Альфред Мюссе - Секрет Жавотты

• Название: Секрет Жавотты
• Автор: Альфред Мюссе
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1959

---

Подумай хорошенько, это ведь совсем не нужно. Если ты хочешь драться на дуэли, чтобы смыть пятно с твоей чести, при чем тут браслет? А если для тебя всего важнее браслет — к чему тогда дуэль? Если ты хоть каплю меня любишь, она не состоится.

— Я очень тебя люблю, но она состоится.

Продолжая спорить, братья дошли до магазина Фоссена. — Тристан хотел, чтобы Жавотта не пожалела о том, что согласилась на мену. Поэтому он выбрал красивую цепочку для часов и велел тщательно ее упаковать; он решил сам отнести ее Жа- вотте и, в случае., если она его не примет, дождаться ответа во что бы то ни стало. Видя, как брата радует мысль, что он скоро вернется со своим браслетом, Арман, думавший о другом, не предложил сопровождать его. Они условились встретиться вечером.

Когда они прощались, колесо открытого экипажа, мчавшегося с изрядным шумом, едва не задело тротуар улицы Ришелье. Необычайные, бросавшиеся в глаза ливреи кучера и слуги привлекали внимание прохожих, они оборачивались. В экипаже, небрежно развалясь, сидела г — жа де Вернаж, одна. Маркиза заметила обоих братьев и с покровительственным видом слегка кивнула им головой.

— О! — сказал Тристан, побледнев. — Видно, неприятель решил обозреть театр военных действий. Прекрасная дама отказалась от пресловутой охоты ради того, чтобы прогуляться по Елисейским полям и подышать парижской пылью. Пусть едет с миром! Она явилась вовремя. Я очень польщен тем, что вижу ее здесь. Будь я самовлюбленным фатом, я вообразил бы, что она приехала узнать, как мне живется. Отнюдь нет! Смотри, с каким аристократическим пренебрежением, превосходящим даже надменность Жавотты, она соблаговолила заметить нас. Бьюсь об заклад, она сама не знает, зачем приехала; эти женщины ищут опасности, как мотыльки — света. Пусть спит спокойно нынче ночью! Завтра я явлюсь к ее утреннему выходу, и тут мы посмотрим! Я заранее ликую при мысли, что такая гордыня будет сломлена таким оружием. Если б только маркиза знала, что сейчас я несу какой‑то девчонке подарочек, который даст мне право сказать: «Маркиза, ваши прелестные уста лгали, от ваших поцелуев веет клеветой», — что бы она сказала? Быть может, стала бы менее чванна, но не менее красива… Прощай, дорогой, до вечера.

Если Арман не стал больше отговаривать брата от дуэли, то отнюдь не потому, что счел невозможным предотвратить ее; но зная горячность Тристана, он решил, что всякая попытка воззвать к его рассудку, особенно в такой момент, окажется бесполезной, и предпочел избрать иной путь. Ему думалось, что Ла Бретоньер, его давнишний знакомый, — человек более спокойного нрава и что с ним легче будет сговориться. Арман замечал, что на охоте Ла Бретоньер ведет себя осмотрительно. Поэтому молодой человек тотчас отправился к нему, чтобы выяснить, не окажется ли с этой стороны больше шансов на примирение. Ла Бретоньер сидел один в своей спальне, обложенный связками бумаг; видно было, что он занят приведением в порядок своих дел. Арман выразил ему свое глубокое сожаление по поводу того, что два храбреца из‑за нескольких необдуманных слов (каких именно — оговорился Арман — ему неизвестно) будут драться на дуэли и затем угодят в тюрьму.

— Чем же вы задели брата? — спросил Арман Ла Бре- топьера.

— Честное слово — не знаю, — ответил Ла Бретоньер; как всегда серьезный, он казался несколько смущенным и то вставал, то снова садился. — Мне уже давно казалось, что ваш брат меня недолюбливает, но уж если говорить откровенно, то я должен вам признаться, что причина его нерасположения мне совершенно неведома.

— Не являетесь ли вы соперниками? Не ухаживаете ли Ьба за одной и той же женщиной?

— Честно скажу, нет; что касается меня, я ни за кем не ухаживаю и никак не пойму, чем объяснить то нарушение правил вежливости, которое позволил себе ваш брат.

— Вы никогда не ссорились?

— Никогда; впрочем, один раз мы повздорили; это было во время холерной эпидемии. За десертом господин де Бервиль стал утверждать, что заразная болезнь всегда приобретает характер эпидемии и пытался основать на этом ошибочном принципе общепризнанное различие слов «эпидемический» и «эндемический». Как вы сами понимаете, я не мог с этим согласиться, и я неопровержимо доказал ему, что эпидемическая болезнь может стать весьма опасной, не передаваясь путем соприкосновения. Спор был жаркий, это верно.

