Николай Огнев - Дневник Кости Рябцева

• Название: Дневник Кости Рябцева
• Автор: Николай Огнев
• Жанр: Прочая детская литература

---

Фараону снился сон:

Расступилось моря лоно,

И увидел фараон

Семь громадных и отборных,

Жирных, радостных коров

Красных, белых, желтых, черных,

Только ровно семь голов.

Но недолго любовался

Фараон своим скотом:

Громовой удар раздался

Над коровами. Потом

Море снова расступилось,

Из него без лишних слов

К фараону появилось

Вновь еще семь штук коров,

Но уж эти - худы, тощи,

Обросли морской травой

Не годились, видно, во щи,

И прогнал их царь морской...

Но, хвосты задравши кверху,

Эти тощие скоты

Устремились, кроме смеху,

Дикой злобой налиты,

На коров несчастных, мирных,

Славных тучностью своей...

И - худые съели жирных,

Не оставив и костей...

- Суеверия отбросив,

Этот сон умен и мил,

Добродетельный Иосиф

Фараону разъяснил.

Ну, а кто меня утешит,

Растолкует мне мой сон,

Потому что сна такого

Не видал и фараон...

Я видал, что будто в школе

Отделений было пять,

И учились все по воле

Отделения на ять.

И ребята были жирны,

И резвились, и паслись,

И мозги их были мирны

И отчасти заросли.

Вдруг раздался гром ужасный

(пот пробрал меня сквозь сон),

И на школьном горизонте

Появился лорд Дальтон.

С ним - сто пять лабораторий,

Тощих, грозных... и пустых...

Пожелтел я, как цикорий,

В первый раз увидев их...

И накинулись поспешно

На ребяток все сто пять...

Взвыли грозно и кромешно

И взялись их пожирать...

Вот от этих-то историй

Так и не вышло ничего:

Жиру у лабораторий

Не прибавилось с того,

Были и остались пусты

И стоят так до сих пор,

И над ними тенью бродит

Оголтелый лорд Дальтон.

Сон с себя мгновенно сбросив,

Заорал я и спросил:

- Где же, где же тот Иосиф,

Чтобы сон мой разъяснил?!!

А это дело в том, что лаборатории так и стоят с самого начала пустые. Правда, в обществоведение взяли из школьной библиотеки все книжки по политграмоте, а в естествоведение перенесли аквариум и коллекции, да только и всего. А по-настоящему надо, чтобы в каждой лаборатории был полный подбор книг и пособий по данному предмету. Тогда ученик может свободно распоряжаться и действительно подготавливать задания.

12 октября.

Во время обеденного перерыва мы играем в зале в "лапоть". А "лапоть" - это такая зимняя игра, вроде футбола. У нас под лестницей хранится лапоть, который мы вытаскиваем, когда нужно играть. Все становятся в кружок и начинают этот самый лапоть бить изо всей силы ногами, чтобы вышибить из круга. А в середине стоит один, кто ловит лапоть. Если поймал, может становиться на место того, кто последний ударил. Вот мы играли-играли, лапоть летал аэропланом, как вдруг я наподдал, лапоть вылетел из круга - и прямо по лицу Зинаидище; она в это время входила в зал. Вот она обозлилась-то! Сейчас же топнула ногой, это у нее такая привычка, и кричит:

- Прошу перестать! Кто это сделал? - Все замолчали. Тут она и давай говорить жалкие слова: - Я думала, что у нас в школе еще поддерживается это правило, что виновный сознается сам и что если он не сознается, значит, трус... - и тому подобное.

Я не выдержал и спрашиваю:

- Конечно, виновный должен сознаться, только в чем же он виноват?

- А виноват в том, - ответила Зинаидища, - что позволяет себе слишком резкие движения и не считается с возможностью всяких повреждений.

Тогда я сказал, что это я. Зинаидища подошла ко мне, схватила за руку и говорит:

- Пойдем.

Тут на меня нашло какое-то оцепенение, и я пошел за ней в учительскую. Как примется она меня пилить! Я этого хуже всего не люблю. Я и сказал ей:

- На что же тогда самоуправление, если шкрабы во все вмешиваются и все время делают выговоры? Обратитесь в учком, он меня и подтянет.

А она отвечает:

- Вы прежде всего должны помнить, что вы еще не человек, а только личинка. Вы не можете отвечать за свои поступки.

И опять пошла чистить на все корки.

Когда я отчистился, "лапоть" уже кончился и обеденный перерыв тоже. Если бы я был дружен с Сережкой Блиновым по-прежнему, пошел бы к нему поговорить насчет самоуправления и шкрабов. А теперь не с кем. Разве с Ванькой Петуховым?.. Я уже давно собирался записаться в ячейку, да ячейка у нас очень бездеятельная; она вполне бы могла отбавить форсу у шкрабов, а ни во что школьное не вмешивается; заседания ячейки для всех открыты, но на них так скучно, что никто из беспартийных не ходит. Все только политика да производство: вроде скучного урока. А когда кто-нибудь из ребят возьмется сделать доклад, то просто засыпаешь.

