Лада Лузина - Рецепт Мастера. Революция амазонок. Книга 1

• Название: Рецепт Мастера. Революция амазонок. Книга 1
• Автор: Лада Лузина
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-03-5778-5, 978-966-03-5777-8

Эту книгу ждали целых три года! И вот «Рецепт Мастера» увидел свет. Первый в Украине роман-сериал выйдет в шести частях. Перед вами третья и четвертая серии — «Революция амазонок», повествующая о самых загадочных тайнах ведьмацкого Киева!

По воле судьбы три ведьмы поселились в Прошлом, где одна стала миллионершей, другая, украв стихи у Анны Ахматовой, — известной поэтессой и пилоткой Изидой Киевской, а третья ушла в монастырь под именем Отрока Пустынского.

Теперь, чтоб сохранить свое благосостояние, им нужно отменить Октябрьскую революцию. Для этого они похищают царскую семью. Но каковы будут последствия этой Отмены?

И кто устроил революцию на самом деле?

---

— Примета, значит, — важно кивнула Поля. — А правда, что кошки из болезных хвори вытягивают?

— А то сама не видишь — Изида Пуфик нашу Дашу в три часа подняла. Мы и доварить не успели. Давай одолень-траву… Да супротив страсти, а не против всякой напасти.

Как ни странно, тарабарщина вовсе не показалась Поле непонятной — компаньонка заскакала по кухне, вытащила из ведра с водой три желтых кувшинки.

— А правда… — начала Полинька снова.

— Девочки, я вам тут не мешаю во-обще? — с вызовом грюкнула Чуб.

— Мы тебе, между прочим, отвар и варганим, — отбила юная ведьма. — Давай, Поль, бросай, — оторванные головы желтых кубышек полетели в кастрюлю. — Теперь у тебя три часа…

— Бегу, — заторопилась Поля. — Мне на Житный рынок надобно сбегать. Чермешки, душки, наперстянки купить, — пояснила она болезной компаньонке, срывая лукошко с буфета, и прыснула: — Ох, ща-с снова дедки прицепятся.

— К тебе что, пристает кто-то, а ты мне не рассказывала? — буркнула Даша.

— Дедком, — пояснила Поля, — в народе чертополох кличут, тот, что у двери стоит. Я за него все время цепляюсь.

— А зачем он стоит там?

— Как зачем? — удивилась Поля. — Его завсегда у дверей, у ворот ставят, чтоб зло чужое в дом не зашло. Известно ж, его всякие бесы и черти боятся, оттого он и чертов переполох. А правда, — поворотилась она к ведьме, — что там, где он растет, всегда ведьмы живут?

— Верно подмечено. Не зря его так в Киеве много…

— А как же так, ведьмы его любят, а черти боятся? — озадачилась Поля.

— Так черти и нас, ведьм, боятся, — засмеялась Акнир. — Вот слепые… Можно подумать, вы не к нашей, ведемской магии прибегаете, когда обереги в саду садите. Беги быстрее…

Поля исчезла из кухни.

— Я и не знала, что Полинька в травах такая продвинутая, — удивленно булькнула Чуб. — Только не говори мне, — усмирила глас Даша, — что она тоже ведьма потомственная.

— Какая ж она ведьма, если полох кличет Дедком? — Акнир нарисовала пальцем над варевом замысловатый рисунок, взяла с подоконника пробирку с фиолетовой жидкостью, вылила в отвар. — Просто у нее мать — из села, а она — из прошлого века, когда и Город походил на село.

— В смысле?

— Стоял на земле. А жить на земле, — не то, что на пятом этаже, где земля далека, словно небо. Те, кто живет на Земле, привыкли слушать Великую Мать, и сельских ведьм уважать, и знания их подмечать…

— А правда, — голова Полиньки, уже облаченная в шляпку, вновь нырнула в кухню, — что на Петровки на шабаш ведьмы крадут молоко у наших коров?

— Есть и такие дуры, — неохотно признала Акнир. — Но что с них взять… одно слово — село! И не забудь каштанов достать.

— А каштаны зачем? — спросила Чуб.

— Ты и этого не знаешь? — удивилась Акнир. — Вот те раз… А еще киевлянка!

* * *

Спустя десять минут Катина машина подъехала к дому на Меринговской, 7.

В ХХI веке на его стенах сияла золотобуквенная табличка:

«В этом доме в 1906 году жила выдающаяся русская поэтесса Анна Ахматова».

Но задолго до того, как она здесь поселилась, Модерн воспроизвел на фасаде ее черты!

Нежное, хищное, трогательное девичье лицо 16-летней поэтессы было воспроизведено ровно 6 раз. Шесть лет назад Маша сказала подругам:

«Странно, словно дом заранее знал, кто будет жить в нем и какую роль гимназистка киевской гимназии сыграет в истории Города, страны и…»

«Нашей истории, — подвела итог Катя. — С Ахматовой ведь все и началось. Вся наша Отмена. И вся революция началась из-за нее. Это она едва не спровоцировала Митю…»

Катерина Михайловна хмуро изучила лепнину. Она плохо помнила облик поэтессы, и ей трудно было оценить ее сходство с маскароном, — но Катя верила Маше. Еще 6 лет назад ее кузина разгадала тайну Модерна!

