Ольга Кентон - Ольга Кентон

• Название: Ольга Кентон
• Автор: Ольга Кентон
• Издательство: Известия
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-206-00836-4

Что происходит, когда закончились отношения, но осталось имущество? Его начинают делить… Но только не Маша Ульянова и Даниил Германов в романе Ольги Кентон «ГОРиллЫ в ЗЕЛЕНИ». Эту парочку вовсе не волновали денежные вопросы. Но однажды они поняли, что любовь прошла, и решили, что это еще не повод разъезжаться по разным квартирам.

Так, бывшие возлюбленные остались жить под одной крышей, втайне надеясь, что это не помешает каждому из них вновь устроить личное счастье, но теперь на всю жизнь…

Что же у них получилось в действительности? Легко ли видеть новых подружек своего бывшего возлюбленного или отвечать на телефонные звонки незнакомых поклонников? Дружба это или всего лишь временный, необъяснимо-странный перерыв в отношениях?

Роман «ГОРиллЫ в ЗЕЛЕНИ» — одновременно грустная и смешная история о любви, фоном для которой стала современная московская жизнь, такая привлекательная и далеко не всегда понятная…

---

— …Она умерла.

— Что? Она же… ребенок, у нее же ребенок…

— Мне жаль. У вас есть паспорт?

Я машинально открыла сумочку. Достала паспорт и протянула его девушке.

Она заполнила какой-то бланк и протянула его мне.

— Вот тут распишитесь.

— Возьмите, — и девушка протянула мне два мобильных телефона, один Настин, другой Дани, джинсовую куртку и чемодан.

— А одежда молодого человека?

— Ее выбросили, она вся порвана.

Я развернулась и уже хотела пойти сесть в кресло, но девушка остановила меня:

— Вы знаете, у нас проблема.

— Какая?

— У вашего друга заканчивается медицинская страховка.

— Как заканчивается?

— Сегодня последний день.

— Что это значит?

— Операцию ему сделают, а вот уход и дальнейшее пребывание в больнице…

— Вы же не выбросите его на улицу!

— Нет, но, скорее всего, его переведут в обычную городскую больницу.

— Как? Да, там же никто за ним смотреть не будет.

— Ну почему же, ведь и там лечат.

— Черт, я все оплачу. Или давайте я продлю контракт.

— Контракт заключается единовременно на год, потом нужно заключать новый. Новый контракт нужно будет полностью оплатить.

— Хорошо. А если я заключу его?

— Тогда клиентом будете вы, а не ваш друг.

— А от его имени можно заключить?

— У вас есть доверенность?

— Нет.

— Вам нужно оформить доверенность…

— Как я оформлю, девушка? Вы же сами понимаете, что это невозможно, он там в операционной!

— Я понимаю, тогда остается другой вариант. По правилам клиники, счета клиента могут оплачивать третьи лица. Вы сможете оплачивать наши услуги, оказываемые вашему другу?

— Да, конечно!

— Тогда я подготовлю для вас необходимые документы. Можете пока присесть.

Я отошла от стойки и села в кресло. Прошел, наверное, еще час. Точно так же, как я, в приемную вбежала Диана.

— Маш, ну что?

— Дане делают операцию, а Настя… — я не смогла это выговорить.

Диана поняла все без слов. Она обняла меня за голову, прошептав: «Ужас».

В этот момент в приемную вошла пожилая женщина с седыми волосами в легком плаще коричневого цвета. Она сняла темные солнечные очки с лица и медленно, словно каждый шаг давался ей с трудом, подошла к стойке и что-то спросила у девушки. Та ответила и указала на нас с Дианой. Женщина обернулась, я увидела ее бледное исхудавшее лицо. На нем были боль и отчаяние. Женщина, которая только секунду назад вошла, гордо держа спину, в одночасье сгорбилась и словно сломалась.

— С вами все в порядке? — спросила медсестра. — Может быть, дать лекарство?

— Нет, спасибо, — ответила женщина и, с трудом улыбаясь, направилась к нам. По ее морщинистому лицу текли слезы, которые она даже не пыталась вытереть. Я вглядывалась в эту женщину, но не могла понять, кто она.

— Девочки, — сказала женщина. — Вы подруги Насти?

— Да, — ответили мы с Дианой.

— Я ее бабушка. Меня зовут Любовь Александровна.

Мы молчали и смотрели на эту женщину. «Боже, ведь это ее бабушка, та самая знаменитая балерина, о холодности которой Настя говорила с таким сожалением». А мне показалось, что сейчас в мире не было человека более теплого и переживающего Настин уход, чем эта женщина.

— Извините, мы не знали, — сказала Диана. — Нам очень жаль.

— Она позвонила мне вчера, сказала, что приезжает, что у нее какая-то хорошая новость для меня. Вы не знаете, какая?

— Не знаю, — соврала я, но тут Диана чуть меня не выдала:

— Она же…

— А, да, — перебила я Диану, — она наверняка имела в виду, что ей дали отпуск. Вы же знаете, как сложно моделям взять отпуск.

— Да, наверное, — сказала Любовь Александровна.

— А как вы узнали? — спросила я.

— Мне позвонили, у Насти всегда был записан мой телефон на документах.

— Тут ее вещи, — я показала чемодан. — Мы вам поможем все довезти.

— Спасибо.

