Яков Окунев - Катастрофа

• Название: Катастрофа
• Автор: Яков Окунев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Дри-ди-ри-дим... Получай, бой.

Маленькая желтая монетка перекатывается из пухлой ладони Ундерлипа в сложенную лодочкой ладонь юного патриота, у которого на щеке цветет розочка от снисходительного щипка хлебного короля.

А хлебный король, выйдя из лифта, направляется через приемную акционерной компании "Гудбай" в директорский кабинет. В приемной посетители. Кивок головы направо, кивок налево, два-три рукопожатия. По очереди, мистеры и миссис, по очереди, дри-ди-ри-дим... Ах! Его преосвященство. Какая честь! Конечно, вне всякой очереди. Пожалуйста.

У его преосвященства накрахмаленное лицо. Оно мертво, деревянно, и когда его преосвященство говорит или смеется, то размыкается только узенький бледно-розовый шнурочек губ и золотится ряд великолепно сделанных зубов.

Преосвященство садится в кресло, сохраняя свою крахмальность. Ундерлип хочет сказать свое "дри-дирим", но спохватывается и маскирует вырвавшееся было легкомыслие кашлем.

Замороженным голосом его преосвященство произносит:

- Я получил пакет акций компании "Гудбай". Примите, мистер, глубокую благодарность церкви.

Таким же ледяным голосом Ундерлип отвечает:

- Правление нашей компании находит, что церкви не подобает существовать мелкими случайными даяниями. Наше правление делает почин. Церкви подобает быть акционером и распоряжаться дивидендами.

Бледно-розовый шнурочек размыкается.

- Да, дивидендами.

- На акции вашего преосвященства получается дивиденда триста тысяч долларов.

- С божьей помощью, триста тысяч долларов.

- Скоро будут выборы.

- Выборы, - доносится эхо из-за золотых зубов его преосвященства.

- Палаты должны быть послушны верховной власти.

- Должны.

- А власть должна слушаться голоса патриотов.

- Да, патриотов.

- Итак, церковь разделяет наши взгляды.

- Церковь разделяет... благословляет.

Его преосвященство делает благословляющий жест, торжественно прощается и торжественно уносит свое накрахмаленное тело из кабинета хлебного короля.

Лицо Ундерлипа тотчас же размораживается, и он, приоткрыв дверь, звенит:

- Ди-ди-дим... Кто следующий?

В промежутке времени, пока входит следующий, Ундерлип хлопает себя по тому месту визитки, где находится боковой карман с бумажником, смеется:

- Ха-ха-ха! Церковь. С божьей помощью.

Следующий - Редиард Гордон, директор "Ныо-Йоркского Вестника". Весь в устремлении вперед. Куда угодно и что угодно.

- Я доволен вами, мистер... Дри-ди...

Верхняя половина туловища Редиарда Гордона устремляется к Ундерлипу, тогда как нижняя, утвержденная на желтых массивных ботинках, остается на месте:

- Мистер, наша газета...

- Моя газета, - поправляет Ундерлип.

- Ваша газета, мистер, завтра открывает кампанию за высокие пошлины на иностранный хлеб.

- Отлично, мистер. Высокие пошлины - дорогие цены, дорогие цены большие дивиденды, большие дивиденды... Ди-ри-ди-дим...

- Хи-хи-хи!

Ундерлип отпирает правый ящик письменного стола.

В правом ящике - белые пакеты, и в каждом пакете цветные бумаги с водяными знаками и затейливыми подписями членов правления акционерной компании "Гудбай". Акции. Один такой пакет он протягивает Редиарду Гордону.

- Завтра общее собрание акционеров. Есть оппозиция. Здесь сто акций, мистер. У вас будет сто голосов, мистер. Сто голосов против оппозиции.

Редиард Гордон прижимает пакет к сердцу.

- Есть, сэр. Позвольте выразить...

- До свиданья. Ди-ди-ди!

Следующие и еще следующие. Ундерлип опустошает свой ящик с пакетами и умножает число голосов против врагов своего правления. Ну-ка, прикинем, дри-ди-ди! Его преосвященство стоит пять тысяч акций.

Когда из собрания акционеров его преосвященство подаст голос, то это будет не один голос, а пять тысяч голосов, черт возьми! А эта куриная нога? Сто голосов. Закон? Ундерлип раздает голоса из ящика своего стола с глазу на глаз и плюет на закон. У правления остается законное число акций. Комар носа не подточит. Ди-риди-дим.

А на улицах, а на бульварах, а в скверах манифестируют чистокровные американцы, патриоты с оркестрами и полосатыми флагами. Они горланят, не переставая, "Янки-Дудль", и вместе с ними, выхаркивая остатки своих легких, орет, задыхаясь, чахоточный Сэм. Удушливые газы съели его легкие на войне, в груди Сэма сидит немецкая пуля. Сэм не обедал сегодня, не обедал вчера, не обедал... Давно не обедал.

