Елена Веселая - Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani

• Название: Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani
• Автор: Елена Веселая
• Издательство: АСТ, Астрель, Харвест
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-042147-8

Миллионы девушек во всем мире мечтают о том, с чем Марина сталкивается каждый день: о бриллиантах. Но не спешите завидовать: «лучшие друзья девушек» могут быть опасны. Марина узнает об этом, работая в одном из московских ювелирных магазинов. Ей придется пережить потери, кражи, предательство и разочарование, прежде чем найти свое место в жизни. И новую любовь…

---

И это при том, что он просто ангел терпения. Я смотрю на него с особенной нежностью. Скоро, Василий, мы с тобой будем есть только сухой корм. Если, конечно, я не найду серьги. Или хотя бы деньги. Тогда можно будет сказать, что серьги просто продала.

Где взять 25 тысяч?

Так. Спокойно. Таких людей не много, но они есть. Звоню Ленке. Она — человек конкретный, охать и ахать не будет. Насчет денег — это не к ней. Ее жизнь — волшебное поле халявы, но зарплата при этом не больше моей. Если она чем и может помочь, то советом.

Рассказываю ей обо всем — и о серьгах, и об Ирине. Почему-то совпадение этих двух событий кажется мне особым цинизмом судьбы.

— Что скажешь в магазине?

— Ну, не знаю. Скажу, что серьги взяла клиентка показать мужу. У нас обычно так и делают, ничего в этом особенного нет.

— Это даст тебе неделю, — говорит она деловито и безжалостно.

Ленка считает, что лучше занимать у женщин — они потом ничего не хотят, кроме возврата денег. С мужчинами же не всегда ясно — должна ли ты им что-то еще? И если да, то ждут ли они, что ты им и долг вернешь, и за любезность заплатишь? Или если хорошо заплатишь, то можно и долг не отдавать? Еще она точно знает, что мужчин ни о чем просить нельзя — им важна свобода маневра. Вроде как они сами решили помочь, без просьб, слез и нажимов. Женщина, которая хочет добиться своего, должна быть без лишних проблем — веселая, забавная, ласковая, всем довольная. То есть мне в моем нынешнем состоянии рассчитывать не на что.

Среди моих знакомых много богатых женщин. Проблема в том, что почти все они — клиентки магазина. Попросив у них денег, я потеряю их навсегда. Мне, правда, все равно терять — не клиенток, так работу.

Звоню хозяйке школы телохранителей. Знаю ее давно, общаемся мы редко, но почему-то она испытывает ко мне доверие — я в курсе ее жизни. Подозреваю, что лишь в общих чертах, но мне и без подробностей достаточно. Особенно когда она говорит о своей работе. Сейчас главное — придумать, зачем мне нужны деньги. Правду сказать не могу.

Ольга мне рада. Я начинаю преувеличенно бодро: — Что-то вы у нас давно не были. У нас столько новостей, новые коллекции. И как раз то, что вы любите…

Я почти не рискую. Я знаю, что Ольга эту тему не поддержит. Она не равнодушна к драгоценностям, но характер ее работы диктует строгий стиль, от которого она не может отступить. «Представляете, мне люди доверяют свою жизнь, а я сижу перед ними вся в бриллиантах», — сказала мне она при первой встрече. Иногда на нее находит игривое настроение, и она беспорядочно накупает себе бантиков и цветочков. Откладывает до лучших времен. Судя по интенсивности ее работы, эти времена никогда не наступят.

Я еще несколько минут беспечно чирикаю в трубку, пока не понимаю, что Ольга с ее правоохранительной интуицией уже чувствует, что цель моего звонка — другая. Отступать некуда.

— Ольга, знаете, я, наверно, квартиру куплю. Подвернулся такой вариант — грех упускать! В доплату к моей нужно всего 25 тысяч. Вы не могли бы мне одолжить?

— Знаете, я бы с удовольствием, но у меня правило — я не даю в долг.

Я пытаюсь еще немного продержаться на светской волне, но знаю — я позорно провалилась. Ольга видит меня насквозь — у нее глазомер следователя по особо важным делам.

Ладно. Звоню другой знакомой. Когда-то мы встречались в Женеве, куда муж услал ее рожать. Познакомились на набережной Монблан, где она каждый день выгуливала свой живот. Сейчас у нее свой магазин одежды недалеко от нашего. Она меня несколько раз звала к себе работать по старой дружбе, но мне тогда настолько не хотелось никаких напоминаний о Швейцарии, что я отказалась. Ей я плету про то, что хочу, наконец, купить машину.

— Ой, ты знаешь, мне скоро ехать на закупки новой коллекции. Я всегда говорю, что наша общая проблема — вечная нехватка одного нуля в любой сумме! А ты в кредит не пробовала?

Так. Врать я, видимо, совсем не умею. Придется попробовать мужской вариант.

Я гоню от себя мысль об Алексе. При расставании он сказал мне, что я всегда могу рассчитывать на его помощь. Как будто знал, что она понадобится. Он всегда говорил мне, что одна я не проживу и что все мои потуги на самостоятельность могут осуществиться лишь при хорошо обеспеченных тылах. Одним словом, как собака на длинном поводке — когда гуляешь, кажется, что на свободе. Но за едой все равно приходишь на кухню.

