Ирина Комарова - Эпоха мобильных телефонов

• Название: Эпоха мобильных телефонов
• Автор: Ирина Комарова
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02937-9

Изменяющие супруги, ворующая прислуга, шалящие дети… Семейные неприятности традиционно неплохо кормят частных сыщиков всего мира. Сотрудники детективного агентства «Шиповник», где с недавнего времени работала бывшая учительница математики Рита Рощина, брались за самые запутанные дела, в том числе и семейные. Дело Екатерины Алексеевны Лариковой было именно такого рода. Она хотела уличить жену сына в похищении двенадцатилетнего пасынка. Отец мальчика, бизнесмен Сергей Лариков, факт похищения отрицал. Посетовав, что заказ сорвался, сыщики отправили обоих разбираться в семейных сложностях самостоятельно и думали, что никогда больше не услышат о Лариковых. Но история, начинавшаяся как фарс, очень скоро превратилась в настоящую трагедию…

---

– Ну, что скажете, молодежь?

– Нелепая история. – Почему-то сегодня Нина решила высказаться первой. – И ведут себя нелепо, оба. Допустим, мадам бабушка считает, что ребенка забрала и где-то спрятала невестка. Но на чем основана ее уверенность? Елена посмотрела фильм про киднеппинг? И именно этот фильм натолкнул ее на мысль украсть мальчика? Извините! Судя по словам Екатерины Алексеевны, Елена говорила об этом фильме со всеми, кто соглашался ее слушать. И та же самая идея могла возникнуть у самой Екатерины Алексеевны, и у ее сына. У шофера, у домработницы, у подруги – у любого близкого к дому человека.

– Или у любого дальнего, близкого, к этому близкому к дому, человеку, – уточнил Гоша. – Или у любого, кто посмотрел этот фильм и знает, что Лариковы люди не бедные.

– Список подозреваемых практически бесконечен. – Нина очертила карандашом большой круг в воздухе. – Но Екатерина Алексеевна почему-то уверена, что сделала это именно ее невестка.

– Это как раз естественно, – пробормотал Баринов. – Кому знать, как не тебе.

Гоша коротко усмехнулся, а Нина поморщилась. Я в который уже раз испытала приступ сильнейшей зависти. Они так давно вместе, что понимают друг друга с полуслова. А я… до чего же плохо быть младшенькой!

– Ладно, – кисло согласилась Нина. – Уверенность Лариковой в том, что в любых неприятностях должна быть виновата невестка, можно считать естественной. Но мы-то не обязаны быть пристрастными.

– Ты всерьез рассматриваешь версию, что Екатерина Алексеевна причастна к похищению мальчика? – задумчиво поинтересовался шеф.

– Не она, а ее сын. Тянет время, отказывается от помощи, впал в настоящую панику, когда мать пришла к нам. Похоже, он больше беспокоится не о безопасности мальчика, а о том, чтобы о его исчезновении никто не узнал. Кстати, я уже проверила сводки – никаких сообщений о пропаже Игоря Ларикова не зафиксировано.

– Ему-то зачем собственного сына воровать? – не поняла я.

– Я не сказала, что он похитил, я сказала, что он может быть причастен, – помахала карандашом Нина. – У меня четкое ощущение, что он прекрасно знает, где мальчик.

– Мне тоже так показалось, – поддержал ее Гоша. – Вопреки убеждению Лариковой, ее сын мог все эти годы поддерживать отношения со своей первой женой. И сейчас, например, просто отправил мальчишку к ней на каникулы. А мамочке боится рассказать.

– Если ты так думаешь, зачем ему помощь предлагал? – спросила я.

– Чтобы проверить впечатление. Видела, как он от меня шарахнулся? И от Сан Сергеича тоже.

– Вы тоже впечатление проверяли? – Теперь я задала вопрос шефу.

– Да. И я тоже считаю, что местонахождение сына ему известно.

– Значит, это дело семейное и нас не касается, – сделала вывод Нина. – А жаль. Сан Сергеич, а может, стоило согласиться поработать на

Ларикову? Нашли бы ее внука, деньги бы получили?

– В такие семейные разборки влезать – все равно что свинью стричь, – скривился Баринов. – Шерсти мало, а визгу много. Не пропадем мы без Лариковых, без них клиентов хватит.

– Аминь, – жизнерадостно заключил Гоша.

Домой я вернулась рано, но обрадовать этим никого не удалось. Родителей позвали в гости старинные приятели, неожиданно вспомнившие, что у них именно сегодня исполняется тридцать лет со дня знакомства. Маринка сообщила мне об этом коротко, продолжая перетряхивать платья, – она торопилась на свидание. Сегодня они с Борисом тоже шли в гости – впервые Маркин решился показать мою сестренку своей семье. То есть с Борькиной мамой Маринка давно знакома, еще со школьных времен, – Татьяна Николаевна Маркина всегда пристально следила за окружением сына и знала не только всех его одноклассников, но и их родственников. И Марину, как потенциальную невестку, Татьяна Николаевна не одобряла. Впрочем, она не одобряла всех девушек, которые оказывались в опасной близости от ее обожаемого сыночка. Но сегодня был день рождения Борькиной двоюродной сестры, и он решил, что это удобный и безопасный случай продемонстрировать Марину остальным членам многочисленного семейства.

