в изношенных вельветовых брюках и шерстяной кофте на «молнии». Ощущение было странным, но приятным — огромное облегчение после маленьких маечек и обтягивающих, словно вторая кожа поддерживающих-ягодицы-скрадывающих-бедра джинсов, которые должны быть у каждой уважающей себя девушки и которые я теперь носила с религиозным прилежанием. Ступни наслаждались щекочущими, как молодая травка, пушистыми носками из ангоры и мягкими, как мох, мокасинами «Миннетонка». На резиновой подошве. Вышитые бисером. С бахромой! Форменное надругательство над модой, однако, я их носила в школе. Снова натянуть мокасины теперь, когда ими пестрели страницы «Лаки», казалось кощунством, но они были слишком удобными, чтобы отказываться из принципа. Полной грудью вдохнув холодный ноябрьский воздух, я ощутила себя непонятно счастливой.

— Пап, а что мне делать?

— Забери ту кучу из оранжереи и перетащи сюда, если сможешь, — прокряхтел отец, неся на плече особенно здоровенное бревно. Он кинул мне пару рабочих перчаток огромного размера, совершенно черных от грязи, и махнул в нужном направлении. Я натянула перчатки и принялась за дело.

Мать объявила, что идет принимать душ, но в кухне нас ждет чайник горячего лакричного чая йогов. Мы уселись и налили себе чайку.

— Так расскажи мне, Беттина, какие у тебя отношения с прекрасным молодым человеком, который вчера заходил, — деланно небрежно произнес отец.

— Прекрасным и молодым? — невольно поддела я папу, хотя намеревалась всего лишь выиграть время и обдумать ответ.