Владимир Алеников - Сумерки в спальном районе

• Название: Сумерки в спальном районе
• Автор: Владимир Алеников
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-386-04871-6

Книга Владимира Аленикова написана в новом для современной русской литературы жанре городского хоррор/триллера. В ней рассказывается о, казалось бы, самых обычных жителях Спального района Большого города, о наших с вами соседях. Однако, если приглядеться повнимательнее, можно заметить, что у каждого из них есть своя страшная тайна, за обшарпанными дверями обычной типовой многоэтажки прячутся жуткие истории ее обитателей, а черные глазницы безликих серых домов днем и ночью внимательно наблюдают за вами…

---

Было очевидно, что он придирается. Просто Никита чем-то сильно ему не понравился.

Никита, правда, отошел не сразу, поначалу поогрызался, сколько мог, но в конце концов во избежание скандала вынужден был уйти.

Однако, даже уходя, спиной чувствовал пристальный и ласковый взгляд медведя. Взгляд, от которого внезапно стало жарко, а кожа вновь нестерпимо зачесалась.

Никита еле дотащился до дому, изнывая от этого жуткого зуда.

Постанывая от нетерпения, поднялся в лифте, влетел в квартиру, сорвал с себя одежду и наконец с наслаждением дал волю ногтям.

16. Показ

Кирилл Латынин закончил монолог и, сделав полшага назад, коротко поклонился, дал понять, что выступление он завершил, дальше ничего не последует. Он был доволен собой, чувствовал, что выложился до конца.

Помогло, конечно, и то, что выбранный материал ложился на его индивидуальность практически идеально, как сшитый по мерке костюм. Он ощутил это еще на первом курсе, сразу, как только впервые прочел «Над пропастью во ржи». Сэлинджер, живший далеко, за океаном, оказался необычайно близок ему.

И спустя три года Кирилл вновь вернулся к своему любимому персонажу — Холдену Колфилду, сделал отличную, по мнению мастера курса, композицию, монолог на двадцать пять минут. Этакий своеобразный мини-моноспектакль.

Кирилл прислушался. Радостное возбуждение от удачного выступления быстро исчезло. В театре царила какая-то гробовая, давящая тишина. Еле слышно доносились откуда-то приглушенные голоса — то ли из радиорубки, то ли с колосников.

— Спасибо, — раздался наконец из середины зала звучный голос Эльвиры Константиновны.

Кирилл не совсем ловко поклонился второй раз.

Подождал, но больше ничего не услышал. Свет прожекторов бил ему в глаза, и он не сразу разглядел, что две фигуры, уже выбравшись из кресельных рядов, направляются к выходу.

— А мне что делать? — не выдержав, выкрикнул Кирилл им вслед.

Выкрик этот прозвучал как-то беспомощно, даже жалко, он сам это понял. Не следовало, конечно, так кричать.

Вторая, идущая сзади, фигура остановилась.

— Зайдите ко мне, — донесся с той стороны зала мягкий, затихающий голос Семена Игоревича. — Мы с вами все обговорим. Вы поднимайтесь…

Оборвав фразу, помощник отвернулся и поспешил вслед за Эльвирой Константиновной, исчезнувшей за тяжелой дверью.

Кирилл остался один.

Он уныло осмотрел покоящийся в полумраке пустой зал. Бесконечные ряды кресел, покрытые белой материей, произвели на него сейчас какое-то тяжелое, почти безнадежное впечатление. Недавняя уверенность в успехе всей затеи улетучилась напрочь.

Напротив, Кирилл вдруг ощутил полную свою непричастность к этому залу и всему, что в нем обычно происходит. Совершенно дурацкой, безумной затеей был этот показ. Просто выставил себя бездарным дураком, вот и все.

А навоображал себе бог знает чего!..

Главное, если бы как следует подумал, то, возможно, избежал бы этого унижения. Надо было, наверное, вообще брать не Сэлинджера, а какую-нибудь классику, лучше всего русскую. Или уж, на худой конец, Володина. Те же «Пять вечеров», например…

Впрочем, и это вряд ли бы помогло. Что, по большому счету, может быть общего между ним, Кириллом Латыниным, и монументальными спектаклями «Авангарда»?..

Он совершенно сюда не вписывается. У него и фактура другая, не такая, как любит Рогова. Вон у нее какие гренадеры по сцене ходят! А он невысокий, легкий, даже несколько субтильный…

Из-за кулис появились постановщики, стали что-то передвигать около задника. Оставаться здесь дольше было нелепо.

Стоит ли вообще подниматься наверх?.. Можно ведь, конечно, и сразу пойти домой, избавить себя от унизительного объяснения…

Кирилл задумался.

Ну уж нет, раз так произошло, то надо выпить эту чашу позора до самого дна!

Он решительно тряхнул головой, но тут же решимость оставила его. Он постоял еще несколько секунд, потом вздохнул и поплелся прочь со сцены.