Почти разгадала…

— Доставишь меня домой, — сказала Катя шоферу, — а после отправишься в фотоателье Высоцкого. Пусть запечатлеет мне это здание и пришлет снимки. Да сегодня же к вечеру.

На лице шофера отобразилось довольство собственной сообразительностью:

«Значитца прав я, этот дом покупаем», — окончательно уверился он.

«Значит пророчества, — окончательно уверилась Катя. — Вряд ли Анна Ахматова — ингредиент отвара. А это что у нас тут?.. — взор Кати побежал по лепнине. Опять чертополох-репейник. Опять каштаны».

Символ Киева, украшавший чело Великой Матери и большую часть киевских модерновых домов, занимал Катины мысли особенно.

Как обывательница начала ХХ века, Катя знала, что любимец горожан — киевский каштан — на протяженье столетий воюет с пирамидальным тополем, рекомендованным для насаждения в Городе еще царем Николаем I. Как жительница ХХI века Катя знала, что каштан победил, став главным — знаковым деревом Киева!

(И облепленные каштанами модерновые дома начала ХХ тоже знали об этом — за сто лет до победы?)

Стоящий по струнке, как солдат на плацу, чересчур симметричный тополь — символизировал триединство: народность, православие, самодержавие, иными словами, подчинение власти и церкви.

Каштан — символизировал языческое непокорство Киева!

Чертополох — непокорство природы и женщины.

И коли добавить к ним ахматовский ингредиент, пророчество на доме № 7 прописалось четко и ясно — жившая здесь девица выкинет коленце от имени всех женщин и самого Города ведьм.

«Так и вышло!.. Только где она, эта Ахматова?»

Годы тому назад, желая исправить причиненное ими зло, Катерина пыталась разыскать обворованную Дашей Чуб поэтессу. Но узнала лишь, что в середине 1912-го года Анна Андреевна Гумилева развелась с мужем-поэтом и исчезла.

«Впрочем, в Киеве по-прежнему живут ее мать и сестра. Нужно найти их…»

* * *

Дождавшись Полинькиного визга (видно Дедок-чертополох все же прицепился к подолу ее юбки) и хлопка двери, Чуб демонстративно надулась:

— Все, колись. Почему я дома? Где царь? Все о’кей?

— Царь и его семья там, где им положено быть, — в секрете. А вот о’кей — небольшое преувеличение, — Акнир взяла с подоконника пробирку с изумрудною жидкостью, пипетку и, прищурив правый глаз, осторожно добавила три капли в отвар. — Ты что-то помнишь?

— Да.

Пред Чуб встала залитая солнечным счастьем картинка, торжественная, как библейский сюжет на церковной стене. Августовское поле. Поезд. Коленопреклоненные солдаты. Николай II поднимает руки. Луч играет в его волосах…

— Я помню, как забросала всех Присухой. Они запели… Царь подошел к нам и всех простил. Меня так впечатлило! Он такой красивый был в ту минуту, как бог какой-то… Не знаю почему.

— Потому, — обнажила скрытое недовольство Акнир, — что ты марлевую повязку сняла! Я ж говорила, Николая полюбят все. Все! Помнишь, что было дальше? — Ведьма поставила пробирку на место и повернула к Даше злое лицо.

— Смутно. — Чуб присела на корточки, коснулась пальцами рыжего меха Изиды Пуфик. («Мур», — сказала киса, и сразу же стало легче). — Мы полетели. Я несла его в небо, все выше и выше…

Ведьма красноречиво скривилась.

— Типичный передоз. На, — Акнир подняла увесистую Пуфик и сунула Даше в руки, — держи крепче, гладь и лечись, поправляйся! Все полетело к баб Оле!

— Я полетела к твоей бабе Оле? — смутилась смутно помнящая.

Радуясь возвращенью на руки хозяйки, кошка с дивным для ее шароподобной комплекции проворством вскарабкалась выше и улеглась на Дашиной шее толстым и рыжим воротником.

— Ага… Потому, что она уже умерла. Весь наш план полетел к чертовой бабушке! Пошел коту под хвост. Накрылся медным тазом. Конец. Капец. Трындец. Так понятно?

— Вполне… И все из-за того, что я повязку сняла? — жалобно спросила авиаторша. — Я что, влюбилась в царя. А дальше? — Даша попыталась представить, что она могла вытворить дальше, под дозой безумной любви. Насколько она себя знала — абсолютно все что угодно. — Я к нему приставала? Хватала за член? Я ничего не сказала царице? Умоляю, скажи мне одно, я случайно не переспала с царем?

— Лучше бы ты с ним переспала. — Лицо Акнир стало по-детски несчастным, как у поставленного в угол ребенка. — Какую бы глупость ты не сваляла, ее бы сделала ты… Но это я! Я!.. — Она спрятала горе в ладонях, закрыла руками лицо.

— Да че случилось-то? Нормально скажи! — разозлилась Даша.

— Царь подошел к тебе, — глухо сказала ведьма в ладони, — хапнул Присухи и влюбился в себя. И я не могу исправить. А Маша не хочет. Я все завалила. Нельзя было нарушать мамин план. В ее расчетах написано: ты должна спасти всех одна! А я подстраховаться хотела. Решила — мое присутствие ничего не изменит. А оно изменило… Все!

— А ты тут при чем? — Чуб подошла к Акнир, обняла ее сзади за плечи — плечи ведьмы подпрыгнули от беззвучного всхлипа.