Чарлз Тодд - Свидетели Времени

• Название: Свидетели Времени
• Автор: Чарлз Тодд
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-04071-8

Инспектор Ратлидж по заданию Скотленд-Ярда отправляется в небольшой городок Остерли, где убит священник. Преступление нельзя назвать рядовым, хотя на первый взгляд мотив его самый примитивный — ограбление. Но неоправданная жестокость, с которой оно совершено, подсказывает детективу, что подоплека драмы многослойна и требует пристального изучения. Чтобы распутать криминальный клубок, ему придется проникнуть не в одну трагическую тайну.

---

Хэмиш молчал, наверняка его тоже потряс великолепный вид. Ратлидж свернул на обочину, на каменистую площадку для машин, чтобы лучше рассмотреть ландшафт. Травяной покров болот лежал плотным коричнево-золотистым ковром, по которому из-за порывов ветра иногда пробегали волны; небольшие деревья по краю болот клонились к земле. Утки, дикие гуси, чайки криками наполняли воздух. Вдали белела полоска морской пены. Дикая красота захватывала, казалось, перед ним первозданная природа, до которой еще не добрался человек.

Хэмиш сказал: «Подожди, дай время».

Из травы поднялся сокол, пролетел ярдов двадцать и, хлопая крыльями, бросился вниз на невидимую, зазевавшуюся добычу. Потом поднялся снова, неся в когтях что-то небольшое и темное. Мышь?

Последовал новый порыв ветра с моря, стало слышно, как волны накатываются на берег. Потом снова воцарились тишина и покой, но они давили, только усиливая одиночество.

Косяк гусей от моря пролетел в сторону Остерли.

Провожая их взглядом, Ратлидж вспомнил слова поэмы, написанной Мэннингом:

Гуси летели в ночи, на фоне луны,
Прямо на меня, как черная стрела.
Но я шел, спотыкаясь в темноте,
Под луной я был одинок, печален и все еще от моря вдали.

Поэт написал об отчаянии человека и его борьбе с одиночеством.

И здесь, на болотах, глядя на косяк гусей, Ратлиджу вдруг показалось, что море все-таки скоро появится перед ним. Вернулась надежда, и настроение поднялось.

«Это ненадолго, — сказал Хэмиш. — Все лишь мираж и иллюзия».

Глава 5

Не отвечая Хэмишу, он еще простоял минут десять, глядя на необозримые болота. Но чары уже были разрушены, и картина снова казалась безжизненной.

Он вышел из машины, чтобы завести двигатель. Под ногами были камни — круглые, белые, раскалываясь, они внутри поблескивали. Множество городов вдоль Северного моря были построены из такого камня, твердого и надежного в сердцевине.

Заведя двигатель, он вернулся на водительское место и снова вспомнил Бриони. Она сказала, что местная полиция ничего пока не смогла сделать, не продвинулась ни на шаг в поимке преступника. Почему до сих пор никто в Остерли не дал показаний, которые могли помочь установить причину смерти священника. Такое преступление должно было немедленно вызвать взрыв возмущения, заставить людей выйти из домов, даже ночью. Недоверчиво косясь на соседа, припомнить на первый взгляд незначительные события, которые иногда помогают полиции сложить мозаику, восполнив недостающие кусочки. Например: «Я видел там человека…» Или: «Я слышал то-то и то-то, пока ждал в очереди у зеленщика…» Или: «Отец Джеймс как-то говорил мне…»

В провинции процветает любопытство к личной жизни соседей, жители, как правило, любят подглядывать, сплетничать, но не станут рассказывать приезжему или даже местному инспектору полиции о том, что им известно. Личная жизнь соседа защищена их молчанием. Но только на первый взгляд, потому что такая защита иллюзорна.

Ратлидж развернулся и поехал обратно.

Может быть, они молчали, потому что сомкнули ряды вокруг убийцы, стараясь выгородить его?

«Не похоже», — с сомнением сказал Хэмиш.

— Но именно это могло являться причиной обращения епископа за помощью в Скотленд-Ярд.

Он доехал до поворота и направился ко второй церкви. Она была меньше Святой Троицы, ее тонкий шпиль, как тонкий палец, указывал в серенькое небо. Отделанная кремневой галькой, она долгое время выдерживала ветры с моря. Под простотой строения проглядывала вечность. Она выдержала суровые времена и испытания, как стойкий воин. Черная дощечка с потертыми золотыми буквами подтверждала, что это действительно римская католическая церковь Святой Анны. Позади нее, за низкой каменной стеной, виднелось церковное кладбище; надгробные памятники веками медленно заполняли его пространство и подбирались уже к самой церкви. Еще сотня лет — и надгробия достигнут апсиды.

Рядом с церковью стоял дом настоятеля — кирпичный, викторианской постройки, с флером экстравагантности, как будто оказался здесь случайно, высадившись как-то в сильный шторм, и решил остаться навсегда. Как экзотическая птица, залетевшая в северные края и полюбившая суровый климат больше, чем теплый родной дом. Неподходящее место для убийства.

