Вадим Каргалов - Русский щит

• Название: Русский щит
• Автор: Вадим Каргалов
• Издательство: «Современник»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1985

Роман хроника Вадима Каргалова охватывает важный период отечественной истории — вторую половину XIII века, когда сыновья Александра Невского Дмитрий Переяславский и Даниил Московский начали борьбу за объединение русских княжеств В центре произведения — русский народ, защитник родной земли.

---

Но бог войны отвернулся от сотника, бросившего своих воинов. Тропу стерегла глубокая волчья яма. Хори-Бух ступил на тонкий настил из хвороста, припорошенный снегом, и провалился вниз. Острый осиновый кол, вколоченный в дно ямы, пронзил его. Он умер, так и не поняв, что с ним случилось…

4

Хороший конь может скакать без отдыха двенадцать часов. Сколько ни понукай его, дальше он не поедет. Кто не знает предела сил коня, не должен садиться в седло. Так и полководец, не понимающий предела силы войска, не должен возглавлять поход. Так учит закон великого Чингисхана — яса.

Батухан видел, что к весне силы войска были уже на исходе. Покинуть лесную страну руситов и отступить в степи — иного решения не было. Но как отступать?

Мудрый полководец Субудай советовал отходить большими ратями, чтобы воины и обозы были в безопасности. «Руситы не похожи на другие народы, — убеждал Субудай. — Они не сложили оружие даже после того, как разрушены их крепости и убит самый большой их князь! Опасно отходить в стороны от проезжих дорог, посылать летучие загоны в леса. Многих воинов недосчитаются тумены, а потери и так велики…»

Но все жаждали новой добычи: темники и тысячники, сотники и простые воины. А ее можно было найти только на новых дорогах, в других городах и селениях этой страны, в лесах, где села и деревни не разорены. И ханы решили идти облавой, раскинув, как невод, свои поредевшие сотни. И уже прибегали гонцы с недобрыми вестями: бесследно исчезают воины в руситских лесах.

Теперь, спустя месяц после начала облавы, Батухан горько пожалел, что не послушался мудрого совета, уступил настояниям ханов. Поредели тумены, устали кони, а до степи было еще далеко.

Свои собственные тумены Батухан собрал в кулак и повел к Смоленску, богатому русскому городу, стоявшему в верховьях Днепра. Сотники и десятники торопили воинов:

— В Смоленске каждый получит шубу и серебряные чаши. Молодые пленницы будут усладой их шатров, когда степные ветры освежат лица и наполнят здоровьем грудь. Руситы напуганы славными победами Батухана. Они не осмелятся сопротивляться.

В начале апреля передовые сотни подошли к Смоленску.

Началась оттепель. Болота вокруг города подтаяли. Хрупкий весенний лед ломался под копытами коней.

Юртджи, искатели дорог, долго кружились у опушки леса. Несколько смельчаков, пытавшихся проехать напрямик, утонули в болоте. Смоленск казался недосягаемым.

У костров пытали пленных, доискиваясь безопасного пути. Руситы умирали, не выдавая дорогу к родному городу. Только на вторые сутки местный бортник, не выдержав страшных мук, указал тропу через Долгомостьевское болото.

Растянувшись длинной лентой, конница Батухана двинулась к Смоленску.

Но у края болота, на поле перед Молоховскими воротами, стояли в боевом строю смоленские полки. Татары не могли использовать своего численного превосходства: по тропе среди болота ехали в ряд только десять всадников и только первый десяток мог сражаться.

Падали татарские воины, пораженные стрелами смоленских лучников. По их телам рвались вперед следующие десятки и тоже погибали. Смоленские полки накрепко закрыли единственную дорогу к городу!

Батый послал конницу в обход болота. Но кони проваливались в черную воду. Воины отчаянно цеплялись за кочки, за чахлые кустики, пытаясь вырваться из трясины. Немногие вернулись обратно — облепленные ржавой тиной, потерявшие оружие.

И Батый повернул от Смоленска, который руситские боги спрятали за непроходимыми топями. Напрасно вспыльчивый и самолюбивый хан Орду кричал о позоре отступления. Батый сказал:

— Впереди поход к морю Франков. Нужно беречь войско. Мы и так потеряли слишком много воинов в зимнем походе. С кем я пойду в страны Запада? Пора возвращаться в степь…

Путь в Дикое Поле пролегал через Козельск.