— И это все?

— Насколько я помню, да. Однако некоторое время назад, он, возможно, обиделся на меня из‑за того, что я уступил одному из моих родственников двух такс, которые очень ему нравились. Но что я мог сделать? Этот родственник случайно заехал ко мне; я повел его смотреть этих такс…

— И это еще не причина вцепиться друг в друга.

Признаюсь, на мой взгляд — тоже; вот почему я и говорю вам по чистой совести, что совершенно не понимаю, почему ваш брат нанес мне оскорбление.

Но если вы‑то ни за кем не ухаживаете, — сам он, пожа — луй, влюблен в маркизу, которая часто приглашает нас к себе

— Возможно, но я этого не думаю. Я не припомню, чтобы маркиза де Вернаж когда‑нибудь допускала или поощряла предосудительные домогательства…

Откуда вы взяли, будто речь идет о чем‑то предосудительном? Что дурного, если человек влюблен?

— Это сюда не относится; я только заявляю вам, что я лично ни в кого не влюблен и поэтому не могу быть ничьим соперником.

— Но раз так, значит вы не будете драться?

— Ну уж извините! Ваш брат оскорбил меня самым недвусмысленным образом: когда я вошел, он сказал мне, что, видно, без меня так же не обойтись, как без поста в марте месяце. Таких выходок не прощают; я должен получить удовлетворение.

— Неужели вы хотите рисковать жизнью из‑за пустой фразы)

— Положение очень серьезное. Не буду вдаваться в обсуждение причин, которые привели к этому вызову; он удивляет меня, потому что кажется мне необъяснимым, нелепым, но я не могу не принять его.

— Полноте! Мыслима ли такая дуэль? Ведь вы не сумасшедший, да и Бервиль тоже. Давайте, Аа Бретоньер, обдумаем все хорошенько. Неужели вы воображаете, что мне приятно смотреть, как вы оба безрассудно играете своей жизнью?

— Я человек не слабовольный — отнюдь нет! Но я и на кровожаден. Если ваш брат принесет мне извинения, сколько- нибудь приемлемые и подобающие случаю, я готов довольствоваться ими. Иначе — вы видите, вот мое завещание; я только что начал его составлять, как полагается.

— Что вы разумеете под «приемлемыми» извинениями?

— Я разумею… это само собой понятно…

— Но все‑таки…

— Подобающие случаю.

— Да объясните хоть как‑нибудь, что вам требуется.

— Так вот! Он мне сказал, что без меня, мол, так же не обойтись, как без поста в марте месяце, и я считаю, что дал ему Достойную отповедь. А теперь нужно, чтобы он взял свои слова обратно и заявил мне, при свидетелях, что ни март, ни пост не имеют ни малейшего отношения к господину Аа Бретонверу как таковому.

— Я полагаю, что брат не откажет вам в этом, если только он способен здраво рассуждать.

Переговоры не вполне удовлетворили Армана, но все же несколько успокоили его. Братья должны были встретиться на Гентском бульваре между одиннадцатью часами и полуночью. Арман еще издали увидел Тристана, расхаживающего крупными шагами и сильно взволнованного; не успел Арман раскрыть рот, чтобы передать условия примирения, которые поставил Ла Бретоньер, как Тристан схватил его за руку и крикнул:

— Все пропало! Жавотта издевается надо мной, браслета я не получил!

— Почему же?

— Почему? Откуда я знаю? Она непостоянна, как ласточка. Я пошел прямо к ней. Мне сказали, что ее нет дома. Я удостоверился, что это действительно так, и спросил, не оставила ли она чего‑нибудь для меня; горничная посмотрела на меня с недоумением. Я стал ее расспрашивать и выяснил, что у госпожи Розанваль обедал ее очкастый барон и еще кто‑то, по всей вероятности этот треклятый Ла Бретоньер; после обеда они расстались: Ла Бретоньер поехал к себе, а Жавотта с бароном отправились в театр, но на сей раз не в зрительный зал, а на сцену; затем горничная стала болтать всякий вздор — мешанину из всего того, что слуги подхватывают краем уха: «Мадам получила приятное известие; у мадам был очень довольный вид; мадам очень спешила, господа не стали дожидаться десерта, но послали в погреб за шампанским».

Выслушав все это, я вынул из кармана футляр от Фоссена и вручил его субретке с просьбой в тот же вечер незаметно передать его госпоже Розанваль. Я не старался вникнуть в смысл ее болтовни, а наскоро набросал записку и приложил ее к своему подарку. Затем я вернулся домой и просидел весь вечер, считая минуты, — ответа не было. Вот как обстоят мои дела. Девица теперь задумала неизвестно что; откажется ли она от своего но-, вого замысла, чтобы удружить мне? Какой ветер снова закру-. тил эту вертушку?