Маргарет Трумэн - Убийство в ЦРУ

• Название: Убийство в ЦРУ
• Автор: Маргарет Трумэн
• Издательство: АСТ
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1996
• ISBN: 5-88196-911-1

Красавица Барри Мэйер, вашингтонский агент по приобретению авторских прав, скоропостижно скончалась в лондонском аэропорту Хитроу перед вылетом в Будапешт. Ее лучшая подруга Коллетт Кэйхилл уверена, что причина смерти — не в сердечной недостаточности, как утверждают врачи. Пытаясь разгадать тайну гибели приятельницы, Коллетт занялась поисками исчезнувшего в аэропорту портфеля с документами, и на этот раз угроза нависла над ее жизнью…

---

Беседа по молчаливому обоюдному согласию перешла на темы поживее. Мелисса попросила Кэйхилл рассказать ей про ее дружбу с Барри. Коллетт припомнила кое-что, причем некоторые истории вызвали у Мелиссы сердечный смех, чему способствовал также (отметила мысленно Кэйхилл) и выпитый второй коктейль.

Когда с обедом было покончено, Кэйхилл завела речь о мужчинах в жизни Барри. Ее вопрос вызвал улыбку на лице матери.

— Слава Богу, — сказала она, — пример отца не отбил у нее вкус к мужчинам на всю оставшуюся жизнь. Любовная сторона ее жизни была весьма активной. Но ты должна знать об этом больше меня. Такими вещами дочери не очень-то охотно делятся со своими матерями.

Кэйхилл отрицательно тряхнула головой:

— Нет, Барри не рассказывала мне о своих приятелях-мужчинах, что называется, в подробностях, хотя про одного сказала, про капитана с прокатной яхты с Виргинских островов. — Она подождала, чем ответит на это мать, но ответа не последовало. — Эрик Эдвардс. Вы о нем не знали?

— Нет. Это недавнее знакомство?

— Да, — кивнула Коллетт, — думаю, она встречалась с ним вплоть до самого дня ее смерти. Барри открылась мне на сей раз: она до безумия любила его.

— Нет, как раз о нем я ничего не знала. Знаю, был психиатр, к кому она наведывалась. — Кэйхилл едва не назвала имя, но вовремя спохватилась.

— Наведывалась как к врачу?

— Да. — Мать сделала кислую гримасу. — Какое-то время. Я была решительно против этого, против ее желания прибегнуть к лечению, при котором приходилось раскрывать душу перед незнакомым человеком.

— Так ведь, — сказала Кэйхилл, — учитывая детство Барри, может, такое лечение ей лучше всего подходило. Разве ее не показывали врачам до того, как она стала наведываться к тому психиатру? Как, вы сказали, его зовут?

— Толкер, Джейсон Толкер. Нет, раньше я не видела в том никакой необходимости. Думаю, это мне нужно было лечение, учитывая ту боль, что накапливалась во мне все эти годы, только не верю я всяким психологам. Людям следует уметь самим управляться с собственными чувствами. Ты не согласна?

— Ну… из того, что вы сказали, я поняла, что они встречались и… не только как врач с пациенткой.

— Да, и относилась я к этому с брезгливостью. Представляешь, целый год, даже больше, ходить к кому-то, сообщать ему о самых интимных тайнах, а потом с ним же и на свидания отправляться! Он, наверное, ее за дурочку считал.

Кэйхилл задумалась на минутку, потом спросила:

— Барри любила того психиатра?

— Не знаю.

— А вы с ним были знакомы?

— Нет. Свою личную жизнь Барри от меня таила. Полагаю, это тянется от ее детской потребности прятаться от отца.

— Я, по правде говоря, не знаю ни о каких других мужчинах в жизни Барри, — сказала Кэйхилл, — если не считать ребят, которые ухаживали за ней в колледже. Вы же знаете: было время, когда мы совсем друг друга из виду потеряли.

— Да. Еще и этот малый в конторе, Дэйвид Хаблер, к кому, мне кажется, у нее был интерес.

Это было новостью для Кэйхилл, и она подумала, правильно ли мать все поняла. Спросила, действительно ли Барри принимала ухаживания Хаблера.

— Точно не знаю, к тому же она представила его мне, а сей факт означает, что ее интерес не был романтическим. — Неожиданно она сделалась гораздо старше на вид, чем была в начале обеда. — Все это теперь, когда она мертва, лишь вода, льющаяся через край, не так ли? Все впустую. — Она выпрямила спину, словно что-то вдруг осознав, и глянула прямо в глаза Кэйхилл. — Ты действительно не веришь, что Барри умерла от разрыва сердца?

Кэйхилл медленно повела головой из стороны в сторону.

— Тогда из-за чего же? Не хочешь ли ты сказать, что кто-то убил ее?

— Мелисса, я не знаю. Знаю только, что у меня в голове не укладывается факт, что она умерла так, как, говорят, она умерла.

— Надеюсь, что ты ошибаешься, Коллетт. Уверена, что ты ошибаешься.

— Надеюсь. Я рада, что мы собрались пообедать вместе. Мне было бы приятно не терять с вами связи, когда я вернусь обратно в Вашингтон.

— Ну, разумеется, было бы очень мило с твоей стороны. Поужинаем вместе?