5

Был Козельск не из первых градов русских, но и не из последних. Были в Козельске крепкие дубовые стены с башнями на высоком берегу реки Жиздры, притока Оки. Был собор Успенья Богородицы, тоже деревянный. Был резной княжеский терем, богатые боярские дворы, крепкие купеческие амбары и подклети. Были подслеповатые избы посада, беззащитно стоявшие перед городской стеной. Был в городе свой князь Василий, по прозвищу Козля, и исполнилось Василию в горькую годину нашествия восемь лет. Была в Козельске дружина, хоть и небольшая, но храбрая и к боям привычная. Да и посадские люди умели обращаться с оружием, не раз сидели в осадах. Был монастырек под городом, а в нем святой Никола, тоже свой, козельский. Много было таких городков на Руси, и навряд ли кто полагал раньше, что придет к Козельску вечная слава…

Исподволь подбиралось к Козельску нашествие.

Сначала доходили неясные слухи о гибели Рязани, о кровавом побоище под Коломной. Совсем близко от козельских волостей рыскали татарские разъезды, оберегавшие левое крыло Батыева войска. Думали тогда, что татары пойдут от Коломны дальше по Оке, к богатому Чернигову или торговому Смоленску. Князь Михаил Черниговский забеспокоился, прислал в Козельск свой сторожевой полк. И черниговские градостроители, плотники и землекопы прибыли в Козельск — укреплять град. Вместе с пришлыми мастерами козельцы подновили стены и башни, углубили ров. Будто на острове стоял теперь Козельск, со всех сторон вода. Но татары не вошли тогда в Черниговскую землю, к Владимиру спешили, к Суздалю, к Ростову. Михаил Черниговский отозвал из Козельска свой полк.

Спокойной оказалась для Козельска зима, от сотворения мира шесть тысяч семьсот сорок шестая.[39] Где-то на севере, за лесами, пылали города и села, лилась кровь в жестоких битвах, а в Козельске было тихо. Только людей в городе заметно прибавилось: бежали сюда люди из разоренных татарами княжеств.

Приближалась весна, время бездорожья и распутицы, когда сама по себе замирает война. В церквах Козельска уже служили благодарственные молебны, славили господа за чудесное избавление града от иноверных языцев.

Как гром среди ясного неба оказались для козельцев вести о приближении воинства Батыя. Татары надвигались со стороны Смоленска — оттуда, где не было ни сторожевых застав, ни лесных засек. Из городков по Десне потянулись к Козельску скорбные обозы беженцев.

Помощи ждать было неоткуда. Черниговский князь Михаил будто забыл, что Козельск — его пограничный град, не отвечал гонцам, не посылал воинов. Даже совета не дал: садиться в осаду или уходить в леса.

Горожане Козельска собрались на соборной площади. Равнодушных не было, никто не отмалчивался в сторонке: о жизни и смерти решали люди, собравшиеся на общий совет.

Бояре, советники малолетнего князя, объявили:

— Как приговорите, так и будет. Оборонять ли град, спасаться ли с семьями в укромных местах — дело ваше…

Шумел, волновался народ на площади.

На соборную паперть взбегали люди, кричали каждый свое.

Нашлись и малодушные, которые доказывали, что у царя Батыги сила несметная, где-де нам выдюжить. Стольные города пали, большие полки побиты, нам ли, мизинным людям, противиться? В леса уходить надо, леса укроют…

Но большинство посадских людей решило: «Биться!»

С тем и пошли посадские старосты к своему князю.

Князь Василий сидел в горенке под образами, смотрел печально. Вдоль стен — бояре в нарядных шубах, в высоких бобровых шапках. Духовенство тут же, сотники из дружины.

Выборные люди посада — староста Артамон, кузнец Петруша, торговый человек Сила — осторожно протиснулись в дверь, склонили перед князем лохматые головы.

— С чем пришли, люди добрые? — спросил Василий.

Староста Артамон выпрямился во весь свой немалый рост, возгласил громко и торжественно:

— Козельцы, вече собравши, порешили не сдаваться царю Батыге, но стены градские крепко оборонять. На том все сошлись единодушно. А немногих людей супротивных, что по лесам прятаться звали, выбили за ворота без чести…

Бояре разом вздохнули, закрестились:

— Спаси господи наши души грешные!

Князь Василий вскочил, ударил кулачком по ручке кресла, закричал срывающимся мальчишеским голосом:

— Биться! Биться! Мой батюшка воевал, и я воевать буду! Велите в трубы трубить!

Старый дядька-пестун князя шептал, утирая слезы:

— Распустил крылышки соколенок наш… Доживет ли до того часа, когда станет ясным соколом?..

Татары подошли к Козельску на исходе апреля — изнуренные тяжелыми переходами по размокшим дорогам, потерявшие в лесах осадные орудия. Подъезжали они неторопливой трусцой, без воинственных криков. Толмач-переводчик остановился у воротной башни, закричал:

— Открывайте ворота, сдавайтесь могучему войску Батухана, будете все живы!

В ответ полетели стрелы. Татары тоже натянули луки. Первые татарские стрелы впились в подножье стены, задрожав опереньем. Толмач отъехал, долго кричал что-то издали, но козельцы стрел больше не пускали — далеко.