Елена Веселая - Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani

• Название: Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani
• Автор: Елена Веселая
• Издательство: АСТ, Астрель, Харвест
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-042147-8

Миллионы девушек во всем мире мечтают о том, с чем Марина сталкивается каждый день: о бриллиантах. Но не спешите завидовать: «лучшие друзья девушек» могут быть опасны. Марина узнает об этом, работая в одном из московских ювелирных магазинов. Ей придется пережить потери, кражи, предательство и разочарование, прежде чем найти свое место в жизни. И новую любовь…

---

У Майки глаза просто квадратные от ужаса. Никто не двинулся с места — нам же только что было запрещено разговаривать с ней! И уж тем более — прикасаться.

Ирина лежит на пороге минут пять, после чего, давясь злыми слезами, велит помочь ей встать. Катя с Майкой бросаются к ней. Она неловко встает, резким движением натягивает край юбки на порванный чулок, окидывает нас всех испепеляющим взглядом и удаляется. Мы чувствуем себя уже уволенными. Честно говоря, в таком напряжении долго продержаться будет нелегко.

С другой стороны, она должна быть довольна — ее распоряжения выполняются беспрекословно и буквально.

Мы с Майкой заканчиваем писать сводку далеко за полночь. Закрываем магазин и выходим на улицу. Последнее время мы мало разговариваем — совсем нет настроения. Но я все время чувствую, что Майка хочет спросить меня о Василии. Я о нем и думать забыла — неприятности последних дней заслонили все, размыли все мысли и ощущения.

Мы молча доходим до метро. Приближается час, когда, по словам одного моего знакомого, метро превращается в тыкву. Едем в пустом вагоне. Майка вдруг говорит:

— А можно, я у тебя переночую? А то мне страшно идти одной так поздно.

Я киваю. Мне до сих пор неприятно приходить домой в одиночестве. Да и Василий Федорович будет рад Майке — за время моей поездки в Базель они явно сдружились.

Мы пьем чай на кухне. Кот вспрыгивает Майке на колени и громко мурлычет. Предатель — хоть бы раз меня так встретил! Нет, со мной он всегда суров, как с прислугой, которая обязана его содержать. Тратить на меня эмоции он не намерен.

Есть, разговаривать, смотреть телевизор не хочется. Наконец я прерываю молчание:

— Даже не знаю, как мы будем дальше работать. Она нас в покое не оставит.

— А чего она к тебе так прицепилась?

— Это долгая история. Мы когда-то работали вместе.

— Что, чего-то не поделили?

— Ума не приложу. У меня поводов злиться на нее гораздо больше, чем у нее на меня. Она добилась всего, чего нет у меня: денег, положения, мужика, в конце концов.

— Да кому такой мужик нужен?

— Реально — нет. Но формально Павел, наверно, котируется на рынке завидных женихов.

— Не знаю… Я бы повесилась с таким! Он же зануда — у него это написано на роже. А от его ювелирных упражнений просто тошнит.

— Ну, тебе зануда, а Ирине нравится. Думаю, не только ей — уж больно самоуверенно он держится.

— А помнишь, как она ему по морде дала, а он сделал вид, что ничего не заметил? Фу, гадость! Слизняк какой-то!

— Может, их связывают не только личные отношения, но и бизнес? Я так и не понимаю, кто теперь наш главный хозяин.

— Судя по тому, кто торчит все время в магазине, это она. Он, слава богу, никуда не лезет. Мне, когда я его вижу, сбежать хочется. Он так смотрит, как будто я у него в гинекологическом кресле на приеме!

Я невольно хохочу.

— Правда-правда! Он даже в лицо не смотрит. Наверно, это у него профессиональное. Как будто говорит «Проходите. Раздевайтесь». Я бы к такому врачу ни за что не пошла. Мне кажется, он все время врет.

«Ничего себе, — думаю. — Майка-то у нас психолог. Разобралась в Павле раньше меня».

Видимо, я ее недооценивала. Всегда считала не слишком умной, живущей эмоциями. Не принимала в расчет могучую силу женской интуиции. Наверно, она права, когда говорит, что меня легко купить без денег — достаточно пригреть, выказать интерес. Майку же простым интересом не проймешь — она его вызывает буквально у всех. Научилась фильтровать мужчин — смотрит на них отточенным взглядом снайпера. Приходится себе признаться: я этому не обучена и, видимо, уже никогда не научусь.

Майка внезапно спрашивает:

— Он не звонил?

— Нет.

Мне не хочется говорить о Василии, но я понимаю, что она ждет именно этого. Чтобы избежать вопросов, я задаю их сама:

— Что тебе в нем так понравилось?

— Он добрый. Сильный. Красивый. Естественный. Ему не надо никому ничего доказывать. Мне с ним весело и спокойно.

Весело? А я не знала, о чем с ним говорить. Ничего веселого, во всяком случае, в нем не нашла.

— Да у тебя все веселые! Что Сашка, что Валера.

— Нет, Василий другой. Он веселый не потому, что хочет рассмешить, себя показать. У него душа легкая.