Для меня нет ничего страшнее, чем позвонить ему. Это бы означало полный крах — я не могу жить самостоятельно, возвращаюсь в полное эмоциональное рабство. Я знаю — стоит мне услышать его голос, как я буду ждать его звонка с утра до вечера каждый день, обмирая от ожидания и впадая в депрессию от неслучившегося.

И тут я вспоминаю о Валере. Брат моей близкой подруги, нефтяник (не сам, конечно, у скважины стоит, но занимает крупный пост в уважаемой компании), завидный холостяк, все никак не устаканивающийся — личная жизнь категорически не клеится. То есть нравятся ему девушки красивые и ветреные, а им нравятся больше всего его деньги. Он уже и сам в этом настолько убежден, что никому не верит. Уверен, что нормальные женщины в этом мире кончились, но поисков не прекращает. Каждую новую свою пассию он сначала сметает могучим ураганом обаяния и красноречия, а потом умучивает подозрениями и придирками. Расставаясь с очередной дамой сердца, он бывает безутешен. И как Карлсона, спасти его может лишь банка варенья. В его случае это новый Bentley.

У меня с Валерой отличные отношения, он меня зовет «мама» (намекает, гад, что я на пару лет старше) и делится перипетиями своих похождений. Ему я могу рассказать все, как есть. Он реагирует быстро и по делу.

— Приезжай сегодня ко мне во двор. Мы там с друзьями-олигархами вспоминаем молодость. Прямо на детской площадке, часов в семь.

В семь часов я сижу на обледеневшей лавочке во дворе сталинского дома на Кутузовском проспекте. Темно. Замечаю несколько вполне неплохих машин, припаркованных друг за другом. В них сидят люди. Греются, наверно. Наконец появляется мой приятель в дубленке нараспашку — мне он всегда напоминал Пьера Безухова, такой же большой, умный и добрый. Его приход служит сигналом для остальных — они вываливаются из своих машин и устремляются к детской площадке.

Некоторых я узнаю — хозяин телефонной компании, главный редактор авторитетной деловой газеты, парочка депутатских лиц, мелькающих в прессе… Все, кроме редактора, в костюмах, при галстуках. Явно с работы.

С ними девушки, кокетливо кутающиеся в шубки и хихикающие от предвкушения необычности праздника.

Вскоре на аккуратно расстеленной газетке появляются соленые огурчики, шпроты, черный хлеб, ливерная колбаса и много водки. Ножей нет, банки вскрываются кое-как, «олигархи» лезут в них пальцами. Нить беседы я утрачиваю сразу и безвозвратно. Они «трут» что-то свое, часто выпивают, то и дело вспыхивают мелкие выяснения отношений (особенно достается владельцу телефонной компании — по этому поводу всем есть что сказать), но свары подавляются могучим Валериным окриком: «Мы собрались тут, и нам хорошо. А кому не хорошо, может проваливать».

Время от времени от машин подбегают шоферы с трубкой — господа отдыхающие вспоминают молодость по полной программе. Тогда не было мобильных телефонов — значит, их нужно оставить в машине. Но жизнь властно требует свое, и особо важные звонки подносят к столу. Отдыхающие морщатся, всячески выражают недовольство, но уже через несколько секунд, забыв о присутствующих, начинают громко «решать проблемы». Над детской площадкой разносится сочный мат.

Я пытаюсь поймать Валерии взгляд. Он — режиссер этого действа. Мешать ему в момент наивысшего раскрепощения, какое он только может себе позволить, я не хочу. Тихонько прощаюсь и ухожу.

Валера ловит меня на углу.

— Прости, малыш. Я что-то устал сегодня. Позвони как-нибудь потом, ладно? Что-нибудь придумаем.

9 января, понедельник

— Ой, какое милое платьице! У меня когда-то было такое. Я его так любила. Надеюсь, скоро такие снова войдут в моду!

Сегодня мы в магазине вдвоем с Катей. Я так привыкла к ней, что даже не реагирую на ее язвительность. Катя никогда и никому не сказала ничего приятного. Вернее, такого, что могло бы быть воспринято как однозначный комплимент. Она работает здесь дольше всех и поэтому считает себя главной. В этой мысли ее утверждает еще и то обстоятельство, что она — дама из «высшего общества». Вернее, была когда-то. Она была прочно замужем за успешным бизнесменом. Ее знали во всех ювелирных магазинах Москвы и Парижа — она была ударной клиенткой, действительно разбиралась в камнях и собрала большую коллекцию украшений, которые любила демонстрировать подругам.

Все кончилось в одночасье — муж увлекся актрисой из сериала, с которой познакомился на благотворительном балу. Интересно, что Катя была там с ним, сверкая бриллиантами и ни о чем не подозревая. Все решилось в тот момент, когда она направилась в туалет, всего на несколько минут ослабив бдительность и оголив границу.