Алехандро Ходоровский - Альбина и мужчины-псы

• Название: Альбина и мужчины-псы
• Автор: Алехандро Ходоровский
• Жанр: Ужасы и Мистика

Спокойствие маленького чилийского городка нарушено появлением двух таинственных женщин - уродливой Каракатицы и соблазнительной Альбины, тайну происхождения которой знают только тибетские мудрецы.

Впервые на русском языке проза знаменитого кинорежиссера ("Крот", "Священная гора", "Святая кровь"), автора мистических комиксов, исследователя языка Таро, основателя постсюрреалистического движения "Паника", композитора, поэта и психошамана Алехандро Ходоровского. "Альбина и мужчины-псы" - фантастический роман о мутациях, вечном перерождении и магической подоплеке повседневности

---

- Ну что, пойдем, шляпных дел мастер? Я собираюсь открыть в Икике бар с куплей-продажей золота.

Амадо схватил железную палку:

- С величайшей радостью, но при одном условии: тех, кто напьется, выгонять буду я!

В этот самый момент к ним подошел глухонемой Пинко, погонявший осла по направлении к кладбищу. На осла он водрузил доску, а на нее усадил мертвого старика, накрашенного и одетого, будто живой. Мама Окльо, не проронившая ни слова после бури в пустыне, проговорила тихо:

- Горожане хоронят мертвецов в час сиесты и говорят, что те пошли прогуляться. Они не могут смириться с возвращением Госпожи, и они правы. Госпожа забыла про них, а я ей напомнила. Мой долг - сделать все так, как было до нашего прихода в Каминью. Эта человекоядная тень затаилась в центре городской площади и жаждет пожрать все. Я справилась с ней однажды - но то была моя Госпожа. Сейчас победить будет труднее – или вовсе невозможно: это Госпожа всех нас, сила ее бесконечно умножилась... Не уходите, ждите меня! Я в долгу перед вами троими тоже. Если я вернусь из боя живой, то возвращу свой долг...

Медленными шагами, звучавшими, точно стук ножей, Мама Окльо дошла до площади. Публика на бульваре, купаясь в свете и тепле, образовывала кольцо из тел вокруг темного пятна, растянувшегося между четырех кипарисов. Впервые за много веков Мама Окльо узнала, что такое горечь во рту: вкус, идущий из самого нутра, терзающий язык. Подойдя ближе, она решила пробиться сквозь бесчисленные щупальца, чтобы поразить Госпожу в самую сердцевину. Меланхоличный голос остановил ее:

- Моя чернота не в силах погасить сияние твоей маски. Кто ты - богиня? Ты хочешь влить свое бессмертие внутрь меня, беспримесной тьмы? Ты решила покончить со смертью, растворив ее в жизни? Твоя любовь настолько велика?

Мама Окльо поняла, что она испытывает сейчас не страх, а сострадание. Она предпочла бы этому липкому чувству самую острую боль, чтобы остаться глухой к мучениям вселенского палача, к смиренной преданности этого беспредельного отсутствия, сопровождающего каждый проблеск жизни, благодетельной пуповины, тянущейся от каждого мгновения, предлагающей неблагодарной твари уничтожение, которое придаст смысл его бытию, необъятной Госпожи всего мира и одновременно - маленькой, пыльной и грязной, убийцы, да, но и повивальной бабки, участвующей со своей омерзительной паутиной в непрестанной смене обличий жизни, ее, страшной, стоящей у истока реки жизни и ручья миражей, ее, ненавистной, верной защитницы самого сердца тишины, пустоты, поглощающей мнимую плотность материи, мнимую неповторимость каждой личности, мнимую чистоту переживаний, мнимую реальность желаний, мнимую необходимость действия - пока все не сведется к одному глазу, безо всяких наблюдаемых предметов, глазу, замкнутому в себе самом, словно сон без снов.

- Понимаешь ли ты, что, уничтожив меня, запишешь себя в смертельные враги жизни? Вместо того, чтобы сражаться со мной, стань на мою сторону. Тебе ведь известно, что ты - не кости, не внутренности, не мясо, что они недолговечны. Что же останется от тебя? Ты - то, что вмещает в себя мгновение, не больше и не меньше. Время - это малая точка, и ты не сидишь внутри него, как в лодке. Ты - одинокая лодка без экипажа. Ни позади, ни впереди нет ничего. Ты движешься вслепую; но я всегда с тобой. Я - твой экипаж, но творишь меня именно ты. Если судно терпит бедствие, я исчезаю. Если оно погибает, все, что есть на нем живого, уходит вместе со мной... Иди же.

Мама Окльо не стала врезаться вглубь Госпожи - она открыла свое сердце, чтобы та вошла. Тьма заполонила ее. В этом непроглядном мраке кружились огненные слова и осыпались, сгорев. Чувства извивались, как удавы, и пытались выстроить мосты, ведущие в никуда. Все желания - творить, умножать, пребывать в живых - уплотнились до состояния камня, камни истерлись в песок, песок развеялся и сделалась тьма. И тогда началось извержение: черный, как смоль, поток хлынул из памяти, опустошая ее, подхватывая все знакомое - людей, животных, растения, пейзажи, плоды сознания, чтобы похоронить все это внутри ненасытного брюха. Но маска не сдавалась: свет ее становился все ярче и ярче. Госпожа издала умоляющий стон:

- Я не могу ничего с тобой сделать, ты обладаешь костяком, ты гораздо больше своей скудной формы, ты живешь за пределами себя самой, как богиня, я вынуждена тебе повиноваться. Что это? Мой конец и начало вечности? Тебя развратило сотворенное тобой? Ты хочешь занять мое место? Ты - новая Госпожа, пустая корона в разбитом параличом царстве?