Еще немного, и Майка заговорит стихами. Я не заметила, как из снисходительно-покровительственного мое отношение к ней становится уважительным. Я удивлена не меньше, чем если бы выловила говорящую рыбку.

Я стелю Майке на диване. Как только расправляю простыню, на нее вспрыгивает Василий Федорович и располагается по-хозяйски. Теперь его не выгонишь никакими силами. Наверно, правильно, что у меня нет детей. Я даже кота не смогла воспитать.

14 апреля, пятница

Славка приносит фотографии Ирины для каталога. Должна признать — она выглядит вполне прилично: Славка обработал снимки на компьютере в технике, напоминающей живопись. Резкие черты и высокомерное выражение лица ушли, в глазах появился романтичный блеск. Но главное — украшения выглядят прекрасно. Славка признался, что снимал их отдельно, а потом на компьютере наложил на фотографии Ирины. Правду говорят — ничто так не красит женщину, как Photoshop.

Ирина в восторге. Ей уже хочется подарить каталог всем своим знакомым. Она посылает Катю узнавать насчет типографии, Майку сажает за составление списка рассылки. Мне, как всегда, приготовлено самое неприятное.

— Через неделю поедешь в Милан за товаром.

Я вспоминаю «туалетную растаможку», и мне становится плохо. Неожиданно для самой себя я говорю:

— Я не поеду.

— Что значит — не поеду? Делай, что тебе говорят!

— Я не хочу рисковать.

— Чем это ты рискуешь? Можно подумать, у тебя семеро по лавкам сидят.

— Мне это занятие не нравится. Контрабанда не входит в мои обязанности продавца. И заставить меня никто не может.

— Что входит в твои обязанности, определяю я. Если я говорю, что надо ехать, значит, поедешь.

— Нет.

— Тогда собирай вещи. Ты уволена. Катя, проследи, чтобы через час духу ее здесь не было. И смотри, чтобы ничего не пропало!

Ну, вот и все. Второй раз Ирина лишает меня работы. Правда, есть разница: десять лет назад мне казалось, что жизнь кончена. Сейчас я нахожу в себе силы улыбнуться. Я выхожу на свободу.

Может, потом я об этом пожалею. Но сейчас я не испытываю ничего, кроме чувства глубочайшего облегчения. Все равно у меня ничего хорошего с Ириной не получилось бы.

Единственное, чего я не понимаю — почему спустя столько лет она продолжает меня клевать? По всем показателям она должна торжествовать: деньги, успех, личная жизнь — все у нее сложилось гораздо лучше, чем у меня. Оснований для чувства полной победы более чем достаточно. Чем же я ее так задеваю, что она до сих пор не может спокойно пройти мимо меня?

Звоню Ленке. Она в трауре — поехала, как всегда, в выходные навестить Иван Иваныча, а он ее в дом не пустил. «Я не один», — говорит. Она во всем винит себя — мол, слишком навязывалась. Не мудрено, что он испугался. Теперь она разрывается между двумя вариантами: позвонить ему и извиниться или дождаться, когда он сам позвонит. Я бы предпочла, чтобы она не делала ни того, ни другого — ну не нравится мне этот Иван, и все тут! Ленку жалко — она ломится напролом там, где нужно плести кружева. Вот бы ее к Майке на выучку!

Я сообщаю ей свои новости. Она в шоке.

— И что ты будешь делать?

— Пока не знаю.

— А знаешь, это даже хорошо. Ты наконец-то сможешь оглядеться, попробовать что-то еще. Сколько можно с высшим образованием за прилавком стоять?! Ты же про украшения знаешь столько, сколько не знает ни один журналист. Может, попробуешь написать что-нибудь? Я смогу пристроить тебя в журналы!

Я молчу. Я даже думать сейчас не могу про драгоценности, не то что писать про них. А осмотреться действительно надо. Я всю жизнь плыла по течению, оказывалась там, куда меня выносила волна. Может быть, впервые передо мной встает необходимость самостоятельного решения. И именно в этот момент мне ничего не приходит в голову.

Будем ждать, когда появятся яркие мысли. Надеюсь, не слишком долго — конечно, я какое-то время проживу на ограниченном рационе, заодно похудею, а вот коту надо что-то есть. Он мне слова не давал быть со мной и в горе, и в радости, разделить со мной все невзгоды безработицы. И объяснить ему ухудшение качества жизни я не смогу.

Я сижу перед выключенным телевизором и пытаюсь думать. Василий Федорович примостился рядом и гипнотизирует меня своими оранжевыми глазищами. Совсем недавно я вот так же сидела здесь, мучительно соображая, где взять денег за пропавшие сережки. Тогда положение казалось мне безвыходным. Но у меня была работа. Сейчас нет и ее.

Тогда мне на помощь прилетел ангел. А я его не узнала. Фактически выгнала из дома. Сейчас мне впервые в жизни хочется, чтобы кто-нибудь взял на себя мои проблемы. Хотя бы на словах успокоил.