— Охотно.

Они спустились на гаражную автостоянку в подвале и остановились у «кадиллака» Мелиссы Мэйер. Кэйхилл спросила:

— Когда вы видели Барри в последний раз?

— За ночь до того, как это произошло. Она у меня останавливалась.

— Она у вас?

— Да, мы мило и спокойно поужинали вместе, прежде чем она полетела дальше. Барри слишком много ездила. Ума не приложу, как она умудрялась голову не потерять со всеми этими поездками.

— В тот раз у нее было сумасшедшее расписание. А вещи у нее были с собой?

— Вещи? Багаж? Да, припоминается, вещи были. Она собиралась ехать прямо в аэропорт, но потом решила сначала заехать в контору утрясти кое-какие дела.

— Что за вещи у нее были?

— Обычный багаж, один такой чехол с вешалкой для одежды и чудесный кожаный чемодан на колесиках. Ах да, еще, как всегда, портфели.

— Два портфеля?

— Нет, один, «дипломат», который она всегда носила. Я подарила его ей на день рождения несколько лет назад.

— Понятно. У вас в тот вечер она вела себя как-нибудь необычно? Жаловалась, что плохо себя чувствует, может, по ней видно было, что она нездорова?

— Что ты, что ты, вовсе нет, мы провели восхитительный вечер. Она казалась очень бодрой и уверенной в себе.

Женщины пожали друг другу руки на прощание и выехали со стоянки каждая в своей машине. Вместе с ними из гаража выехала третья машина и последовала за Кэйхилл.

Вернувшись в гостиницу, Коллетт позвонила Дэйвиду Хаблеру. Они договорились встретиться в баре гостиницы «Четыре времени года» в четыре. Затем она позвонила на Виргинские острова, узнала номер компании «Эдвардс: яхты внаем» и дозвонилась до секретарши, которая уведомила ее, что мистер Эдвардс несколько дней будет в отъезде.

— Ясно, — сказала Кэйхилл. — Вы не знаете, хотя бы приблизительно, когда он вернется? Я звоню из Вашингтона и…

— Мистер Эдвардс в Вашингтоне, — сообщила молодая женщина, в голосе которой слышался островной акцент.

— Прекрасно. А где он остановился?

— В «Уотергэйт».

— Спасибо, большое вам спасибо.

— Простите, мэм, повторите, как вас зовут?

— Коллетт Кэйхилл. Я была подругой Барри Мэйер. — Она подождала, но ни одно из имен не вызвало отклика у островитянки.

Коллетт дала отбой и тут же, позвонив в гостиницу «Уотергэйт», попросила соединить ее с мистером Эдвардсом. В номере никто не ответил.

— Не хотите ли передать ему что-нибудь?

— Нет, благодарю. Я позвоню позже.

13

Кэйхилл сидела в громадном фойе джорджтаунской гостиницы «Четыре времени года» и поджидала Дэйвида Хаблера. Пианист наигрывал на рояле классические мелодии, приглушая особо тонкие пассажи так же, как сидевшие за широкими столами переходили в разговорах на шепот, затрагивая деликатные темы.

Кэйхилл вглядывалась в лица хорошо одетых мужчин и женщин. То были лица власти и денег — причины и следствия (возможно, и в обратном порядке): темные костюмы, меха, лакированная обувь, минимум жестов, удобные позы. Это был их мир. Правда, не для всех, и разница нигде так отчетливо не различима, как в Вашингтоне.

Связаны ли эти люди, окружавшие ее сейчас, с политикой и правительством? Испокон веков считалось: в Вашингтоне все работают в основной столичной отрасли — в правительстве. Теперь это, Кэйхилл знала, уже изменилось — и к лучшему.

Когда она училась в колледже, ей казалось, что каждый совершеннолетний молодой человек работает или в агентстве, или у конгрессмена, или в комитете политических действий и что все разговоры вокруг тяготеют к политике. Было время, когда это ей настолько осточертело, что она всерьез собиралась перевестись в другой колледж, в другой конец страны, чтобы окончательно не зациклиться на всем этом. Не перевелась, и кончила тем, что сама оказалась на государственной службе. А что, если? Глупая игра. Вот она, реальность: она работает на Центральное разведывательное управление, потеряла подругу, а теперь сидит в Вашингтоне и пытается выяснить, что произошло с подругой, — выяснить и для себя, и для своего хозяина.

Поджидая Хаблера, она вдруг осознала, что забыла или по крайней мере выбросила из головы эту вторую причину своего пребывания тут.

Ее официальное задание — взять «отпуск» и использовать его для того, чтобы «неофициально» добыть побольше сведений о смерти Барри Мэйер, — было дано ей так небрежно, так походя, как будто и в самом деле не имело никакого значения, что ей удастся обнаружить. Но ее не проведешь. Какие бы скрытые пружины ни подтолкнули Мэйер к смерти, все они упирались в «Банановую Шипучку», вероятно, важнейшую и честолюбивейшую тайную операцию из всех когда-либо затевавшихся Компанией. То, что смерть Мэйер каким-то образом нанесла ущерб операции и ее проведение решили теперь ускорить, добавляло нетерпения — и именно нетерпение охватывало сейчас Кэйхилл.