- Сестра моя, я хочу иного. Земля должна вращаться, как и прежде... Мне нужно только одно: если раньше ты могла не вспоминать об этом городке, покинь его снова и не возвращайся. Каминья позволит тебе выполнить твою священную задачу. Повинуйся!

Так Госпожа во второй раз ушла из Каминьи. Мама Окльо, вернувшись в шляпную мастерскую, соединила руки Изабеллы и Амадо:

- Вам не стоит пачкать себя работой в таком гнусном месте, как бар. Натрите ладони смесью, приготовленной бандитом... Вот так... А теперь дотроньтесь до чего-нибудь.

Они прикоснулись к шляпной колодке. Дерево приобрело золотистый оттенок, заблестело и наконец, превратилось в золото. Коротышка запрыгал от радости, оглашая помещение криками.

Изабелла же, напротив, скорчилась, раздвинула носки ступней и, крайне опечаленная, стала Каракатицей.

- Богатство? К чему оно?

Мама Окльо, загадочно улыбаясь, потрепала ее по плечу.

- Подожди чуть-чуть, скоро ты повеселеешь.

Она распечатала кувшин и капнула на морду Логана. Пес задрожал, с негодующим рычанием лег на пол, грустно посмотрел на Маму Окльо, начав превращаться в человека. Помотав головой в безнадежном сопротивлении, он произнес:

- Прошу тебя, дай мне умереть собакой!

И, обретя полностью человеческий облик, прижался, рыдая, лбом к стене. Его обнаженное тело было прекрасно, вздутая когда-то нога исцелилась.

- Я влюбился в вас, когда вы были из рода людей, я знал, что мы ровня друг другу, но сейчас... могу ли я надеяться на милость богини? Альбина мертва, я тоже хочу умереть... Без нее - зачем жить?

- Успокойся, Логан. Я дала тебе противоядие, желая отпраздновать твое благородное преображение, а не покарать тебя. Я не хочу, чтобы ты, Изабелла и Амадо оплакивали потерю дорогого им существа...

Мама Окльо села по-турецки, сплела пальцы на руках и громко произнесла слова-приказы, призванные проникнуть через стену реальности:

Ньид ла ньид он бар дат

джор дол рол па ньям су лан!

Из пор ее кожи начал сочиться густой туман, принявший затем человеческие очертания. Логан, Каракатица и Амадо увидели, как рядом с Мамой Окльо появилась не кто иная, как Альбина. Да, их ослепительная белая великанша, с русыми волосами, розовыми белками, вздернутыми сосками, мощными бедрами, чувственным лицом - чуд­

ным лицом глупой девчонки! Новосозданная женщина, надув губы и непрерывно мочась, поспешила в объятия Изабеллы.

- Я создала для вас тулку, обладающую всеми свойствами человека, кроме способности к размножению. Не думайте, что это знакомая вам Альбина - это новая Альбина. Как и та, она едва помнит себя, неспособна говорить и страдает недержанием. Вы должны научить ее всему. Ты, Логан, в бытность свою Бочконогим обращал на нее свою похоть; отныне ты сможешь показать всем, до каких вершин доходит твоя любовь. А ты, Амадо, не раз оплодотворишь жену, и вы поделитесь потомством с бездетной четой. Вы будете творить золото, но с осторожностью; и, вылечив тех, кого я заразила в Икике, пуститесь по свету, помогая всем, кто это заслужил - если того потребует сердце... Теперь я могу уходить. Я заберу с собой часть волшебного питья, чтобы превратить тибетских монахов из кастрированных псов в людей. Я изреку для них новые сутры, восстановлю порушенные лики богов, прекращу кражи детей, низложу Таши-ламу. Потом я вернусь. Инки и кечуа станут семенами, из которых произрастет новое человечество. Может быть, к тому времени тьма накроет вас. Меня встретят ваши дети или внуки. Альбина, по прошествии лет, постигнет свою подлинную сущность и безбоязненно растворится в пустоте, как мираж на закате.

Мама Окльо совершила колоссальный прыжок, и воздух вокруг нее разорвался, словно разбитое зеркало. Через нематериальное окно она достигла истока пространства и исчезла. Амадо взял Изабеллу за руку, та Альбину, Альбина - Логана. В венке из красных пчел они ступили на дорогу, ведущую в Икике. На один краткий миг Каракатица взяла верх над Изабеллой и воскликнула:

- Черт возьми, давайте купим у того придурка Испанский клуб!

Примечания

1

Альпаргаты — вид полотняной обуви на веревочной подошве

2

Любимый (исп.).

3

Bella — красавица (ит.).