Александр Родимцев - Твои, Отечество, сыны

• Название: Твои, Отечество, сыны
• Автор: Александр Родимцев
• Издательство: Политиздат Украины
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1982

В книге дважды Героя Советского Союза генерал-полковника Александра Ильича Родимцева отражены события, разыгравшиеся на Юго-Западном фронте в течение 11 первых, наиболее тяжелых для нашей армии и народа, месяцев Великой Отечественной войны, когда под натиском превосходящих сил противника наши войска с ожесточенными боями отходили в глубь страны, нанося немецко-фашистским захватчикам огромные, невосполнимые потери и одновременно готовя резервы для ответных сокрушительных ударов.

---

Фашисты снова и снова пытались разбомбить свои склады с боеприпасами, захваченными нами в боях за Перемогу. Что ж, можно было понять их обозленность: снаряды и мины, сделанные где-то на заводах Рура немецкими мастерами, теперь громили немецких вояк!

Из штаба Ивана Аникеевича Самчука я попытался связаться с другими полками. Это не удалось, да и понятно: при таком артиллерийском обстреле проводная связь была порвана снарядами и бомбами.

Я крепко пожал Самчуку руку, слегка обнял его за плечи:

— Держись, Ваня… Бей, Ваня, фашистов по-гвардейски! А в прочность обороны твоего полка я верю!

Умница мой Малышка, с места рванул галопом и через несколько минут донес меня на мой наблюдательный пункт.

Обстановка на нашем участке фронта складывалась довольно тяжелая. Гвардейцы дрались отчаянно и беззаветно, сдерживая натиск превосходящих сил противника. С утра и до этого часа они подбили 43 вражеских танка.

Машины чернели на поле боя в разных положениях, то вздымаясь над окопом, то повиснув на кромке оврага, то зарывшись у дороги в кювет.

Особенно ожесточенный бой шел в районе расположения полка Ивана Павловича Елина. Я решил побывать и в этом полку. Примерно к 16 часам дуэль между нашими и фашистскими танкистами перед обороной полка Самчука стала стихать: не достигнув никаких результатов, немцы отказались от лобовых атак… Но гвардейцы Елина с огромным напряжением сил отбивали повторные атаки их танков и мотопехоты.

Ивана Павловича я встретил в центре села Перемога. Он шел со своим комиссаром Олегом Кокушкиным на новый командный пункт, восточнее этого населенного пункта.

— Нет, братцы, — сказал я им, — место вашего командного пункта следует расположить в северной части Перемоги. Во-первых, удобнее руководить подразделениями. Во-вторых, Самчуку не будет «скучно»: он будет чувствовать ваше плечо, и вы на него в трудную минуту сможете опереться…

Елин посмотрел на меня:

— А ведь это верно, Александр Ильич!..

У меня не было ни минуты времени, чтобы вдаваться в подробности обстановки и обсуждать их сейчас. Я знал, что полк Филиппа Алексеевича ведет неравный и очень тяжелый бой.

Славный Малышка будто понимал мои заботы: только я тронул повод, он помчал на наблюдательный пункт.

Встретил меня полковник Барбин. Обычно спокойный, уравновешенный, сейчас он был заметно взволнован:

— Товарищ полковник… Основная группировка противника, обойдя правый фланг артиллерийского полка Клягина, двинулась в направлении населенного пункта Терновая. Таким образом, полк Трофимова с двумя артиллерийскими батареями отрезан от частей дивизии. Связи с полком нет…

Я вбежал в блиндаж, схватил телефонную трубку… Будто пытаясь помешать, рядом с блиндажом разорвался артиллерийский снаряд. Меня осыпала глина и пыль, и то ли камешек, то ли комок земли больно ударил по руке. Ответил мне начальник связи дивизии Костюрин.

— Да, товарищ полковник, связь вашего наблюдательного пункта с полками восстановлена, кроме полка Трофимова…

— Именно с ним необходимо связаться. И связаться немедленно. А сейчас дайте Борисова…

Владимир Александрович доложил, что 57-я танковая бригада вместе с 90-й танковой бригадой ведут бой. Он сказал, что только что ему звонил командующий армией и требовал принять все меры, чтобы не пропустить фашистские танки через боевые порядки дивизии.

— Мы это и делаем, Владимир Александрович!.. Танки врага пройдут только через трупы гвардейцев…

— Зачем же так мрачно, Александр Ильич? Гвардейцы будут жить!..

