Алехандро Ходоровский - Альбина и мужчины-псы

• Название: Альбина и мужчины-псы
• Автор: Алехандро Ходоровский
• Жанр: Ужасы и Мистика

Спокойствие маленького чилийского городка нарушено появлением двух таинственных женщин - уродливой Каракатицы и соблазнительной Альбины, тайну происхождения которой знают только тибетские мудрецы.

Впервые на русском языке проза знаменитого кинорежиссера ("Крот", "Священная гора", "Святая кровь"), автора мистических комиксов, исследователя языка Таро, основателя постсюрреалистического движения "Паника", композитора, поэта и психошамана Алехандро Ходоровского. "Альбина и мужчины-псы" - фантастический роман о мутациях, вечном перерождении и магической подоплеке повседневности

---

- Спасибо, огромное спасибо, молодые люди! Я столько лет ела землю, и вот рыбки вернули мне вкус к жизни. Я была ничем, пустотой, теперь я, по крайней мере, - желудок, наслаждающийся пищей. Скоро из меня полезет доброе, мягкое дерьмо, а не камни; это значит, я перестала быть бесплодной и могу опять рождать. Рождать что? Вонючую колыбель для личинок. Аллилуйя! Все, кто какает, существуют не зря: они творят червячков! Вам что-то от меня нужно?

Каракатица в приступе отвращения обняла Альбину за талию, шепча:

- Не бойся, родная моя. Мы тоже состаримся, но совсем не так. К счастью, перед кафе-храмом сидит Госпожа. Когда тела наши станут дряблыми, мы завернемся в ее паутину.

Амадо рассказал ведунье историю Альбины и мужчин-псов. Старая развалина, томно потершись о него и сладострастно обоняя мужской запах - отчего мгновенно испытала оргазм - отвечала отрывистыми фразами, словно кудахтая:

- Не беспокойтесь, любая задача уже таит в себе решение. Давным-давно, еще до инков, на этих запаршивевших землях обитали параки. Среди прочих богов они поклонялись и богине-собаке о двенадцати сосках, дававшей белое и черное молоко одновременно. Никто не знал, припадая к соску, что ему достанется - живительная пища или смертельный яд. От темного молока охранялись с помощью цветка шиграпишку. Он расцветает на одном из кактусов, но лишь раз в сто лет. Но иногда лекарство оказывалось убийст­веннее болезни: из двух человек, съедавших шиграпишку, один погибал. Видишь, на что ты идешь, молочно-белая девушка? Чтобы излечиться, надо хотеть этого, затем - знать, что ты можешь излечиться и наконец - принять те перемены, которые принесет тебе излечение. Не обманывай себя: если ты найдешь цветок, съешь его и останешься в живых, ты никогда уже не будешь прежней; а вместе с тобой изменятся другие, и весь мир тоже. Новыми глазами ты посмотришь на друзей, и они станут твоими врагами или жертвами. Возможно все. Но если ты откажешься меняться, тебя изнасилуют, тебе перегрызут горло, как последней суке. Что скажешь? Я вижу, тебя все еще терзают сомнения. Ты никогда не сможешь решиться! Лучше тебе умереть и обратиться в прах здесь, сейчас!

Броненосец взобрался по телу старухи, как по сухому стволу и свернулся на ее лысой голове, напоминая шляпу. Обе женщины и коротышка застыли на месте, надеясь, что все вокруг них рассеется, как дурной сон... Хриплое дыхание старухи перешло в беззубый смех. Из галереи возник ряд голых, обмазанных глиной страшилищ. Тащась еле-еле (некоторые хромали), жутко приплясывая, они начали спуск в сторону Каминьи. Донья Софокос встала, схватила броненосца и приказала ему: «Киркинчо, свернись!» Зверек спрятался в свой панцирь из костяных пластин и сделался шаром. Знахарка ловко кинула броненосца в Альбину, поразив ее в лоб. Изумленная, с окровавленным лицом женщина чуть отступила и упала бы в пропасть, но зацепилась у самого края за сухой куст. «Не помогайте ей, черт возьми!» - прогремела старуха, диковинным жестом парализовав Каракатицу с Амадо. Потом пробралась к обрыву и обратилась к Альбине:

- Трусливая фантазерка! Долго еще ты будешь держаться за существо, которого в тебе нет?! Вечность без перемен - отравленный подарок! Святая Госпожа вновь обрела память и зовет нас! Повинуйся, как мы! Выпрыгни вон из этого мира!

Схватив броненосца за хвост, колдунья принялась колотить им по Альбининым пальцам:

- Получай, вот тебе, получай! Сказала же, прыгай, шлюха!

