Кен Фоллетт - Ключ к Ребекке

• Название: Ключ к Ребекке
• Автор: Кен Фоллетт
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-41691-0

Кена Фоллетта не зря считают классиком шпионского романа.

«Ключ к Ребекке» — действительно лучший, эталонный образец жанра!

Смертельно опасный поединок разведчика и контрразведчика…

Невидимая война двух агентов, поставивших на карту не только свою жизнь, но и жизнь тех, кто им помогает.

Миссия невыполнима?

Значит, одному из противников придется сделать невыполнимое!

---

На столе — телефон и не начатая записная книжка, ручка из слоновой кости и пустая чернильница. В ящике стола Вандам нашел отчеты компаний из Швейцарии, Германии и Соединенных Штатов Америки. Изящный кофейный набор из кованой меди пылился на маленьком столике. На полке стояли книги на разных языках: французские романы девятнадцатого века, краткий Оксфордский словарь, томик арабской (по крайней мере так показалось Вандаму) поэзии с эротическими иллюстрациями и Библия на немецком языке.

Никаких личных документов.

Никаких писем.

Ни единой фотографии на весь дом.

Вандам уселся в кожаное кресло перед столом и окинул взглядом комнату. Кабинет принадлежал мужчине, это было пристанище умствующего космополита, человека, который, с одной стороны, был аккуратным, собранным и опрятным, а с другой — чувствительным и чувственным.

Вандам был заинтригован.

Европейское имя и абсолютно арабский дом. Брошюрка об инвестициях и томик восточной поэзии. Старинный кофейник и современный телефон. Большой объем информации о человеке и ни единого ключа, чтобы этого человека найти.

Комната была не просто чистой — ее как будто специально вычищали. Должны же были сохраниться банковские извещения, счета от партнеров, свидетельство о рождении или завещание, письма от любовницы, фотографии родителей или детей. Хозяин дома собрал все это и увез с собой, не оставив и следа, словно подозревал, что его будут искать.

Вандам произнес вслух:

— Алекс Вульф, кто ты?

Он покинул кресло и вышел из кабинета. Снова прошел через весь дом, пересек жаркий пыльный двор, перелез через ворота и спрыгнул на землю. На другой стороне дороги в тени оливковых деревьев прямо на земле сидел араб в зеленой галабее и равнодушно наблюдал за действиями майора. Вандаму и в голову не пришло объяснять ему, что он проникал в чужой дом по официальному делу: форма британского офицера наделяла ее обладателя достаточным авторитетом, чтобы творить в городе что угодно. Он размышлял о возможном существовании других источников информации о владельце виллы: здесь есть, наверное, какие-нибудь городские архивы; местные торговцы могли наведываться сюда, когда в доме еще жили люди; соседи, конечно же, многое знают. Он отправит двух людей на поиски необходимых сведений, а для Боджа придумает какую-нибудь басню. Майор взгромоздился на мотоцикл и включил зажигание. Мотор с готовностью зарычал, и Вандам поехал прочь от виллы «Оливы».

3

Злость и чувство безысходности — Вульф сполна насладился этими ощущениями, сидя неподалеку от своего дома и наблюдая за отъезжающим британским офицером.

Память Алекса хранила образ виллы «Оливы» времен его далекого детства. Дом всегда был наполнен шумом голосов и смехом. За огромными резными воротами сидел чернокожий охранник — южный гигант, совершенно неуязвимый для жары. Каждое утро во дворе дома старый и уже почти слепой священнослужитель читал главу из Корана. А в тени арки, развалившись на низких диванах, мужская половина семьи курила кальян и потягивала кофе, который разносили мальчишки. Другой чернокожий охранник стоял у входа в гарем, где скучали располневшие женщины. Длинные, теплые дни медленно тянулись, состоятельная семья продолжала неуклонно богатеть, избалованные дети не знали другой жизни.

Британский офицер в шортах, на рычащем мотоцикле, с высокомерным видом и любопытными глазками, притаившимися в тени под фуражкой, вторгся в этот дом и растоптал детские воспоминания Вульфа. Жаль, что он не разглядел лица непрошеного гостя, в один прекрасный день он бы с удовольствием прикончил мерзавца.

Мысли о доме преследовали его на протяжении всего путешествия. В Берлине, в Триполи, в Эль-Аджеле, терпя боль и умирая от истощения в пустыне, совершая поспешное бегство из Асьюта — везде он утешался надеждой, что скоро окажется на вилле, которая представлялась истинным раем, безопасным местом, где можно отдохнуть, помыться и восстановить силы после изнурительного пути. С каким нетерпением он ожидал этого момента — когда в его распоряжении будут огромная ванна, чтобы нежиться в ней, настоящий кофе, чтобы лениво его потягивать, и просторная постель, чтобы приводить в нее женщин.

Теперь об этом можно забыть — дорога в дом ему заказана.