Женщина села рядом с нами. Я взяла Настину куртку, она была изорвана. Я увидела, как из нагрудного кармана торчит какой-то клочок бумаги. Я его аккуратно достала. Это был результат УЗИ, я мельком взглянула на него, увидела лишь дату.

— Что это? — спросила бабушка Насти.

— Счет за парковку, — сказала я и смяла бумажку в руке. Зачем этой бедной женщине знать, что сегодня она потеряла не только внучку, но и будущего правнука.

Я протянула ей куртку. Любовь Александровна взяла ее и стала гладить, повторяя одни и те же слова: «Моя девочка, моя девочка…»

— Вы знаете, мы с Настей не были близкими, как это представляют себе люди, говоря о бабушке и внучке. Но она была для меня самым дорогим мне человеком. Я потеряла ее мать очень рано…

— Боже! — ужаснулась я. — Злой рок.

— Нет, нет. — Рука женщины легла на мою ладонь и стала медленно ее гладить, словно она успокаивала меня, а не себя. — Вы меня неправильно поняли. Ее мать не умерла, она просто уехала. Она была очень красивой женщиной, знаете, такая завораживающая красота, поэтому мужчины всегда на нее обращали внимание. И когда Насте было три года, ее мама снова вышла замуж. За американца. Она была балериной, так же как и я когда-то. И вот представляете, возвращаюсь я однажды домой после выступления и застаю у себя в гостях дочь и внучку, вижу, в гостиной стоят чемоданы, Настины игрушки вываливаются из набитых пакетов, обувь разбросана на полу, деньги на тумбочке. И тут Ирина, ее мать, говорит мне: «Мама, мы к тебе ненадолго погостить, примешь?» Конечно, я не могла отказать. А утром я нашла записку — одна только фраза: «Пожалуйста, позаботься о Насте». Целый год мы не получали от нее ни одного письма, звонка. Она объявилась только под Новый год, позвонила поздравить, заодно сообщила, что вышла замуж, живет и работает в Нью-Йорке и в Союз уже не вернется. Настин отец тоже пытался принимать минимальное участие в ее жизни, но его больше интересовал алкоголь, который со временем и поставил точку в его жизни. Так Настя и росла на моих руках, постоянно со мной ездила по гастролям, но к балету почему-то сильной любви не испытывала. Ей больше нравилось примерять красивые пачки и прохаживаться в них по сцене, поэтому, когда ей предложили в четырнадцать лет контракт с модельным агентством, я не удивилась, что она согласилась, и отпустила ее в Париж. Можно сказать, что с этого возраста она живет самостоятельной жизнью. Наверное, это моя ошибка, что я так легко отпустила ее, надо было удержать… — и при этих словах Любовь Александровна сильно расплакалась.

Бабушка Насти еще какое-то время сидела с нами, воспоминания так и всплывали одно за другим в ее мыслях, и она рассказывала нам историю Настиной жизни. Потом я поняла, что Настя всю жизнь искала любви, которую недополучила в детстве и всю жизнь считала себя ненужной обузой…

Через пару часов Любовь Александровна решила поехать домой. Мы помогли ей поймать такси, донесли чемодан. Она пригласила нас на похороны. Мы согласились, а когда она уехала, поняли, что не взяли даже номер ее телефона или домашний адрес. Стало неловко.

Вернулись в приемную. В полночь вышел врач, оперировавший Даню. Он сказал нам, что операция прошла хорошо, но все зависит от следующих трех дней. У Дани были сломаны правая нога, несколько ребер, левая рука, но самым ужасным было то, что поврежден череп. Конечно, врач объяснял мне все специальными терминами, но как я поняла, во время аварии он ударился головой о лобовое стекло, произошло частичное повреждение черепа. Врач сказал, что на ногу и руку наложили гипс.

— Когда он придет в себя? — спросила я.

— Сложно сказать, думаю, дня через два-три. Хорошо, что его сразу к нам доставили, а то бы не спасли.

Глава XVI

Прошло две недели. Даня пришел в себя только через пять дней, вопреки прогнозам. К счастью, никакие области мозга не были повреждены. Но меня предупредили, что восстановление будет долгим и мучительным, особенно из-за ноги.

Я каждый день ездила в больницу, проверяла, не перевели ли Даню в бюджетный госпиталь. Денег я так и не смогла найти. Мне дали две недели срока, предупредив, что придется выплатить неустойку. Сумма была нереальная — несколько тысяч долларов, при этом с каждым днем она продолжала расти.

Но еще больше меня волновало то, как я скажу Дане, что Насти уже нет. Первые дни, после того как он пришел в себя, Даня ни о чем не спрашивал. Просто улыбался мне. Но однажды спросил: «Где Настя?»

— Ее нет.

— Она в другой больнице? — растягивая слова по слогам.

— Нет, Даня, ее нет.

— Ты… хочешь… — у него дрожал голос. — …Ее вообще нет? Она умерла?

— Да.

— Почему ты мне сразу не сказала?

— Я боялась, что это может тебе навредить.

— Уходи.

— Даня…

— Мне нужно побыть одному.

Я встала со стула и молча вышла. Как только закрыла дверь, услышала, как он скинул журналы со стола. На следующий день он был совершенно другим, как будто выздоровевшим, отрезвевшим. У него был пустой взгляд.