Снова позвонил Костюрин. Он сообщил, что пять наших танков КВ с ротой десантников, посланные еще утром на перехват отходившей части противника, не вернулись. Посланный к ним для связи танк Т-34 тоже не вернулся. Наш летчик-наблюдатель видел, что в тылу противника, на дороге от Михайловки-1 шел танковый бой. Много танков горело… Очевидно, наши отважные танкисты и десант погибли в неравном бою.

Наш разговор с Костюриным прервал офицер связи:

— Товарищ полковник, к нам бежит радистка Кулешова. Значит, что-то случилось.

Я оглянулся: открытой поляной, поминутно «кланяясь» разрывам снарядов и мин, бежала девушка… Вот она упала, вся осыпанная землей, поднялась, снова упала.

— Товарищ полковник, — хрипло выговорила она, пересиливая одышку, — связь с 34-м гвардейским полком восстановлена. Радиосвязь… Примите радиограмму от товарища Трофимова…

Я взял из ее рук смятый клочок бумаги, прочитал:

«Гвардейцы и штаб полка в окружении. Ведем лесной бой с противником… Прошу разрешения на отход. Трофимов».

Я сунул радиограмму в карман, подбежал к радиостанции, взял микрофонную трубку, нажал кнопку.

— У аппарата Родимцев… Как слышите?

Знакомый голос отозвался устало:

— Слышу хорошо. У аппарата Трофимов…

Он повторил те самые сведения, которые я уже знал из радиограммы.

— Послушайте, Филипп Алексеевич, — прервал я его, — ведь вы бывалый командир, а затеваете непозволительные вещи! Что значит отходить? Это значит облегчить задачу врага: вот, мы вышли из лесу, стреляйте! Нет, ни в коем случае отходить нельзя, нужно использовать все, до последнего патрона. Только сегодня вечером я дам команду на отход…

— Автоматчики противника в пятидесяти метрах от штаба полка… Офицеры штаба ведут бой…

Радиосвязь прекратилась. Я попытался снова связаться с Трофимовым, но его позывной не отвечал.

Невероятной тяжестью усталость легла на мои плечи. Я тихонько отпустил кнопку, положил на столик микрофон, посмотрел на девчат-радисток. Казалось, они ждали какого-то моего слова. Я ничего не сказал им и вышел из машины.

Неторопливо шагая на свой наблюдательный пункт, я думал о том, что происходило в эти минуты в полку и в штабе Трофимова. Возможно, положение действительно безвыходное, и он был вынужден бросить микрофонную трубку и схватить автомат?.. Много дум пронеслось у меня в эти минуты. Однако я отлично знал Филиппа Алексеевича Трофимова как офицера высокой отваги, коммуниста, человека, не ведающего страха в борьбе, знал его комиссара Данилова, начальника штаба Попова и других офицеров полка и воинов, которые еще в боях за Тим и под городом Щигры, находясь в исключительно сложной обстановке, никогда не терялись. Как тягостно было сознавать, что в эти решающие минуты я не имел возможности оказать им какую-нибудь помощь!.. Оставалась единственная надежда, что с наступлением темной весенней ночи остатки 34-го гвардейского полка смогут относительно спокойно выйти из леса…

Я не ошибся. Гвардейцы Трофимова устояли. Уже перед вечером я приказал танкистам 90-й танковой бригады и нашей десантной роте автоматчиков прорваться в расположение полка Трофимова и помочь ему выйти из леса на рубеж речки Бабки.

Этого удара фашисты, конечно, не ожидали. В сумерки полк Трофимова, ведя напряженный бой с мотопехотой противника, вышел из окружения и занял оборону по реке Бабке.

…В этих своих записях я стараюсь поменьше останавливаться на своих личных переживаниях. Конечно, я мог бы описать, как в течение всего дня вокруг моего наблюдательного пункта, вокруг штаба (да и только ли вокруг!) рвались вражеские снаряды и мины, как поднимались мы — я и штабные работники, — засыпанные землей, после разрывов бомб и снова руководили боем, как вражеские танки, выкатясь перед нами на высотку, вели по нас пулеметный и пушечный огонь…

Все это, быть может, интересно, однако менее значительно, чем те события, которые происходили на фронте дивизии. Поэтому основное внимание я уделяю действиям наших полков, батальонов, рот, отважным советским воинам.

К вечеру все атаки фашистов были отбиты. На участке фронта, который занимала дивизия, врагу не удалось прорваться через наши боевые порядки. Я понимаю изумление пленного офицера немецких танковых войск. Стоя передо мной в блиндаже, он лаконично отвечал на вопросы:

— О, когда мы стояли в Париже, нам о Советской Армии рассказывали совсем другое…

— Что именно?..

— Что вы готовы бежать при виде немецкого танка.