Старинная лестница с резными перилами и слегка стертыми каменными ступеньками, покрытыми красной ковровой дорожкой, вела на четвертый этаж, где в самом конце длинного коридора находилась святая святых — кабинет Роговой.

Посетителя, направлявшегося в кабинет, для того чтобы он мог в полной мере оценить оказываемую ему честь, по дороге сопровождали всевозможные свидетельства насыщенной творческой жизни и международных связей художественного руководителя. Вдоль всей лестницы на стенах висели афиши спектаклей «Авангарда», аккуратно перемежавшиеся не меньшего размера фотографиями, на которых Эльвира Константиновна красовалась рядом с разнообразными знаменитостями. При этом костюмы на ней постоянно менялись, неизменной оставалась только сдержанная, полная достоинства улыбка.

На одной фотографии она стояла, опершись о рояль, за которым сидел седовласый человек. Надпись под ней гласила: «Народная артистка СССР Э. К. Рогова работает над музыкой к спектаклю „Милый друг“ вместе с известным французским композитором М. Леграном».

На другой народной артистке пожимал руку известный на весь мир человек с родимым пятном на голове. Надпись свидетельствовала: «Президент СССР М. С. Горбачев благодарит выдающегося режиссера Э. К. Рогову за вклад в российское театральное искусство».

На третьей — на фоне Эйфелевой башни Эльвиру Константиновну любовно прижимал к себе импозантный мужчина в белой широкополой шляпе. Кирилл прочел: «Гастроли театра „Авангард“ в Париже, 1979 г. Художественный руководитель Э. К. Рогова вместе с дизайнером П. Карденом».

Кирилл нашел, что Рогова с тех пор практически не изменилась. Впрочем, он этому вовсе не удивился. Люди такого уровня, наверное, почти не меняются с годами.

На следующем лестничном пролете художественного руководителя можно было лицезреть вместе с поэтом-песенником И. Резником, руководителем ЛДПР В. Жириновским, композитором А. Журбиным. Далее Э. К. Рогова запечатлелась последовательно с мэром Москвы Ю. Лужковым, художниками И. Глазуновым и Н. Софроновым, народными артистами О. Ефремовым и О. Табаковым, режиссерами П. Бруком и Д. Стреллером, певицей А. Пугачевой, хореографом Ю. Григоровичем, певцом и депутатом Госдумы И. Кобзоном, а также с космонавтом А. Леоновым, изобретателем автомата М. Калашниковым, тележурналистом В. Познером и многими, многими другими.

На четвертый этаж Кирилл Латынин поднялся вконец подавленный величием художественного руководителя театра. Было уже совсем непонятно, зачем такое ничтожество, как он, Кирилл, отнимал у этой грандиозной женщины ее драгоценное время.

Не доходя до кабинета Роговой, он приостановился на секунду у внушающей уважение массивной двери с медной табличкой: «Директор театра Меркун Роберт Константинович». Затем проследовал дальше по коридору, пока не обнаружил другую монументальную дверь с надписью: «Заведующий труппой театра, помощник художественного руководителя Воробчук Семен Игоревич». Постучался и осторожно заглянул внутрь.

Заведующий труппой сидел за письменным столом и говорил по телефону. Завидев Кирилла, он энергично замахал ему рукой, предлагая войти. Прямо за спиной заведующего висел большой, написанный маслом портрет, на котором опять же была изображена народная артистка Э. К. Рогова. Одетая в синий костюм, она стояла выпрямившись во весь рост, с высоко поднятой головой, строго глядя прямо перед собой.

Кирилл не без робости уставился на портрет, в то время как Семен Игоревич, так же безмолвно жестикулируя, настойчиво указывал ему на расположенное у стола кресло. Одновременно, реагируя на реплики невидимого собеседника, помощник художественного руководителя ухитрялся постоянно кивать головой, слегка сгибая при этом спину, как бы кланяясь.

— Да, Эльвира Константиновна! — говорил он. — Конечно, Эльвира Константиновна! Я все понял, Эльвира Константиновна! Я все сделаю, Эльвира Константиновна, не беспокойтесь! Хорошо, Эльвира Константиновна!

Наконец Семен Игоревич положил трубку, распрямился и лучезарно улыбнулся Кириллу.

— Ну что ж, поздравляю вас, — произнес он. — Вы понравились Эльвире Константиновне. Это, должен вам заметить, редкая удача. Не хочу, так сказать, опережать события, но… — тут помощник художественного руководителя заговорщицки подмигнул и таинственно снизил голос, — но я думаю, что вас возьмут в театр!

— Да вы что? — не сдержался потрясенный неожиданным известием Кирилл. — Вы серьезно?

Расчудесный Семен Игоревич при этом вопросе произвел следующие манипуляции: крепко зажмурил глаза, приоткрыл рот, широко растянул его и быстро-быстро закивал. Затем со значением приложил палец ко рту, давая понять, что да, он совершенно серьезен, но не имеет пока права ничего произносить вслух.