13 октября.

Был школьный совет. Разбирали мое дело с Елникиткой, и Зинаидища тоже взялась и рассказала про "лапоть". Постановлено на меня оказывать моральное воздействие. Никпетож отвел меня в пустую лабораторию и стал со мной разговаривать. Только он ни слова не сказал про мой характер, а все толковал про Дальтона. Он говорит, что учителя смотрят на преподавание не так, как в старину. Раньше смотрели так, чтобы как можно скорее набить ученику голову всякой всячиной, а когда ученик кончит школу, все у него из головы в два счета вылетало. Одним словом, надо было наполнить пустой сосуд, а что в него может влиться, это им было наплевать с шестнадцатого этажа. А теперь на ученика смотрят, как на костер, который только разжечь, а дальше уж сам гореть будет. Вот для этого и вводится Дальтон-план, чтобы сами ученики как можно больше работали головой.

Я сказал, что это очень трудно и, наверное, никто не сдаст зачетов к 1 ноября. А Никпетож говорит, что это не важно и что в конце концов все поймут пользу Дальтона. Я пока что не понимаю. Потом я его спросил, как, по его мнению, - хулиган я или нет.

Он сказал, что, по совести, этого не думает, а что резкость у меня есть, которая потом, с годами, пройдет. Когда я ушел от Никпетожа, мне стало очень весело и я с пением пошел к Елникитке извиняться. Подошел к естественной лаборатории, а оттуда как выскочит Елникитка, как начала меня крыть: и что я сам не занимаюсь, и другим не даю, и всякое такое прочее. Я обиделся, показал ей кукиш и ушел. Теперь опять потянет на школьный совет. И отца опять вызовут. Черт с ними!

По-моему, Елникитка ни капельки не разжигает костер, а, скорее, его гасит.

Мне опять прислали записку:

"Хотя в тебя влюблена одна д., ты не думай, что ты очень интересный. И надо бросить ругаться, а то с тобой разговаривать не хотят".

По-моему - опять Лина.

15 октября.

Вчера было воскресенье, и я пошел с Сильвой в кино. Почему я пошел именно с Сильвой, - а потому, что, оказывается, у ней есть возможность доставать контрамарки. Была картина "Остров разбитых кораблей". Еще в фойе я заметил Лину и Черную Зою, они очень подружились между собой и постоянно шушукаются. И вдруг после картины Лина подходит ко мне и говорит:

- Поди-ка сюда на минутку.

Я пошел, а Сильва сейчас же ушла домой. Тогда Лина говорит:

- Хотя ты со мной и не разговариваешь, но я тебе должна сказать, что, может быть, ты меня скоро перестанешь видеть. А потом передай своей Сильве, что я ее ненав-в-вижу!

Я повернулся, прошел мимо Черной Зои, а она стояла, как статуя. Чего они ко мне лезут?

20 октября.

У нас все экскурсии: то на фабрику, то в музей. Писать некогда.

22 октября.

"Икс" все выходит, и никто не может узнать, кто его пишет. По-моему старшие группы. А теперь еще пошло по рукам, только со строгим предупреждением, чтобы не засыпаться шкрабам, "П - К - X". Это значит: "Приложение к "X" - к "Иксу". В этом "ПКX" всякая похабщина, смешная до чертиков.

23 октября.

Каким-то образом "ПКХ" засыпался Никпетожу. Никпетож пришел и давай размазывать про любовь и про отношения мужчины и женщины, точно мы сами не знаем. Меня, однако, поразило то, что он сказал, будто любовь - цветущий сад, а тот, кто занимается похабщиной, тот в этот сад гадит. Володька Шмерц его переспросил:

- Неужели правда, что цветущий сад?

А Никпетож ответил, что да, да еще какой: сияющий, яркий, и золотой, и серебряный. Ребята хихикали, девчата на них шикали, а Черная Зоя, Фашистка, встала и говорит:

- И кроме того - любовь бывает до гроба.

Никпетож ее спрашивает:

- То есть как до гроба?

А она:

- И не только до гроба, а даже после гроба. - Я, - говорит, - знала одного человека, который любил мертвую девушку.

И рожа при этом у нее сделалась страшная, словно она сама мертвец, даже ребята перестали хихикать. А Никпетож сказал, что это уже неестественность и что мертвое тело так быстро разлагается и превращается в землю, что ни о какой любви к мертвецам не может быть и речи.

24 октября.

Скоро сдавать зачеты за октябрь, а у меня еще ничего не готово. Проклятый Дальтон - словно ватой голова набита! Я не предполагал, что так трудно заниматься в одиночку.

25 октября.

У нас появилась новая стенгазета, которую издает "объединенный коллектив младших групп", и она называется "Катушка". Этой газетой сразу все заинтересовались, потому что она объявила анкету: "Может ли в нашей школе девочка дружить с мальчиком?" Я списал те ответы, которые были вывешены на стенке, рядом с газетой: