Юлия Андреева - Дорога к саду камней

• Название: Дорога к саду камней
• Автор: Юлия Андреева
• Жанр: Фэнтези

---

- Тогда их убьют, а кто же хочет быть убитым.

- Самурай не отдал бы разбойникам зерна, ведь рис - собственность господина! - перебил мать Амакаву.

- Все так, - Фудзико сокрушенно покачала головой, обижаясь на своевольного отпрыска, - но в том-то и дело, что крестьяне и самураи - это как день и ночь. - Она посмотрела на Ала, ища в нем поддержку, и вдруг сама смутилась тем, что первая перебила мужа.

- Я беру с собой десяток Хироши-сан, вместе с ним самим, - кивнув жене, продолжил Ал. - Остальные находящиеся в деревне самураи должны продолжать тренировки и охранять вас. Думаю, мы провозимся не больше пары недель, так что не стоит беспокоиться.

- Возьмите с собой хотя бы одного повара и пару массажистов, - не выдержала супруга, - кроме того, за две недели вам не один раз понадобятся услуги цирюльников и, возможно даже... - Но она не закончила, остановленная протестующими жестами мужа.

- Повара ладно, но все остальное... - Ал возмущенно повел плечами. - Я беру с собой самураев, а не разнеженных тростниковых женщин. Зачем нам массажисты и парикмахеры? Вы бы еще сказали взять с собой музыкантов и танцовщиц!

- Господин совершенно прав, - Фудзико отвесила поклон мастера словесных баталий, - самураю не достойно мечтать о роскоши, но он обязан думать о своем сюзерене. А вашему сюзерену Токугава-сан вы можете понадобиться в любой момент, причем живым и здоровым. Должно быть, господин еще не забыл, как мучился со спиной, после того как заснул в прошлом году на голой земле у ручья? Что же до цирюльника, то в городе или деревне самураи должны оставаться самураями. Тем более самураи господина!

При воспоминании о проклятом радикулите Ал поморщился.

- Хорошо, Фудзико-сан. Вы совершенно правы. - Кивнул он ей после минутной паузы. Ради нашего сегуна, ради даймё ?Токугава, которому я верно служу... В общем, давайте ваших массажистов и... - он затравленно глянул на молча торжествующую жену, - и цирюльников, что б их.

Отчего-то во всех словесных битвах неизменно побеждала она - внучка и дочка даймё, самурай из рода Усаги, его жена Фудзико.

Ал встряхнул головой, словно скидывая с себя овладевший им морок.

- Я собрал вас для того, чтобы объявить, что в мое отсутствие я поручаю наш дом и всех, кто в нем находится, заботам моего сына Амакаву. Вчера ему исполнилось тринадцать лет, и я хочу, чтобы все слушались его так, словно это мои собственные распоряжения.

Все согласно поклонились Алу и затем Амакаву.

Говоря это, Ал избегал встречаться глазами со старшим Минору, официально являющимся его приемным сыном и не имеющим права наследовать за Алом. Но на самом деле давным-давно уже ставшим дороже его родных детей. Много раз, ругая себя за то, что не в состоянии любить всех одинаково, Ал снова и снова ловил себя на том, что своим врожденным благородством, верностью и готовностью пожертвовать ради приемных родителей своей жизнью и честью Минору превосходит всех, кого он знал.

Это был удивительно красивый и статный шестнадцатилетний юноша, носивший два меча у пояса и уже принесший клятву верности своему сюзерену. С детских лет Минору был лучшим другом Ала, они вместе охотились, тренировались на плацу, брали коней и уезжали на всю ночь куда-нибудь к реке, где разбивали с самураями небольшой лагерь. Неизменно в отсутствие Ала Минору находился подле матери, помогая ей следить за младшими детьми и управляться со слугами, и вот теперь Ал невольно предавал своего лучшего друга, любимого, хоть и не родного сына.

Впрочем, Минору всегда знал, что все будет именно так. И наследником Ала окажется не он, а Амакаву. Знал и безропотно принимал это.

Когда Ал со свитой удалились, Амакаву толкнул плечом Минору, так, что тот качнулся, нечаянно ступив ногой в лужу.

- Какой же ты неуклюжий, Минору. - Он смерил брата презрительным взглядом. - Надо быть аккуратнее с хозяйским добром. Сначала тзори в грязи, затем кимоно... - Амакаву поцокал языком. - Вот что, братец, сдай-ка ты для начала оружие.

Минору побледнел, но подчинился. Отец был уже далеко и не мог вступиться за него, к тому же Ал приказал во всем слушаться Амакаву. А значит, Амакаву теперь главный и, по японским законам, имеет право сделать с ним, Минору, все что угодно.

Нехотя он вытащил из-за пояса оба меча и с поклоном протянул их брату.

- Ты еще и не обучен хорошим манерам. - Амакаву торжествовал. - Встань на колени и протяни мечи так, как это и подобает слуге.