Сказать, что Маринка по этому поводу нервничала, значит не сказать ничего. Когда я пришла, она уже почти билась в истерике. Все у нее шло наперекосяк, ничего не получалось, все было плохо. Завивка легла неровно, тушь оказалась с комочками, помада нужного оттенка никак не находилась, и, естественно, Маринке совершенно нечего было надеть. Она металась по комнате, расшвыривая юбки, сарафаны, босоножки и сумочки и характеризуя их такими словами, о существовании которых благовоспитанные девицы-скрипачки, по общему мнению, и подозревать не должны.

Маринку необходимо было привести в чувство, причем немедленно. Я поймала ее за шиворот, подтащила к зеркалу и, угрожая разогретыми щипцами, заставила сидеть смирно. Пока я поправляла прическу, почти все комочки туши с ресниц осыпались сами. Кроме того, мне удалось довести до затуманенного сознания сестры, что подобрать помаду нужного тона принципиально невозможно, пока не решен вопрос с платьем.

– Так ведь нечего!.. – горестно взвыла Маринка и попробовала вырваться из моих рук. – Совсем нечего надеть!

Каюсь, прием, которым я удержала ее на пуфике перед зеркалом, не относится к числу разрешенных на официальных соревнованиях. Точнее говоря, приемчик довольно грязный, зато очень эффективный. Маринка сразу сбросила обороты, захлопала ресницами, роняя на пол остатки лишней туши, и спросила почти нормальным голосом:

– Ты чего? Больно же, и синяки останутся.

– Синяков не будет, – заверила я. – А вот ожоги, если будешь дергаться, тебе обеспечены.

Завивку я закончила спокойно, Маринка сидела не шевелясь и только невнятно роптала на свою горькую долю. Но, когда мы перешли к подбору соответствующего наряда, сестренка встрепенулась и с прежним пылом закопалась в своем гардеробе. Она хватала платья и юбки, прикладывала к себе и с отвращением отбрасывала в сторону.

– Ну что ты все подряд цепляешь. – Я отобрала у нее темно-синее шерстяное платье с длинными рукавами. – Лето на дворе, забыла? И вообще, заканчивай истерику и включай голову.

– При чем здесь голова? – всхлипнула Маринка, сдергивая с вешалки зеленый сарафан и роняя его. – Надеть нечего, одно старье.

– Ты в этот дом в первый раз пойдешь, откуда им знать, сколько лет твоему сарафану?

Может, ты его только сегодня утром из бутика принесла. Главное – не что на тебе надето, а как ты держишься. Сосредоточься. Какое впечатление ты хочешь произвести?

– Приличное. – Взгляд у сестры стал более осмысленным. – И жемчуг хочу надеть, мне его Борька подарил, ему приятно будет.

Как хорошо иметь дело с разумным человеком! Пять минут ушло у Маринки на то, чтобы остановить свой выбор на миленьком розовом шелковом костюмчике, к которому очень подошел подаренный Борисом жемчуг. И еще пять минут на то, чтобы подгладить оказавшуюся помятой юбку. Босоножки, сумочка, поправить макияж… Не прошло и получаса, как я выставила сестрицу из дому и облегченно вздохнула. Потом огляделась и снова вздохнула, на этот раз обреченно. Уборка мне предстояла нешуточная.

Поздно вечером мы с мамой сидели на кухне, болтали о пустяках и старательно делали вид, что вовсе не ждем Маринку и нам совершенно неинтересно, как прошли ее смотрины. Мама пила чай, я сварила себе какао. Наконец в замочной скважине заскребся ключ, и мама вскочила:

– Пришла!

Она сидела ближе к выходу с кухни, поэтому в коридоре оказалась первой. Впрочем, я отстала на какую-то долю секунды.

– Ну? – хором выдохнули мы.

– Что «ну»?

Маринка стряхнула босоножки и босиком прошлепала на кухню. Мы, как привязанные, двинулись за ней.

– И зачем я на эти каблуки забралась? Думала, там, как у людей, разуваются, а пришлось весь вечер цаплю изображать! – Она осмотрела кухонный стол и проницательно заметила: – Чай пьете? Это хорошо. А поесть что-нибудь найдется? Умираю с голоду!

– Тебя там что, не кормили? – Мама открыла холодильник.

– Во-первых, когда это было? А во-вторых, я так психовала…

– Волновалась, – автоматически поправила мама, педагог-словесник с «дореволюционным», как выражается моя сестрица, стажем. – Гречку будешь?

– Все буду. Я так волновалась, что мне кусок в горло не лез.

– Марина, расскажи, как все прошло, – поторопила я.

– Мм, в целом неплохо. – В студенческой столовой сестра научилась внятно и даже с некоторым изяществом разговаривать с полным ртом. – Борькины родственники, сестра с семейством, нормальные люди. Не без выпендрежа, конечно. Я же говорю, ковры во всех комнатах, а они в уличной обуви шастают. Картины собирают современные – все стенки завешаны, обоев не видно. Такая, прости господи, мазня! Но люди хорошие. Выражали мне сочувствие.

– В каком смысле сочувствие? – моргнула мама. – Почему?

– Потому что многоуважаемая Татьяна Николаевна достала свою ближайшую родню по полной программе. И поскольку всем ясно, что Борька на семейный праздник девчонку с улицы не приведет, то меня воспринимали как его невесту. – Маринка отодвинула опустевшую тарелку. – Татьяна Николаевна старательно улыбалась, а остальные, по одному, уводили меня в сторонку и рассказывали, какой она тяжелый человек. Делились опытом и всячески морально поддерживали.