Алекс провел на улице все утро, то медленно прогуливаясь взад-вперед, то сидя под оливковыми деревьями, на тот случай, если капитан Ньюман все же запомнил адрес и послал кого-нибудь обыскать дом. Галабею он приобрел на рынке напротив, зная, что, если кто-нибудь и придет, искать будут европейца, а не араба.

Показывать настоящие документы было серьезной ошибкой — сейчас это стало очевидным. Но доверять выполненным в Германии подделкам чуть ли не опаснее. Встречаясь с другими агентами, Вульф наслушался всяких ужасов о том, сколь грубые, бросающиеся в глаза ошибки допускала немецкая разведка: небрежная печать, бумага плохого качества, орфографические ошибки в английских словах. В разведшколе, куда его послали на курсы шифровки, ходили слухи, что каждый полицейский в Англии, увидев на продовольственной карточке определенный номер, способен вычислить в ее владельце немецкого шпиона.

Поэтому Вульф, взвесив варианты, выбрал тот, который показался наименее рискованным. Так или иначе, он совершил ошибку, и теперь ему совершенно некуда идти.

Он поднялся с земли, взял свои чемоданы и побрел по улице, думая о семье. Его мать и отчим умерли, трое сводных братьев и сводная сестра живут в Каире. Вряд ли они смогут его спрятать. Как только британцы выяснят имя владельца виллы, их тут же допросят. Это может произойти прямо сегодня; и даже если они решатся солгать ради спасения брата, их слуги не будут столь щепетильны. Кроме того, Вульф привык не слишком полагаться на семью. Когда умер отчим, Ахмед, как старший сын, получил дом и большую часть наследства, несмотря на то что он был европейцем и приемным, а не родным ребенком. В последовавших встречах с адвокатами новоявленный наследник отстоял свое право на имущество, и у родственников остался неприятный осадок от его поведения, а сводные братья сердились на Ахмеда до сих пор.

Если бы можно было остановиться хотя бы в отеле «Шепард»! Однако надеяться на то, что в полиции работают дураки, не следовало: все основные отели наверняка уже располагают описаниями внешности асьютского убийцы. Оставались только пансионы. Полиция, конечно, позаботится и о них, но все зависит от того, насколько тщательно будут проведены поиски. Поскольку в деле замешаны британцы, полиция, возможно, проявит чудеса дотошности. Тем не менее владельцы маленьких домиков для гостей, как правило, слишком заняты своими делами, чтобы уделять много внимания докучливым полицейским.

Вульф вышел из Гарден-сити и направился в южную часть города. С момента его последнего отъезда из Каира город стал еще более шумным. Теперь улицы пестрели еще и различного цвета и вида военной формой — не только британской, но и австралийской, новозеландской, польской, югославской, палестинской, индийской, греческой. Стройные и дерзкие египетские девицы в хлопковых платьях с тяжелыми украшениями успешно соперничали с краснолицыми, разомлевшими от жары европейскими дамами. Вульфу показалось, что теперь уже немногие женщины носят традиционную черную одежду и паранджу. Мужчины по-прежнему приветствовали друг друга в своеобразной манере: долго размахивали правой рукой, потом с громким хлопком пожимали друг другу руки и не разнимали их по меньшей мере минуту, а то и две, что-то втолковывая друг другу, при этом левую руку каждый держал на плече собеседника. Нищие и мелкие торговцы благоденствовали, извлекая выгоду из наплыва наивных европейцев. Вульф в своей галабее пользовался приятной неприкосновенностью, а вот бедных европейцев осаждали калеки, женщины с детьми, облепленными мухами, мальчишки, чистящие обувь, и торговцы, продающие все подряд — от бывших в употреблении бритвенных лезвий до гигантских чернильных ручек, рассчитанных, как они уверяли, на шесть месяцев использования без дозаправки.

Ситуация на дорогах значительно ухудшилась. Медлительные, кишащие паразитами трамваи были еще более переполнены, чем обычно. Пассажиры с риском для жизни цеплялись к ним снаружи, хватались за любые выступы, не опасаясь падения, втискивались в кабину к водителю или сидели на крыше, скрестив ноги. С автобусами и такси дело обстояло не лучше: видимо, в городе не хватало запчастей — автомобили в большинстве своем не имели стекол, моторы повсеместно чихали, отсутствовали «дворники». Вульф увидел на улице две машины такси: старенький «моррис» и еще более старый «паккард», которые давно уже окончательно вышли из строя, и теперь их таскали ослы. Единственными приличными машинами были чудовищные американские лимузины, принадлежащие богатым пашам, а также случайно завезенные в Египет перед войной английские «остины». С автомобилями соперничали запряженные лошадьми или мулами повозки, крестьянские тележки и домашний скот — верблюды, овцы и козы. Нахождение домашнего скота в центре города было запрещено самым бесполезным законом в египетском законодательстве.