Альбина с бешеным воем сделала нечеловеческое усилие, покачнулась, оттолкнулась ногами, кинулась в сторону старухи и приземлилась прямо перед ней. Донья Софокос лукаво на нее поглядела:

- Видишь, малышка, ты не из трусливых! Ты не овечка, не поддаешься никому, ты умеешь сражаться и побеждать! Да, ты заслужила помощь! - Тем же, что и прежде, жестом, она вывела Каракатицу и Амадо из оцепенения. - Слушайте все: по вине горных компаний, своей алчностью превративших эти земли во враждебную пустыню, сегодня здесь растет только священный кактус. По моим расчетам, он зацветет через четыре дня. За этот короткий срок вы должны найти его: ведь цветок шиграпишку, распустившись, живет только десять секунд. После этого он исчезает в ослепительном взрыве, оставляя такой острый аромат, что каждый обонявший его сходит с ума. Если не поспеть вовремя, придется ждать целый век, пока не расцветет следующий... Растение невелико, не больше десяти сантиметров в высоту, но оно живет столетиями, и его корни простираются на сотни километров, под сухой глинистой коркой. Единственный способ прийти к нему - отыскать один из этих длиннющих корней, выкопать и сделать его своей путеводной нитью. Я препоручаю вас Киркинчо: если ходить кругами, то он, со своим необыкновенным обонянием, найдет корень.

Длинный хвост из стариков удалился зигзагами вниз по узкой тропинке. Знахарка, воскликнув: «Не голова, не сердце: ведут лишь ноги!», побежала к скоплению глинистых тел и слилась с ними.

Альбина, преисполнившись необъяснимой силы, нахмурилась:

- Я поняла: надо искать лекарство, думая не только о себе, но и об остальных. Если зло идет изнутри меня, то когда оно уничтожится в моей душе, они все перестанут превращаться в собак. А я стану той, кем должна стать. Итак, на поиски шиграпишку! Давай, Киркинчо!

«А что же я? Неужели я отпущу ее одну? Ее судьба - это моя судьба, и точка!», - думала Каракатица. Четыре дня на поиск одинокого кактуса посреди гигантской пустоши, расстилающейся, словно кожа мертвой игуаны; ад, куда красные пчелы, лишившись мягкого, сладкого запаха своей укротительницы, откажутся их сопровождать; место, где отвратительный Бочконогий поджидает их, чтобы разорвать на куски... предприятие казалось немыслимым, самоубийственным. И все же Каракатица последовала за Альбиной без обычного своего брюзжания; когда все трое спустились на равнину, она заслонила собой подругу и пошла вперед с раскинутыми руками, выпятив грудь, угрожающе выставив подбородок, будто такая поза могла защитить Альбину от чудовищ и демонов. Шляпник почувствовал себя покинутым и побрел было к городку, но через несколько шагов обернулся и прокричал:

- Сеньориты, подождите, я вернусь и привезу несколько бочек воды на трех ослах!

Альбина, продвигаясь вглубь пустыни, даже не посмотрела в его сторону. Но Каракатица остановилась. Неловким движением она отерла пот с лица, пытаясь скрыть залившую ее краску. Сердце ее забилось быстрее, когда Амадо объявил о своем решении идти вместе с ними.

- Альбина, постой! Наш компаньон прав: в этой духовке мы не проживем без воды и дня. Давай подождем в тени этой скалы, пока он не вернется с водой.

И когда ее подруга уселась рядом, Каракатица крикнула грубым голосом, за которым крылась беспредельная нежность:

- Только побыстрее, сеньор Деллароза, не теряйте времени! Мы даем вам полчаса на возвращение вместе с водой и ослами, и не будем ждать ни секунды больше! И не забудьте захватить железную палку-отгонялку!

Издав восклицание, говорившее о его горячей преданности, Амадо помчался в Каминью, оставляя за собой ломаный хвост пыли.

Часть вторая. Путь души

Все вещи гонятся по моим следам

и в отчаянии лают, я же иду вперед мертвый.

Пабло де Рона «Зимняя сталь».

Глава 1. День первый

Амадо со всей прытью, какую позволяли его короткие ножки, пересек западные ворота Ками-ньи. Дыхание его, учащенное из-за бега, стало еще более частым: на улице валялись, как глиняные болваны, старики и старухи. Обезумевшие пчелы летали между ртами, раскрытыми в форме буквы «О», и слизывали с языков отдававшую болотом слюну. Жители города разделяли пчелиную нервозность: созерцая мертвые тела легендарных, бессмертных предков, они ощутили себя башнями, рухнувшими от удара молнии. Блеклое море сухих останков убедило население городка в том, что они - приговоренные к смерти, которых сгрузили на баржу. Невозможно достать ни одного осла у Пинко! Каждое животное доставляло по три-четыре трупа на торжествующий костер, горевший посреди кладбища. Волокнистая плоть и ссохшаяся кожа посылали в небеса густой черный дым, который, казалось, распадался на стаи грифов: хищники снижались, копались в кострище, ракетами взмывали ввысь, унося в когтях пористые кости. Опустелое кафе-храм было пронизано столбами света: бежавшие из заключения попугаи пробили клювами крышу. Перед тем, как покинуть здание, они - вероятно, в знак протеста, - дружно опорожнили кишечник. Ковер из синих навозных жуков, прибывших на зловещее пиршество... Амадо, зажав ноздри двумя пальцами, наполнил большую бутыль водой, захватил железную трость, три крошечных слитка золота, завещанные ему отцом, и с этим грузом, думая, что больше сюда не возвратится, вышел из дому. Следом увязалась кучка женщин, кидавшихся в него туфлями: