Оскар Милош - Мигель Маньяра

• Название: Мигель Маньяра
• Автор: Оскар Милош
• Жанр: Драматургия

Оскар Милош

МИГЕЛЬ МАНЬЯРА

О. V. de L. MILOSZ

OEUVRES COMPLETES

III

MIGUEL MANARA

Mystere en six tableaux

PARIS

EDITIONS ANDRE SILVAIRE

Оскар Милош

МИГЕЛЬ МАНЬЯРА

(в шести частях)

"Книжный мир экумены" © 2012

Христианская Россия «La Casa di Matriona»

В этой серии выпущены:

Томас Элиот «Камень» (пер. с англ.), 1997

Поль Клодель «Извещение Марии» (пер. с франц.), 1999

На обложке:

D. Velasquez «Juan de Pareja», 1649

Metropolitan Museum, New York

Центр распространения: Духовная Библиотека 127434, Дмитровское шоссе, д. 5/1-130 Тел. [phone]

© Fraternita di Comunione е Liberazione

Введение JI. Джуссани © Пьерлуиджи Колоньези

Вступительная статья © «Христианская Россия», 2000 Издание на русском языке Italy, 24068, Seriate (Bergamo), v. Tasca

ISBN 5-94270-001-X

---

В 1931 г. Милош получил французское гражданство и был награжден орденом Почетного Легиона. Его литературные интересы теперь сосредоточены на изучении литовских преданий и Библии. К первому направлению относятся «Сказки и побасенки старой Литвы» (Contes et Fabliaux de la vieille Lithuanie, 1930); «Литовские сказки моей матушки Гусыни» (Contes lithuaniens de ma Mere L'Oye, 1936); «Истоки литовской нации» (Les Origines de la Nation lithua- nienne, 1937). Ко второму — «Иберийские истоки еврейского народа» (Les Origines iberiques du peuple juif1933); «Разгадка Апокалипсиса Иоанна Богослова» (L'Apocalypse de Saint Jean dechiffree, 1933); «Ключ к Апокалипсису» (La Clefde VApocalypse, опубликован за счет автора в 1938 г.).

В 1938 г. Милош переезжает в маленький домик в Фонтенбло, где занимается разведением своих любимых птиц; он говорил: «Интересны на свете только птицы, дети и святые»[12]. В этом доме Милош и умер 2 марта 1939 г.

Сочинения

Разумеется, разглядеть внутреннее единство поэтического творчества нелегко. К тому же в случае с Милошем мы не располагаем его признаниями или дневниковыми записями; приходится основывать свои выводы на самих сочинениях. Дело это, однако, не безнадежное, поскольку сам Милош снабдил нас указаниями и на периодизацию своего творчества, и на «красную нить», сквозь него проходящую. Опериодизации он писал в письме от 26 апреля 1933 г.: «Так некоторые натуры с юности и до старости получают необходимую пищу для своей неугасимой страсти: сначала поэзия, затем метафизика и, наконец, наука — но наука истинная, наука, взыскующая божественного и влюбленная в него»[13]. Что же касается «красной нити», то ее без труда можно разглядеть в слове «Любовь» (с большой буквы!), которое постоянно звучит в сочинениях Милоша и в комментариях к ним. Пользуясь этими двумя ключами для истолкования, мы и попытаемся набросать краткий очерк творчества Милоша, следуя хронологическому порядку.

Первый сборник «Поэма упадка», вышел в 1899 г.; поэту было только 22 года, и книжка была встречена с интересом во французских поздне–символистских кругах. Она состоит из двух частей; вторая — по мнению всех критиков, менее примечательная, — носит то же название, что и весь сборник. Первая, в которую входят 17 стихотворений, называется «Женщины и призраки»; это словосочетание уже заключает в себе главную тему — поиски истинной любви, «любви огромной, сумрачной и нежной», что и будет составлять основу всего творчества Милоша. В самом этом названии уже просматривается определенный образ движения: женщина — его отправная точка, но она оказывается призраком, и начинается новый этап поисков, тот, что будет со всей очевидностью описан как раз в «Мигеле Маньяре».

«Семь одиночества вышли в свет в 1906 г.; сочинение «остается в русле декаданса, хотя невыносимая ностальгия по утраченной стране [Литве его детства], лежащая в основании всей лирики Милоша, порой придает этим стихам звучание, роднящее их с благородными образцами более ранней чистоты, к которой так часто обращается современная поэзия»[14]. Даже самые благожелательные критики отмечают, что стихам этим свойственно «красноречие несколько напыщенное»[15], хотя среди них встречаются и лучшие милошевские страницы: «Все мертвые пьяны» и «Ка- ромама». Третья часть сборника содержит в себе «Сцены для"Дон Жуана"», о которых мы поговорим, когда дойдем до «Мигеля Маньяры».

Как уже было сказано, «Посвящение в любовь» (1910) — единственный роман, написанный Милошем; на самом деле неясно, стоит ли определять это сочинение так — или, как делал сам автор, называть его «поэмой». Милош прибегает здесь к прозе, но в этой прозе постоянно встречаются ритмические фигуры, присущие поэзии. Главной темой здесь служит изгнание, и излагается она в одном бесконечном монологе главного героя, графа Пинамонте. Сюжет помещен в столь же расплывчато обрисованный XVII век и повествует о классическом «либертине» — прообразе нигилиста более поздних времен; он встречает наконец свою любовь в лице Аналены де Мероне. Но эта женщина, конечно, — не лучезарная и чистая Джиролама из «Мигеля Маньяры». Это просто «потаскуха». Я употребляю этот грубый язык, потому что его выбрал Милош, который заставляет своего героя (и самого себя, поскольку роман глубоко — по внутренним настроениям, если не по внешним рассказанным в нем фактам, — автобиографичен) пройти через самые рискованные сексуальные приключения, прежде чем обрести смутную догадку о мистической, божественной любви.