У Сэма кипит желчь. Баста! Надо выгнать из Америки всех зеленых немцев, поляков, евреев. Тогда будет работа, и Сэм будет обедать каждый день. Еще надо свернуть головы всем этим жирным акулам, которые живут в мраморных дворцах и устраивают локауты.

- Америка американцам! - хрипит Сэм.

- У-ра! - подхватывают вокруг него.

- Долой миллиардеров! - выбрасывает Сэм из своей голодной души.

Что он кричит? В него вонзается пара десятков глаз, таких же голодных и таких же злых, как его глаза. Чья-то рука впивается в его плечо и трясет его:

- Что ты крикнул? Ты социалист?

Сэм возмущен:

- Я социалист?! К черту красных, розовых, желтых! Я не получу от них жратвы.

- Кто же ты такой?

- Истый американец. Америка для американцев.

- Но ты горланил: "долой миллиардеров".

- Ну да, долой этих пиявок. Ведь я безработный. Два года без работы.

- И я.

- И мы.

- Компания "Гудбай" вышибла меня из фермы, - говорит серый мужиковатый парень с бычачьими глазами и орет громовым голосом:

- К дьяволу миллиардеров.

- Правильно! Правильно! - подхватывают несколько голосов.

Сзади напирают новые и новые кепки и котелки, и Сэма и мужиковатого парня уносит толпою вперед, в желтый тусклый туман.

На экране, в витрине редакции, горят огненные буквы, они кричат на всю улицу:

Америка для американцев!

высокие пошлины на

иностранный хлеб

мы не дадим наживаться иностранцам

мы не дадим вывозить наше золото новость!!! новость!!!

читайте вечерний выпуск!

пожар в Филадельфии

авария в океане

тысячи тонн хлеба для океана

вечерний выпуск стоит

пять центов

Толпа несет Сэма. У витрины "Вестника" - затор.

У Сэма вскипает желчь.

- Ха-ха! Золото? Пусть вывозят мое золото!

- Браво, парень, браво! - трещат кругом ладони. Пусть вывозят наше золото. Начхать!

Но у Сэма есть еще кой-что. Вместе с кровавым плевком он выбрасывает:

- Х-хе! Америка для американцев, а какие американцы будут покупать дорогой хлеб?

- Откуда ты взял это, парень? - раздаются недоуменные возгласы.

И Сэм, сам того не подозревая, повторяет доводы Ундерлипа:

- Высокие пошлины - высокие цены. Ко всем чертям высокие пошлины!

- Долой!

- Бей!

Вложив два пальца в рот, какая-то кепка оглушительно свистит: Фю-юить! Долой! Бей! Долой!

Камень летит в витрину "Вестника", звенит стекло. Экран гаснет. На ступенях редакции, в озарении дугового фонаря, коротенькая, круглая фигурка КингстонЛиттля. Тише! Тс-с!

Лнттль обращается к дорогим братьям. Дорогие братья попались в чью-то ловушку. Конечно, это агенты Москвы подбили дорогих братьев на такую штуку, ибо братья ни уха, ни рыла не понимают в политике. Если бить окна, то надо выбирать окна редакции врагов национального движения.

Сэму нужно спросить Литтля кое-что о высоких пошлинах на хлеб. Но Сэм не решается, потому что он ни уха, ни рыла...

- Правильно! - хрипит Сэм.

- Правильно! - грохочут сотни Сэмов, ни уха, ни рыла не понимающих в политике, но голодных и злых из-за безработицы.

III

Для того чтобы устроить совет четырех золотых мешков, совсем не требуется собирать их в одном месте. Каждый сидит у себя в кабинете: короли хлеба и металла в Нью-Йорке, король угля и нефти - в Чикаго, король... нет, правильнее сказать, королева... Итак, королева транспортных средств - в Вашингтоне. Они сидят в своих уютных креслах, в разных концах республики и, несмотря на это, ведут оживленную беседу.

Делается это очень просто. Каждое золотое величество поворачивает рычажок фоторадиофона до надлежащей кнопки на доске коммутатора и бросает в приемник:

- Алло!

- Алло! - скрипит ржавый голос короля угля и нефти из Чикаго, мистера Бранда.

- Алло! - звенит королева транспорта, миссис Мариам Дэвис.

- Алло! - гремит металлом хлебный король.

- Алло, алло! - вкрадчиво мурлыкает мистер Лориссон, король всей тяжелой индустрии Соединенных Штатов.

И на экране фоторадиофона каждый король видит всех остальных трех королей. Просто и ясно.

Парламент говорит и голосует. Сенат говорит и тоже голосует. Президент не говорит и не голосует, а подписывает то, что наговорили и наголосовали джентльмены из парламента и сената. А четыре магната Северо-Американских Соединенных Штатов не говорят, не голосуют, не подписывают, а заставляют голосовать, говорить и подписывать то, что им нужно, джентльменов из парламента и сената и джентльменов из Белого дома.