Минору опустился на колени и, не поднимая глаз на брата, протянул оружие. В груди его при этом горело, сердце бешено стучало. Точно пьяный он оставался какое-то время в коленопреклоненной позе, мечтая только об одном, не свалиться в обморок, опозорив себя.

- Что ты делаешь, Амакаву?! - наконец не выдержала Гендзико. - Зачем ты унижаешь Минору. Он самурай, а самурай не может показаться без мечей! Вот приедет отец, я ему все расскажу!

- Отец сказал, что теперь главный здесь я. - Амакаву прищурился, смакуя ощущение вседозволенности.

- Я все равно расскажу маме. - Гендзико невольно покраснела, ежась под взглядом брата и для чего-то сильнее запахивая на груди кимоно, словно хотела завернуться в него полностью, спрятать не только шею, но и голову.

- Мама мне не указ. - Амакаву рассмеялся, его колени начали дрожать, и это ему не понравилось. - А ты, Гендзико, пойдешь со мной. - Он облизал губы и, подойдя к девочке на негнущихся ногах, обнял ее за талию.

- Не трогай меня. Ты - недомерок! - Гендзико попыталась оттолкнуть брата, но Амакаву вцепился в нее, точно клещ.

- Я хозяин дома - ты должна мне подчиняться.

- Оставь ее! - Рука Минору инстинктивно скользнула к поясу - оружия не было. - Пожалуйста, Амакаву, не трогай Гендзико! - Минору сжал кулаки, все еще не решаясь поднять руку на вдруг обретшего божественную власть младшего брата.

- Не бойся, я не сделаю ей больно. - Амакаву отступил, увлекая за собой сестру. Рядом с высокой, тонкой Гендзико он выглядел как неказистый краб рядом с изящной рыбкой. - Вы все обязаны сохранять молчание. Никто не должен узнать, что сейчас произойдет. Это приказ, за ослушание - смерть.

Марико заплакала, Минору подскочил к Амакаву и с силой вырвал из его рук плачущую сестру.

- Покушение на сюзерена! - взвыл униженный Амакаву. - Я приказываю тебе, Минору Грюку, отправляться в казарму и сидеть там вплоть до дальнейших моих распоряжений! Понял?!

Амакаву хотел бы сослать брата в яму для преступников, но, как назло, Ал не держал в деревне никаких тюрем, так что пришлось ограничиться казармой.

- Отправляйся немедленно, или опозоришь свою семью и приемного отца во веки веков, - процедил сквозь зубы Амакаву.

Минору потоптался еще какое-то время на месте и был вынужден удалиться. Все его существо при этом протестовало. Следовало поднять шум, позвать Фудзико, отправить гонца вслед за отрядом Ала, но все это было вопиющим нарушением установленных правил.

Хотя что бы это дало? По опыту общения с Амакаву, Минору знал, что спорить с братом бесполезно. Что же до мамы, то отец сам передал всю власть в руки своему сыну, и попадись теперь Фудзико под горячую руку Амакаву, возможно, тот приказал бы обезглавить и ее.

Глава 8 ПРИКАЗ

Перед боем сконцентрируй свое внимание на определенной цели. Заранее выбирай того, кого собираешься поразить или взять в плен. Он-то и будет твоей целью. Если влетать в сражение с готовностью сражаться со всеми, ничего хорошего не выйдет, ты потерпишь поражение.

Для тебя не должно существовать никого, кроме твоего противника. В этом залог неизбежной победы.

Тода Хиромацу. Секреты школы Голубого тигра

Испытывая душевные страдания от того, что вынужден оставить свою семью в час опасности, и еще от того, что идет по деревне без мечей, Минору как-то добрался до казармы, где забился в угол, стараясь предаться медитации.

Трещали цикады, от жары в домах были раскрыты не только внешние ставни амадо, но и внутренние фусима. Хотя даже это не спасало от духоты. Минору лежал на футоне, думая о том, что еще приготовит для него вдруг получивший неограниченную власть брательник.

'Ну и пусть я умру, - думал юноша, подложив под голову кулак. - Моя смерть докажет отцу мою преданность. Я сумею умереть с честью, не опозорив ни его, ни своего имени. Хотя поймет ли отец?'

Несмотря на то что Ал воспитывал Минору чуть ли не с его рождения, и юноша вполне привык называть отцом голубоглазого, как сиамская кошка, светловолосого иноземца, которого многие за глаза называли Золотым Варваром, он все же понимал, насколько сильно самурай и хатамото самого великого сёгуна Токугава, Арекусу Грюку, отличается от настоящих японцев. На самом деле отца звали Алекс Глюк, но практически никто в Японии не мог произнести иноземную букву 'л', вот и получалось неблагозвучное Арекусу Грюку. В отличие от остальных, Минору произносил имя отца чисто, кроме того, знал английский и немного понимал родной язык отца, на котором тот обычно разговаривал, думая, что остался один. Знать родной язык своего приемного отца Минору считал делом чести, так как отец мог заскучать без родной речи, и тогда он, Минору, высказал бы перед ним свои скромные познания.