Письмо этого романа–поэмы очень сложное, так что невозможно даже в общем проследить ход мысли главного героя, терзаемого одиночеством, затем жаждой обладания, затем ревностью, затем эстетическим восторгом от музыки, затем, наконец, восторгом моральным от дел милосердия. Как подсказывает само название, речь идет о настоящем посвящении, то есть введении — через любовь нечистую, откровенно непристойную — в более высокое измерение любви и, как следствие, всего представления о себе самом и о жизни в целом. Эта мысль, пронизывающая роман, часто подчеркивалась критиками, и сам автор высказывает ее на первой странице: «О моей жизни я мало что могу вам рассказать. Детство мое не знало любви; юность не вкусила сладостных плодов страсти; и на пороге старости зрелость отлетает от меня, не оставив воспоминаний дружбы. У меня никогда не было иной заботы, кроме как заполнить множеством сумасбродств то место, которое любовь оставила пустым в моем сердце; ибо там, куда не нисходит нежность, появляются язвы лжи, безумия и мерзости. Даже сладострастие мое всегда было лишь развратом воображения. Моя горькая, больная кровь долго несла по жилам римский разврат и пепел Содома. Жестоко обманутый в моих поисках чистой любви, я мстил за свою душу, оскверняя свое тело. Постыдное мое сластолюбие стекало по плоти ребенка, как капает из цветка отвратительная слюна октябрьских слизней. Я искал любви повсюду, где только мог надеяться ее найти; и оставался одинок в толпе слепых и глухих»[16].

Но есть и другое прочтение; на мой взгляд, оно не менее важно и не меньше предвосхищает ту тему, к которой Милош будет постоянно обращаться впоследствии, — противостояние разума и чувства. Разумеется, Милош, будучи католиком, не мог дуалистически противопоставлять эти два начала или отдавать одному предпочтение перед другим. Однако весь роман пронизан повторениями той мысли, что разум не способен к верному познанию, если не идет рука об руку с чувством; под этим словом Милош подразумевает интуицию (влияние Бергсона?), страсть, мистическое прозрение, молитву. Перечитаем другие отрывки. Выразив с нарастающим восторгом изумление от своей любви с Аналеной (глава кончается оргиасти- ческим возгласом: «Экстаз, экстаз! Вечный экстаз!»), герой заявляет, что такое напряжение чувств нельзя передать словами «пустыми, зараженными разумом», но позже признается, что с течением лет его «жестокий разум все- таки примешал каплю смешного к воспоминанию о тех нежных и мимолетных днях». Тем не менее, «восторг, который я тогда испытывал, мне и сегодня кажется скорее чрезмерным в проявлениях, чем безумным по сути»; потому что — «не одной ли любви я обязан всем своим запоздалым познанием, которого тщетно искал в пыльных томах, написанных людьми? Не она ли научила меня искать соль земли там, где еще есть надежда ее найти?»[17]. Это и есть та «мудрость любви», которая выше чисто рассудочного знания.

То, что мы имеем здесь дело не с банальным сентиментализмом, становится очевидно из концовки романа. Пинамонте, пройдя через все этапы страсти, расстается с любовницей, покидает Венецию — сцену, на которой разворачивалось его роскошное и ужасное приключение, и на корабле, уносящем его далеко оттуда, предается итоговым размышлениям. В них соединяются пути любви и оправдание не сводящегося к рассудку познания: «Широким крестным знамением я объял красоту моей нежной Венеции, печаль былого счастья, жизнь и смерть Аналены Водительницы. И плоть моя трепетала от сладострастия молитвы. Быстро летит свет небесный, еще быстрее — ум человеческий; но истина, открывающаяся чувству, превосходит быстротой и солнце и мысль. Я внезапно почувствовал, что один, один с самим собой. Молитва стерла с моих губ вкус того червивого плода, что любовь сорвала в Раю, зараженном Адамовой чумой. Я понял, почему Бог не хочет больше, не может больше показывать лик Свой человеку, почему любовь между тварями не есть больше присутствие Бога живого»[18].

Как поэтические сборники, так и роман отныне прокладывают путь к шедевру; особняком здесь стоят только «Стихии» (1911), содержащие, впрочем, стихи, написанные ранее уже опубликованных. «Мигель Маньяра» публикуется в номерах 45–46 «Нувель Ревю Франсез» за 1912 год, а затем в 1913 г. выходит отдельной книжкой. Театральная премьера состоялась 28 февраля 1914 года. Второе издание, которого очень хотел Годуа, появилось в 1935 году. «Мигель Маньяра» переводился (в том числе и недавно) на многие европейские языки и идет на сцене и в наши дни. Мы не станем ничего добавлять к анализу этого основополагающего сочинения, содержащемуся в статье Луиджи Джуссани; мы просто чуть дальше попытаемся воссоздать исторический персонаж, ставший прообразом главного героя, а пока вернемся к хронологическому очерку творчества Милоша.