Ратлидж оставил машину во дворе церкви и, собираясь постучать в дверь, уже поднял кольцо, когда женщина, проходившая мимо с детской коляской, сказала:

— Миссис Уайнер ушла за покупками. Думаю, должна вернуться где-то через час.

Он поблагодарил и в третий раз повернул назад в город, решив на набережной найти подходящее место и перекусить, поскольку завтракал уже давно, в Норидже.

Остерли был построен из местной кремневой гальки с облицовкой кирпичом вокруг окон и дверей. Камешки торчали из стен, казалось, они прилипли к ним, как голодные пиявки. В этих домах чувствовалась добротность и надежность, устойчивость к морскому климату и штормам.

Он нашел улицу, которая вела к гавани, но сделала непредвиденную петлю и только потом вывела на узкую улочку, спускавшуюся к набережной. Теперь в городе стало многолюдно, повсюду были люди, а около лавок и магазинчиков стояло множество различного вида экипажей и повозок. Лошади, опустив головы, дремали в ожидании. Но внимание Ратлиджа было приковано к гавани, куда он наконец добрался.

Там, где когда-то была бухта, взору явились скользкие илистые берега, покрытые травянистой ряской. Булыжники мостовой, покрытые жидкой грязью, являли взору свое средневековое величие. Гавань, куда когда-то причаливали торговые суда с товарами, рыбацкие шхуны, сети которых были полны камбалы, трески и макрели, теперь напоминала тихую заводь, вода наполняла ее только в высокий прилив, а потом снова отступала. На набережной можно было видеть жалкие три суденышка, вытащенные на берег и брошенные там гнить. Еще пара лодок засела в жидкой грязи в ожидании, когда их столкнут в воду.

Направо, за болотами, виднелась подступавшая к ним полукруглая гряда песчаных дюн. Когда-то они заслоняли Остерли от штормов, делая бухту безопасной. Но песок постепенно стал доминировать, вода отступала, оставляя мелководье, лужи и неглубокие озерца. Дюны стали побеждать. Теперь они служили прибежищем для многочисленных морских птиц. Голубизна моря манила, просвечивая сквозь гряду дюн, и казалось, что, прислушавшись, можно услышать, как бьются о берег волны.

Слева, там, где высокий мыс вдавался в море, еще оставалась прибрежная полоска, которая наверняка привлекала рыбаков и купальщиков.

Вдоль набережной выстроились поставленные тесно, бок о бок, небольшие дома, магазины и единственная гостиница. На всех фасадах окна и двери окаймляли прямоугольники кирпичной кладки, служившей защитой от штормовых ветров, как обязательный атрибут приморских городов.

Небогатые, но и не бедные, они в большинстве своем не менялись в течение века и скорее являли собой прочность среднего класса — станового хребта Англии. Строгая викторианская мораль и ответственность за империю являлись характерными чертами их жителей.

Автомобиль Ратлиджа был практически единственным. Здесь еще два-три стояли около гостиницы.

Толстый дикий гусь копался клювом в липкой грязи около берега, а его товарищ внимательно наблюдал, вытянув шею. Первые предвестники зимы. За чертой города, справа от гавани, к востоку, насколько было доступно глазу, тянулись болота. Ратлидж так давно здесь не был, что успел забыть их притягательную красоту.

Внизу к причалу подплывала лодка. Гребец хорошо знал, куда направить ее нос, чтобы попасть в полосу воды. Его белокурые волосы взмокли от пота, пока он пробирался к берегу. В лодке сидел английский сеттер. Высунув язык, он смотрел на приближавшийся берег. Ратлидж вышел из машины, спустился по ступенькам и, подождав, когда лодка подплывет, поймал конец, который мужчина ему бросил.

— Спасибо!

— Не стоит благодарности, — отозвался Ратлидж.

Мужчина вылез из лодки. Среднего роста, с волевым лицом, серые глаза цвета зимнего моря, подтянутый и ловкий. Он окликнул пса, устремившегося наверх в радостном возбуждении.

— Стой, ты, торопыга! — Мужчина посмотрел на Ратлиджа и объяснил: — У него больше прыти, чем у меня. Ему ведь не пришлось грести последнюю пару часов. Этот пес способен добежать до дома и вернуться, прежде чем я пройду половину пути. — Он произнес это с веселым возмущением, при этом его речь была правильной, без местного акцента.

— Вы можете плавать так далеко? — Ратлидж кивнул в сторону далекого мыса.

— О да. Там неплохо. Волны шумят, птицы галдят, их суета радует.

Он поднялся по лестнице на набережную и пошел вверх по Уотер-стрит, сеттер бежал за ним какое-то время, потом вырвался вперед и помчался, как брошенный с силой мячик, вынуждая хозяина ускорить шаг. Пожилая женщина, выйдя из магазина, около которого ее ожидала запряженная лошадью повозка, окликнула мужчину: